Цена империи. Фактор нестабильности (СИ) - Тарханов Влад

Конечно, заключение вассального договора тогда не получилось, да этого от меня государь и не требовал, но установление дипломатических отношений состоялось, как и появление в Тибете небольшой русской военной миссии, которая привезла современное оружие и стала обучать небольшую армию Тибета армейским премудростям. А я получил Станислава Второй степени и чин коллежского советника. Так что с господином Пржевальским, с которым вскоре встретился снова, я был уже в одинаковых чинах. Впрочем, у нас обоих карьера шла исключительно «вгору», как говаривал один мой замечательный знакомый.

[1] Реформа 1845 года привела к тому, что седьмой и шестой класс чиновников давал право только на личное дворянство.

Глава двенадцатая. Афганский излом

Глава двенадцатая

Афганский излом

Асхабад

24 июня 1880 года

Действие даже самого крохотного существа приводит

к изменениям во всей вселенной

(Никола Тесла)

Абдур Рахман-хан[1]

Зачем меня хотел видеть Белый царь? Когда в апреле мне принесли письмо с просьбой посетить с визитом Санкт-Петербург, я был несколько ошарашен. Это резко меняло мои планы, я уже готов был выступить в Афганистан, в котором власть Якуб-хана[2] стала шататься. Более удобного момента было бы сложно найти. Но тут это письмо. Десять лет в этой стране меня принимали тепло, но столь высокого внимания я удостоен не был. И тут вдруг такой поворот судьбы. Конечно, отказаться я не мог. Восемнадцатого мая меня принимал во дворце император. Михаил был радушен, соблюдая этикет, мы обменялись приветствиями и поговорили об отвлеченных вещах. После чая Белый царь начал разговор о моей судьбе. Он сказал, что ценит мой государственный ум и считает, что мое возвращение к власти пойдет на пользу измученной войной с англизами стране. Он сказал, что британцы видят мою страну как кинжал, который должен резать брюхо России. «Лучше всего для меня было бы видеть в Афганистане союзника, но я реалист. Нейтральная страна, от которой не будет исходить угрозы для моего государства — это уже огромное достижение. Я хочу помочь вам». Удивительно, но за этим никаких условий не последовало. Михаил сказал, что подготовит мне финансовую помощь, звонкая монета будет ждать меня в Асхабаде. Приехав сюда, я был удивлен тому, что получил все обещанное. И еще, царь дал мне кольцо с драгоценным камнем, на обратной стороне камня были процарапаны три тонкие черточки. Ко мне должен был прийти человек с точно таким перстнем и двумя чертами на обратной стороне камня. Это будет посланец Белого царя. Он будет иметь полномочия передать мне современное оружие, оказать дипломатическую поддержку, передать просьбы и послание своему государю. Ну что же, отказываться от такой поддержки было бы нелепо. Я собирался через два дня отправиться в свою страну, ожидая только нескольких верных людей, которые шли сюда из Самарканда. Как только они появятся тут, я сразу же отправлюсь в дорогу. Аллах нам в помощь!

Афганистан. Майванд

27 июня 1880 года

Мухаммед Аюб-хан[3]

Нет ничего радостнее, чем вид убегающего врага. Любой воин знает это чувство. Любой полководец гордится своей победой. Англичане нас постоянно громили. Посадили в Кабуле свою марионетку Якуб-хана, которого сверг народ. Меня провозгласили эмиром Афганистана, но англичане, занявшие столицу, отказали признавать мои права на престол. Они сделали это зря. Я отступил в Герат, где мои сторонники стали быстро собирать ополчение. Там же собирались и регулярные полки, которые я создавал в своем городе уже несколько лет. Решение наступать я принял после того, как весной у меня появились посланцы русского царя. А еще через месяц в Герат вошли две сотни джигитов — татар под командованием Эсхан-хана Нахичеванского, кроме того, с ними пришел отряд татар-артиллеристов и восемь горных пушек Барановского. А еще два десятка инструкторов, которые стали превращать мою пехоту в эффективное воинство, которое сможет противостоять английским войскам. Времени было в обрез, но русские татары делали свое дело хорошо, а пришедшие караваны с новым оружием делали мою пехоту еще лучше. И очень много работали с артиллерией. У меня были гладкоствольные орудия Армстронга, но обращаться с ними обслуга не умела. Мы перевели уйму пороха, но, как только слуги русского царя сказали, что артиллерия готова, я отправился в поход. Навстречу мне вышло английская армия из Кандагара. Взяв этот город, я мог говорить о контроле не только Южного, но и центрального Афганистана, а там и захват Кабула стал бы делом времени. Я вышел в поход имея шесть тысяч регулярной пехоты, четыре тысячи пешего ополчения и полторы тысячи кавалеристов, в основном, нерегулярная конница, на стойкость которой у меня было мало надежды. Три сотни моей личной охраны и две сотни татар-горцев Эсхан-хана были моей опорой.

14 июля отряд из двух сотен кавалеристов ушел на разведку к Гильменду, где находился лагерь войск кандагарского вали Шер-Али. Они застали прекрасную картину взбунтовавшегося войска, которое шло на соединение с моей армией. Главное, что они захватили с собой обоз и батарею гладкоствольных орудий, особенно меня порадовал порох, который должен был обеспечить всю английскую армию, пришедшую из Кандагара. Англичане пытались догнать взбунтовавшиеся части, даже смогли отбить два орудия, но огонь моих кавалеристов заставил красные мундиры отступить. Они потеряли два десятка своих солдат и более не преследовали афганцев. Моя армия пополнилась шестью орудиями, двумя тысячами регулярной пехоты, таким же количеством пешего ополчения и тысячей всадников. Нам навстречу вышли войска бригадного генерала Джорджа Берроуза, что-то около полутора тысяч пехоты и полутысячи кавалерии при восьми орудиях.

Эсхан-хан утверждал, что Берроуз слишком медлительный и осторожный командир, и будет придерживаться пассивной оборонительной тактики, что даст нам возможности для маневра. Так и случилось. Мы сумели взять армию противника в полукольцо, сосредоточили гладкоствольную артиллерию против индийской пехоты, чтобы нанести ей максимальный урон. У меня было десять пушек Армстронга, против двух у врага и шести пушек конной артиллерии, которые переместились на этот фланг. Но выучка моих артиллеристов давала о себе знать — вскоре индийские части под мощным обстрелом дрогнули и стали отступать. Против 66-го полка и гренадеров мы выставили ополченцев, которые обстреливали их издали, а когда дрогнули индусы, там развернули батарею из орудий Барановского. У них был небольшой калибр, но какова скорострельность! Позиция англичан накрыло стеной разрывов. И они стали пытаться отойти, но сформировать пехотное каре им так и не удалось, вскоре их отступление превратилось в бегство. Опять отличились татары, лихим ударом захватившие обоз и не давшие остальным частям начать грабеж. Поэтому удалось организовать преследование и гнать противника, пока не наступила ночь. Генерал Берроуз был ранен и попал в плен. Всего на Кандагар ушло несколько десятков солдат, остальные были истреблены, ибо воины Аллаха пленных не брали, даже вражеских офицеров.

Мы потеряли около тысячи ополченцев и трех сотен кавалеристов, это было удивительно! Как сказал Эсхан-хан: «Артиллерия — Бог войны». И я с ним согласился. Теперь у меня было достаточно пороха и орудий, чтобы взять Кандагар, в котором, как крысы, забились по щелям чуть более тысячи англичан. И разбить их надо было до того, как придет помощь.

Афганистан. Хаджи

14 августа 1880 года

Эсхан Хан Келбали Хан оглы Нахичеванский