Кривая Империя (Книга 1 - Князья и Цари) - Сергей Кравченко

Править стал Александр Тверской. Он сразу впал в немилость к хану по мокрому делу. Брат Узбека Шевкал приехал в Тверь отдохнуть. Стал везде ходить, нагло улыбаться, отпускать шуточки: "А вот я обращу вас в ислам! А вот я сам сяду на великокняжеский трон!". Но Тверь - не Одесса, шуток здесь не поняли. Напали на свиту Шевкала, стали гонять татар по городу. Возглавил бесчинство сам князь. Когда испуганные татары прибежали к нему домой: пусти нас, князь, спрятаться, Александр гостей пустил, но тут же велел дом запереть и поджечь. С легкой руки князя татар перебили, перетопили, демонстративно пожгли на кострах. Конечно, Узбек рассердился за брата. Конечно, послал на Тверь 50000 войска во главе с московским князем Иваном Калитой.

Вот он - Калита! Едет во всей красе освободитель Руси от Твери. Ведет своих родных московских татар на проклятых тверских русских! Вот они жгут и грабят и т. д. и т. п. "Положили пусту всю землю Русскую!" - сетует наш Писец. "Только Москву не тронули" - радуется Историк.

На Александра объявили облаву. Все князья стали уговаривать его ехать к хану на казнь. Александр хотел было ехать, но псковичи, у которых он спасался, сказали, что готовы умереть, объединиться с немцами, но не терпеть позора. Тут всполошилась церковь: как с немцами? - креста на вас нет! Пригрозили Пскову отлучением от церкви. Псковичи испугались, но не отступили. Возникла неприятная для церкви пауза: а вдруг - с немцами, а вдруг - против татар?! Но Александр пожалел Псков и бежал в Литву. Потом, когда все успокоилось, поехал к Узбеку, умело покаялся, вернулся в Тверь.

Но Москва потому и Москва, что никогда ничего своего не упускала, чужого не отдавала, недобитого добивала. Калита в 1339 году поехал к хану и возбудил ненависть к Александру. Тверского князя вызвали в Орду, пока он ехал - осудили, а как доехал, то и назначили ему неприятную процедуру. С утра 29 октября Александр на коне объезжал всех знакомых, побывал и у ханши. Везде ему сочувствовали, уговаривали не волноваться и немножко потерпеть, объясняли необходимость казни. Александр с сыном, бояре, свита причастились, помолились своему слабому богу и стали ждать исполнителей приговора. Никто не кинулся галопом в степь, никто не стал с боями прорываться из Сарая. Палачи пришли, культурно дождались, пока русские вышли из юрты, и разрубили князя с сыном на части.

Калита и его сыновья возвратились в Москву с великой "радостию и веселием" - торжествовал московский Писец. Народ вышел встречать героя: попы с хоругвями, в колокола бьют - победа то какая! - ну и так далее. Юные москвичи, давясь на Красной площади дармовыми пряниками, смекали: служить хану и Москве - хорошо, выгодно, вкусно. Клеветать и предавать достойно и правильно. Бороться и искать - глупо. Найти и не сдаваться опасно для здоровья. Такой вот московский государственный университет.

Калита умер в 1341 году, прихватив почти все, кроме Новгорода. Писец не стал лить слезу по братоубийце, перечислил только пункты его завещания. Опять все князья от мала до велика поехали в Орду, опять хан благодарно отдал всю Русь Москве. Править стал старший сын Калиты - Симеон Гордый. Он командовал всеми князьями. И братьями их называл только из верности литературным традициям. Симеон боролся за Новгород теперь уж только с самими новгородцами, с их наивной любовью к свободе и демократии. Пять раз ходил Симеон в Орду и каждый раз возвращался удачно. Видно, не такой уж он был и Гордый.

По всей стране кипела жизнь: княжества воевали с литвой и немцами, со шведами и поляками. Схватывались между собой. Но Москва лежала в покое и сытости. Это было противоестественно. Поэтому в 1353 году Москву поразила страшная язва - "черная смерть". Она совершенно точно ударила в верхушку: умерли митрополит Феогност, сам Симеон, два его сына, брат Андрей. Править стал Иван Иваныч - увертливый сын Калиты. Ему было еще легче тащить все к Москве, потому что в Орде вспыхнула эпидемия убийств, и ханы менялись чуть не каждый день. Князь перестал ездить к ним знакомиться.

Иоанн, "кроткий, тихий и милостивый князь", умер в 1359 году, оставив малолетних детей и племянника.

- Как малолетка Дмитрий будет хлопотать в Орде? - сокрушался Историк. Великое княжение перешло было в Суздаль. Дмитрия повезли в Орду, но в Сарае был бардак. Убийства ханов случались по три раза на дню, сразу после еды. Сама Орда распалась. Бояре Дмитрия поскакали в степь собирать ее осколки. В одной половинке правил не хан, а темник Мамай. Поехали в другую. Там получили ярлык для Димитрия у хана Мюрида. Мамай обиделся.

Вернувшись в Россию, бояре посадили малолетних Ивановичей на коней и восстановили московский порядок. Мамай прислал Дмитрию свой ярлык. Мюрид отдал свой другому. Одиннадцатилетний Дмитрий прогнал конкурента из Владимира. Моровая язва продолжала косить Европу. Проредила и русские княжества. Значительно уменьшилось количество претендентов на высокие должности. Все это благоприятствовало Москве.

Маленькое лирическое отступление

Эпизод первый. Идем мы, значит, по Сараю. Я, Историк и Писец. Наблюдаем достопримечательности. Писец показывает нам то юрту православной церкви, то торговые места, то нору колдуна, то шатер шемаханской царь-девицы. Историк тоже бегло озирается по сторонам, пишет что-то в блокнот. У меня компьютера с собой нету, так я и посвистываю под нос. Походили, поглазели и назад подались. Писец сделал важную запись, что татары веротерпимы, церковь нашу в Орде не утесняют, шемаханской шлюшке ходить на покаяние не препятствуют. Историк тоже не с пустыми руками ушел: подобрал на задворках какой-то мятый клочок с непонятной надписью. Я вернулся усталый. Все у меня чесалось, в носу стоял запах Казанского вокзала. Научных результатов не было. Ответов на вопросы, волнующие человечество, не находилось. Первый из этих вопросов был такой: почему в степи глухой, на антисанитарной свалке, среди равнины темныя так много итальянцев?

Эпизод второй. Читаю я книжку Джованни Бокаччо "Декамерон". Читаю ее во второй раз, теперь уж - как литературный памятник. И вопрос у меня к писателю возникает другой, не такой, как в первый раз. В первый раз мне было 10 лет, и вопрос вставал простой. Теперь вопрос встает более сложный и не такой острый. Вот от чего он встает. Десять молодых людей разных полов пять на пять - ушли в прекрасную погоду на природу и рассказывают вслух забавные истории. Истории эти хорошо слушать в пионерском лагере на сон грядущий, чтобы не спалось. А тут, после горячительных рассказов, вместо того, чтобы все подружки по парам по кустам разбрелися, эти итальянцы спокойно и поодиночке отправляются спать. Заметим, что конвоя и пионервожатых нет, можно было бы и не торопиться играть отбой. Это вызывает вопрос номер два: почему утонченные и развращенные итальянцы спят поодиночке?

Ответ - один на два вопроса - вспыхивает степной молнией, поражает ученого немым ожиданием, сбивает с кресла запоздалым ударом грома: дошло наконец!

Ответ такой: похотливые итальянцы в середине 14 века под Флоренцией спят поодиночке, потому что панически, до баскервильского ужаса боятся друг друга! Вокруг-то, оказывается, чума! И пир - во время чумы, и руки мыть надо, и касаться непроверенного партнера опасно, - с руками и ногами ни в какое предохраняющее устройство не залезешь! Вот и приходится ограничиваться сексом по телефону, потому что от чумы не убежишь.

Но, оказывается, убежишь! Если быстро собраться, прихватить только деньги и оружие, группами пробраться в порт, подкупить стражу или просто понабивать всем морды и захватить парусную посудину, то можно умотать от чумы с попутным ветром. Куда он у нас дует? На восток? Ну, значит, на восток! На востоке просвещенному человеку с мечом и алебардой дело найдется - вот хоть в Сарае послужить чумазому царю. И девушки наши походят в шинелях, найдут себе занятие, - лишь бы не было чумы!

Так что, не зря мы читали классика под одеялом, пока батарейка в фонарике не села. Не зря совершали променад в просвещенной компании по просторам Орды. Теперь мы знаем, что чума во всем виновата. Она погнала наемников в ставку Мамая. Она вырубила наших венценосных упырей, она сплотила оставшихся, пригласила их, бесшабашных, на последний пир!

Конец чумы

Слишком мал был Дмитрий, чтобы успеть научиться придворным тонкостям, чтобы четко понять: вот хан, вот я грешный, вот князья наши, вот немцы и поляки. А вон там еще народ. Учили Дмитрия няньки, учили неправильно, что вот он - великий наш народ, вон там - Бог, вот ты, наш ясен свет заступник народа, а вон там вражья сила - тебе, богатырю, по плечо. Поверил Дмитрий нянькам. Стал с народом считаться, делиться и советоваться.

Очередной Михаил Тверской в 1371 году выпрыгнул в Орду, по-быстрому купил ярлык великокняжеский, привел татарские толпы на прокорм. А Дмитрий, - неслыханное дело! - в Орду не побежал. Князь стал ездить по городам и весям и брать присягу с бояр и черных людей (!), чтобы не предавались татарскому наймиту, не пускали его на Русь! Войска Дмитрия и его двоюродного брата Владимира Серпуховского встали стеной. Михаила во Владимир не пустили. Посол татарский Сарыходжа стал звать Дмитрия: "Иди к ярлыку!". То есть, меня не уважаешь, но погоны уважать обязан! Иди сюда, глядишь, и сам станешь великим князем. Дмитрий ответил по-европейски: "К ярлыку не еду, а тебе, послу, путь чист!". Сарыходже стало неуютно, но уезжать без обычных протокольных даров и взяток было еще тоскливей, и он поехал по "чистому пути" в Москву. Ярлык остался Михаилу, но в Москве об этом и забыли! Сарыходжу поили до положения риз, намазывали икрой и медом, отмачивали квасом, поили снова, закутывали в парчу и тащили смотреть кремлевские соборы. Сарыходжа вернулся в Орду такой довольный, такой довольный, что только и рассказывал, какой Дмитрий свой в доску. Узнав от беглых из Орды, какой он там хороший, Дмитрий сам поехал к Мамаю и был встречен с восторгом, весь татаро-монгольский народ вышел его встречать с флажками. Тут тоже пили, гуляли, о политике не вспоминали, всем ханшам и ханятам делали плезиры. Когда протрезвели, то оказались уже на середине обратного пути в Москву с великокняжеским ярлыком в кармане, с чесночным поцелуем на щеке. А Михаилу Тверскому был послан беззлобный выговор с пожеланием идти на все четыре стороны с прибором татарских слов. Михаил отделался так легко, потому что за его сыном Иваном был в Орде счет с прошлой гулянки на 10 000 рублей народных денежек, а Дмитрий этот должок вернул, заплатил за врага, выкупил Ивана из долговой ямы. Вот вам еще одно доказательство дипломатической пользы похмелья! Теперь Дмитрий держал банкрота в заложниках и с чистой совестью громил тверские волости. В общем, великий князь окреп, возмужал, поднаторел в пирах и интригах, но и понял, как важно самому вовремя поднять народ и не надеяться, что его тебе по частям поднимут "братья".