Ловушка для мужа - Оливия Голдсмит

– А мне бы очень хотелось быть на вашем месте, – в свою очередь призналась Марла. – Я так мечтаю выйти замуж!

– Ты это серьезно? Вот перед тобой замужняя женщина. Можешь назвать меня довольной и счастливой?

– Нет, что-то этого не заметно, – согласилась Марла.

– Замужняя женщина не всегда удостаивается и простого поцелуя.

– А незамужней приходится во всем себя ограничивать, чтобы постоянно держаться в форме, – не задумываясь, ответила Марла.

Нет, эта Марла Моленски определенно была невыносимой! Сильвия вдруг вспомнила, что привело се в этот дом.

– Я хочу, чтобы ты прекратила встречаться с моим мужем! – потребовала она.

Марла сразу ощетинилась, как упрямый подросток:

– Попробуйте меня заставить! Вы не можете указывать, что мне делать, а что нет!

– Верно, но зато я могу сказать Бобу, что не желаю больше этого терпеть. – В глазах Марлы мелькнул страх. Сильвия решила сыграть на своих преимуществах и развить успех. – Уж не думаешь ли ты, что он откажется от детей и бросит дом? А его работа? – Сильвия зло прищурилась. – Мой отец все еще хозяин фирмы. Что, если отец уволит Боба? В его возрасте на приличную работу рассчитывать не приходится. Кроме того, он потеряет медицинскую страховку, а с его холестерином, между прочим, ему очень скоро придется вспомнить о врачах, уж можешь мне поверить.

– Он останется со мной! – не сдавалась Марла, хотя страх уже звучал и в ее голосе. – Он меня любит и бросит все ради меня! А вы, наверное, просто забыли, что значит любить.

Глаза Сильвии вмиг наполнились слезами. Такой подлости она не ожидала и в какой-то момент готова была дрогнуть, но тут ее охватила злость. Хорошо же, подлость за подлость!

– Значит, ты так в себе уверена? Ну, так я скажу ему, что все это предлагала мне ты! Именно ты позвонила и потребовала, чтобы я от него отказалась. – Сильвия продолжала с напускной грустью: – Я прикинусь такой бедной, такой несчастной, до смерти обиженной, а ты станешь в его глазах наглой фурией.

– Но это же ты ко мне пришла! – взорвалась Марла, возмущенная таким коварством.

– Это ты так говоришь, – презрительно бросила Сильвия. – Кому, по-твоему, он скорее поверит – своей жене, верной и преданной, с которой прожил двадцать один год, или женщине, которая спала с кем попало?

– Я – упругая резина, а ты – липкий клей! У меня преимущество! – выпалила Марла как-то совсем по-детски: в ее арсенале серьезных аргументов явно было маловато.

Сильвия неожиданно почувствовала, что ей жаль эту женщину. А ведь она должна была бы ее ненавидеть…

10

Пока Сильвия ехала по Грин-Бей-роуд руки ее так дрожали, что она была вынуждена два раза останавливаться. Мимо нее проносились машины, но Сильвия ничего не замечала.

Очень может быть, что ей больше никогда не придется испытать близость ни с Бобом, ни с кем-либо другим. Эта мысль неотступно преследовала ее. Любовь, нежность, да и вся ее интимная жизнь остались в прошлом, а она этого даже не заметила…

«Какая же дура я была! – подумала она, вспомнив рекламный проспект об отдыхе на Гавайях. – Да и сейчас не лучше». Что, интересно, чувствовал Боб, когда она, по сути дела, умоляла его поехать с ней? Сильвия густо покраснела от стыда. Она, наверное, выглядела такой жалкой, когда носилась со своей идеей о романтическом путешествии! А Боб в это время воображал, как славно отдохнет с Марлой…

От потрясения Сильвия никак не могла прийти в себя. Ее списали со счетов, а она об этом и не знала! Пришел конец ее преданной службе на протяжении двадцати одного года. В конторах, по крайней мере, заранее присылают уведомление, потом вручают часы на память…

Она чувствовала себя совершенно разбитой. Думать о том, как Боб ласкает ее копию, молодую, полную огня, было мучительно. А ведь очень скоро обо всем узнают ее соседи, ее ученики, друзья… Она припомнила разговоры о том, что ее видели в разных местах в городе. Нет, лучше уж совсем не вспоминать об этом, иначе можно просто сойти с ума.

Но предательство Боба задевало ее больше всего. Кроме матери. Боб был единственным человеком, кому она безраздельно доверяла, и он так бессовестно обманул ее, сделал посмешищем!

Конечно, Марла Моленски – женщина недалекого ума, но она, Сильвия, оказалась еще глупее. Она подъехала к торговому центру, рядом с которым размещалась гончарная мастерская ее матери. После того как дети выросли, Милдред неожиданно увлеклась керамикой, вскоре открыла собственное дело, и постепенно оно начало процветать, даже принося некоторый доход.

Сильвия с каменным лицом пересекла стоянку и вошла в мастерскую-магазин, украшенный конструкциями из кованого железа в стиле Нового Орлеана. С потолка свисали бороды искусственного мха, на полках рядами выстроились глиняные некрашеные сосуды, какие только можно было себе вообразить – начиная от миниатюрной кофейной чашечки и кончая внушительных размеров чашами для пунша.

За длинными столами, голова к голове, сидели несколько женщин и вручную покрывали глазурью кружки и чаши. Две продавщицы – Синди и еще одна, новенькая, – обслуживали покупателей.

– Привет, Сильвия, – оторвалась от своего занятия Фанни Томас.

Сильвия ужаснулась при мысли, что ей придется задержаться здесь и как ни в чем не бывало болтать с этими женщинами. Такое невозможно было представить. Но что ей делать, если Милдред не окажется на месте? Разрыдаться на глазах у этой публики? Не дождутся, это их совершенно не касается!

На ее счастье, в это время на пороге появилась Милдред и остановилась в дверях, вытирая руки о фартук. Сильвия пошла ей навстречу, заметив по пути:

– Ты случайно не отдавала на воспитание свою третью дочь?

Моментально несколько женщин прекратили свои разговоры и дружно подняли головы, почуяв запах скандала. Милдред округлила глаза и легонько кивнула в сторону жадно прислушивающейся аудитории. Но Сильвии уже было все равно, слышат ее или нет. К черту все и всех! Если печь для обжига включена, она с большим удовольствием сунет туда голову.

Милдред заметила, каким диким огнем горят глаза дочери, взяла ее за руку и увела в свой маленький кабинет в глубине зала.

– Что еще за чушь ты там несла? – с раздражением спросила она.

– Мама, я ее видела! Она невероятно похожа на меня, только немного моложе.

– Но ты же не рассчитывала, что она будет старше? – уже мягче сказала Милдред, обнимая дочь за плечи. – Мне так жаль, детка. – Она открыла дверь и крикнула в зал: – Синди, будь любезна, принеси с третьей полки цветочный горшок для моей дочери!

Сильвия с нескрываемым удивлением уставилась на нее:

– Мама, я знаю, что ты влюблена в керамику, но мне сейчас как-то не до росписи.