Тринадцатая ночь - Алан Гордон

— Как мне теперь понятно, намного больше его стоимости. Хотя сама попытка того стоила. Ведь познание мира происходит путем проб и ошибок. На неудачах учатся.

— Если бы это было правдой, то я, натурально, считался бы уже самым ученым человеком в христианском мире, — сказал сэр Эндрю с добродушным смехом. — К несчастью, многие пользуются нашей доверчивостью, сознавая, что наша поспешность в стремлении к совершенству часто приводит к заблуждениям.

— Верно, — ответил я. — Я видел много хитроумных приспособлений. Тигли с двойным дном, камни с углублениями, заполненными золотом, сплавы, в которых серебро растворяется в азотной кислоте, оставляя чистое золото…

— Так вот, значит, как… — огорченно произнес он, потом вскочил, схватил какой-то сосуд, подвешенный над огнем, и вышвырнул его в окно. — Я должен вновь поблагодарить вас. Вы только что спасли меня от нескольких недель бесплодных усилий. Если бы вы пришли на пару дней раньше, я сохранил бы также и некоторую сумму денег. — Он взял чашу с крайнего стола и показал своим испуганно съежившимся подручным. — Чья очередь? — спросил он.

Ему показали на Луция, который был на грани слез.

— Простите, сэр Эндрю, я совсем недавно сходил, — захныкал он.

— Ерунда, — возразил тощий рыцарь. — Выпей немного воды и наполни ее.

Несчастный взял чашу и вышел из лаборатории под сдавленное хихиканье оставшихся приятелей.

— Если бы у меня было больше времени на размышления, то я понял бы, что ваш камень не может быть тем самым камнем, — продолжил он. — Ибо разве не написано, что камень сей нельзя отыскать по виду его, но что он повсюду вокруг нас? То есть, вероятно, его нельзя найти посредством планомерных поисков, но можно споткнуться об него на обочине дороги.

— Если принять последнее предположение, то принесенный мной камень отлично подходил в качестве такой находки.

— Это одна из причин, вызвавших мое увлечение алхимией, — продолжал сэр Эндрю. — Я так часто спотыкаюсь. Это одно из моих достоинств. И мне всегда говорили, что я не вижу того, что очевидно для всех. Но тогда можно сделать вывод, что неочевидное для других должно быть очевидным для меня!

Он радостно улыбнулся своему триумфальному умозаключению.

— С таким выводом, разумеется, не поспоришь, — искренне сказал я.

Тут как раз вернулся Луций и передал полную чашу сэру Эндрю, который залпом выпил ее содержимое. Лицо его скривилось.

— Что ты пил? — спросил он мальчика. — Надеюсь, ты выпил тот растаявший снег, что я дал тебе?

— Э-э, да, сэр Эндрю, — ответил мальчик.

— Гмм, — с сомнением протянул рыцарь. — Крайне важно, друг мой, максимально поддерживать чистоту. Иначе примеси могут отрицательно сказаться на вас. О, простите меня, я никудышный хозяин. Вы не хотите выпить этой золотой жидкости?

— Не сегодня, благодарю вас.

— Она обладает целебными свойствами, знаете ли. Неизвестно, что бы стало со мной без нее. Ладно, ребята, давайте посмотрим, получится ли у нас красный дым.

При этих словах на лицах мальчиков наконец впервые отразилось оживление. Все они взяли порции заготовленного порошка и поспешили на улицу. Сэр Эндрю, вооружившись тонкой свечой, поджег ее над одной из горелок и последовал за ними. Ребята выстроились в ряд, держа перед собой дощечки с порошком, словно некое подношение. Сэр Эндрю подошел к каждому по очереди, поджигая порошок. Пламя и поваливший с дощечек дым вызвали восторг и ликование детей. У Луция получилось самое большое и яркое облако дыма, и его дружно признали победителем.

— Молодцы, ребята, — воскликнул сэр Эндрю. — Мы используем состав, приготовленный Луцием. Нужно, чтобы каждый из вас приготовил по плошке огненного порошка к новогоднему представлению, и потом мы ссыплем их в одну миску. У нас получится такое адское пламя, что сам дьявол изумится.

Ребята искренне обрадовались его маленькой речи и бросились назад в лабораторию. Но когда мы с сэром Эндрю направились к его жилому дому, то я заметил, что звуки работы в пристройке совсем стихли.

— Я удивился, встретив вас в городе в такую рань, — сказал я, когда мы вошли в обветшалый и захламленный дом, давно не видевший уборки.

В комнатах повсюду царил запах плесени и запустения. На всех имеющихся поверхностях беспорядочно громоздились бутыли и одежда, свитки и тарелки. Куда-то крался плешивый серый кот, не менее костлявый, чем его хозяин.

— Я полагал, что утро вы посвящаете поискам.

— Нет, ведь уже выпал снег, — сказал он и, встряхнув подушку, положил ее на стул для меня. — Теперь в поисках нет особого смысла. Я подожду до весны, а пока посвящу себя опытам и очищению.

— Очищению?

— Да. Чтобы стать достойным бессмертия, нужно очиститься. В дополнение к моим опытам, которые я неотступно буду продолжать, я собираюсь отдаться медитациям и молитвам, а заодно изучать трактаты великих ученых. Вы уже видели новый перевод Моринуса?

— Нет, но я читал оригинальный экземпляр «Liber Platonis Quartorum».

— Неужели? Вы читаете на арабском? Какая удача! Я недавно приобрел перевод Гебера, но мне хотелось бы сравнить там один пассаж с оригиналом. Вы не против?

Он вытащил сундук и открыл его, взметнув в воздух облако пыли.

Найдя интересующие его страницы, он показал их мне. Они были составлены в виде двуязычной книги с арабским и соответствующим латинским текстами. От бумаги исходил запах жира. Я бегло ознакомился с содержанием.

— Могу сказать, что латинский перевод точен. Ошибка сделана лишь при переходе с арабских на римские цифры. Вы понимаете?

— Да, да. Мне показалось, что эти латинские соотношения бессмысленны.

Арабские тоже были бессмысленны, но я не собирался сообщать ему это. Сэр Эндрю начал рыскать по буфету и наконец выудил оттуда кусок сыра, очень древний на вид.

— Прискорбно, но мне сегодня явно не хватает хлебосольства, — сказал он. — Не желаете ли хлеба с сыром?

Я любезно отказался.

— А как продвигаются ваши торговые дела? — спросил сэр Эндрю.

— С трудом, учитывая сложности, возникшие после смерти старого герцога, — ответил я. — Как вы думаете, когда назначат регента?

Он пожал плечами.

— Меня мало волнуют подобные вопросы. Наверное, назначат Оливию, но некоторые предлагают Виолу, несмотря на ее иноземное происхождение.

— А кого из них предпочли бы вы?

— Я? — Он явно был изумлен и польщен тем, что кто-то интересуется его мнением по какому бы то ни было поводу. — Я считаю, что следует разрешить юному герцогу править без всяких вмешательств. Марк — мальчик, способный не по годам, и если ему понадобится совет, то он всегда его найдет, обратившись к матери или тетушке.

— Или к управляющему, — предположил я.

Сэр Эндрю слегка озадачился, потом лицо его прояснилось.

— Ну да, конечно. Я и забыл о нем. Я не утомляю себя мыслями об управляющих. Они всего лишь слуги, в конце концов. Им не следовало бы так кичиться своим положением и равнять себя с дворянством, ведь все равно они лишь прислуживают нам.

— У меня сложилось впечатление, что управляющий герцога ведет на редкость образцовую жизнь, посвящая свои дни службе, а ночи молитвам.

Он странно взглянул на меня.

— Судя по слухам, не так ли? А впрочем, оставим управляющему его молитвы, а мне — мои. Но я охотно буду служить этому мальчику, если ему позволят самому править.

Сэр Эндрю прошелся по комнате, перешагивая через разбросанные на полу вещи и даже не замечая их.

— Все полагают, что я занимаюсь изысканиями ради золота, — вдруг сказал он. — В этом люди видят предназначение философского камня. В превращении простой руды в несказанное богатство. Именно поэтому искатели богатства никогда не найдут его. Он останется недосягаемым, как вода для Сизифа.

— Для Тантала, — поправил я. — Сизифу суждено заталкивать на гору булыжник. Но тем не менее метафора удачна.

— Ну да, натурально, для Тантала. В любом случае, золото отходит на второй план, главное — очищение, бессмертие и совершенство. Золото просто является основополагающим житейским символом: научившись превращать в золото всякие отбросы, мы сами сможем достичь совершенства. И Бог свидетель, если кого и можно назвать человеческими отбросами, то это меня.

— Да что вы, милостивый сэр Эндрю… — запротестовал я.

— Нет, нет. Я мучительно осознаю свои недостатки. Я прожил с ними достаточно долго. У меня отличный слух, а значит, я слышу, что говорят обо мне окружающие. И они совершенно правы. Поэтому мой жизненный путь стал поиском совершенства. Я искал его в ученых книгах, искал его в доблестном подвиге на полях сражений. В последнем мне прискорбно не удалось преуспеть. Самому Орсино пришлось спасать меня из дьявольски унизительного плена.

Взглянув в окно на маячивший вдали горный хребет, сэр Эндрю вздрогнул.

— Я обязан ему жизнью, — тихо сказал он. — И теперь, когда он ушел, я не смогу вернуть ему долг. Но можно вернуть долг его сыну, и я сделаю это. Итак, я должен вернуться к моим изысканиям. Может быть, вы поделитесь со мной на прощание какими-то интересными новостями?