Полдень. Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади - Наталья Евгеньевна Горбаневская

Прокурор: Здесь рассматривается дело не других сотрудников, и это ваша характеристика.

Богораз: Моя характеристика заключается в том, что я не отличаюсь от других сотрудников.

Адвокат Каминская: Признаете ли вы правильной формулировку обвинительного заключения о несогласии с политикой партии и правительства по оказанию братской помощи Чехословакии?

Богораз: Нет, не признаю. В обвинительном заключении сказано, что я будто бы не согласна с политикой оказания братской помощи. Это неправда. Мой протест относился к конкретной акции правительства. Я вполне согласна с оказанием братской помощи, например экономической, но не согласна с вводом войск.

Каминская: Признаете ли вы правильной формулировку обвинительного заключения о том, что вы вступили в преступный сговор?

Богораз: Нет.

Каминская: Подтверждаете ли вы, что, как указано в обвинительном заключении, вы выкрикивали лозунги?

Богораз: Не подтверждаю.

Адвокат Калистратова: А кто-нибудь из других лиц рядом с вами выкрикивал лозунги? В частности, Делоне?

Богораз: Нет, я не слышала никаких выкриков, в частности не слышала и голоса Делоне.

Калистратова: Скажите, когда у вас отнимали плакаты, оказывал ли кто-нибудь физическое сопротивление? В частности, Делоне?

Богораз: Нет, ни Делоне, ни кто-либо из остальных сопротивления не оказывал.

Судья: Задавайте вопросы подсудимой Богораз о ее действиях. У вас еще будет время спрашивать о вашем подзащитном.

Калистратова: Я учту ваше замечание. Скажите, Богораз, считаете ли вы, что тексты лозунгов содержат заведомо ложные измышления, порочащие наш общественный и государственный строй?

Богораз: Нет, я этого не считаю. В этих лозунгах не было никаких измышлений.

Калистратова: Когда вы для себя решили выступить с протестом, думали ли вы, что можете нарушить общественный порядок?

Богораз: Я специально думала об этом, так как я знала об ответственности за нарушение общественного порядка, и я сделала все, чтобы его не нарушить. И я его не нарушала.

Адвокат Поздеев: В течение какого времени продолжалось это событие на Лобном месте?

Богораз: Не более 10 минут, скорее даже меньше.

Поздеев: Проезжали ли в это время машины по площади?

Богораз: Нет, в это время не было ни одной машины, за исключением той, которую пригнали, чтобы нас увезти.

Поздеев: Вы не помните, как был одет Литвинов?

Богораз: Кажется, белая рубашка и серые брюки.

Адвокат Монахов: Скажите, вы сидели на проезжей части или на тротуаре?

Богораз: На тротуаре. Вплотную к стенке Лобного места.

Монахов: Могли вы мешать проезду машин?

Богораз: Нет, не могли. Да там и машин не было.

Судья: А толпа, собравшаяся около вас, была тоже на тротуаре или на проезжей части?

Богораз: Я не считаю, что там есть проезжая часть, но собравшиеся люди были не на тротуаре.

Допрос подсудимого Литвинова Павла Михайловича

Литвинов: Вкратце я остановлюсь на мотивах моего поступка. 21 августа советские войска перешли границы Чехословакии. Я считаю эти действия советского правительства грубым нарушением норм международного права и нарушением статьи конституции о праве наций на самоопределение. Как советский гражданин я считал необходимым протестовать – так или иначе. Демонстрация – это законная форма выражения протеста. Поэтому 25 августа я пришел на Лобное место и поднял плакат. Сразу, как только мы сели, к нам бросилась группа людей. Они бежали быстро, с разных сторон. Подбежав, они вырвали плакаты. Первыми ко мне подбежали мужчина с портфелем и женщина с сумкой. Мужчина портфелем нанес мне несколько ударов, в том числе по голове. Возможно, удары наносила и женщина. Раздался треск, и, оглянувшись, слева от себя я увидел окровавленное лицо Файнберга – у него были выбиты зубы. На нас бросились сначала 5 или 6 человек, потом их стало больше. Женщина с сумкой кричала все время в сторону, явно собирая толпу. Эти люди кричали: «Хулиганы, тунеядцы, антисоветчики!» Остальная толпа недоумевала. Некоторые граждане задавали вопросы. Практически они не могли понять, в чем дело: они не успели увидеть содержание плакатов.

Люди задавали вопросы, зачем мы здесь, мы спокойно отвечали, объясняя причину демонстрации. Кричали и шумели только те граждане, которые напали на нас. После этого нас стали затаскивать и впихивать в машины эти же граждане. Сопротивления мы не оказывали, хотя они не имели никаких знаков отличия и ничем не могли доказать свое право арестовывать нас. Мы не видели никого в форме, никто не предъявлял нам документов. Меня впихнули в машину, где было человек шесть. Мы провели целый день в 50-м отделении милиции, где мы сразу потребовали произвести судебно-медицинскую экспертизу по поводу выбитых зубов Файнберга.

Судья: Вы держали в руках плакат. Откуда он появился?

Литвинов: Я не снимаю с себя ответственности ни за один плакат, бывший на площади, и не вижу причины отвечать на этот вопрос.

Судья: Вы пришли на площадь один?

Литвинов: Я отказываюсь отвечать.

Судья: Была ли договоренность с другими подсудимыми о времени и месте встречи?

Литвинов: Не было.

Судья: В материалах дела отмечено, что вы нигде не работаете. На какие же средства вы живете? Ведь у вас есть ребенок, которому вы должны помогать.

Литвинов: Я был уволен в начале этого года формально за прогул, но фактически не за это, так как никаких замечаний по работе у меня не было. Однако меня уволили. Существовал я на переводы и частные уроки. Имена лиц, которым я давал частные уроки, я называть не собираюсь. Я все время пытался устроиться на работу. Подавал на конкурс в два вуза. Обратился в комиссию по трудоустройству в горисполком. Там мне предложили работу, но меня на эту работу не взяли, так как она не соответствовала моей специальности. Затем начал оформляться в Институт горного дела, но оформление затянулось. В августе я устраивался на завод. Разные люди пытались мне помочь, но безуспешно. Я старался зарабатывать уроками и переводами и давал деньги на воспитание сына, но меньше, чем обычно.

Судья: Накануне 25-го вы звонили кому-нибудь из знакомых?

Литвинов: Да, я звонил своей знакомой Инне Корховой 24-го и назначил ей свидание у метро «Проспект Маркса» в половине двенадцатого без объяснения причин. Встретившись, мы пошли в сторону Красной площади, я ей тоже ничего не объяснил. Сказал только: «Останься на тротуаре и смотри на все, что будет». После этого я увидел ее только в милиции.

Народный заседатель: Почему вы выбрали именно Лобное место?

Литвинов: Основные мотивы: отсутствие движения транспорта; и Красная площадь – это подходящее место для предания гласности обращения к правительству.

Народный заседатель: Кто выбрал место и время?

Литвинов: Я отказываюсь отвечать.

Судья: Как давно вы знаете остальных подсудимых и в каких отношениях с ними