Афганский фронт СССР - Юрий Мухин

Последними были оставлены населенные пункты Сарах и Базай-Гумбад. Наши подразделения ушли оттуда в начале февраля. Это были пограничные войска. Они выходили в северном и западном направлении, напрямую на территорию Таджикистана, в Хорог и другие наши пункты. Оба военных городка были переданы афганским правительственным силам.

Так было на самом деле. Инсинуации же пакистанской печати в первую очередь имели цель отвлечь внимание мировой общественности от грубого нарушения Женевских соглашений прежде всего самим Пакистаном, да и Соединенными Штатами.

Напомню, что при подписании этих соглашений расчет был на одновременное выполнение обязательств сторонами: мы выводим часть из какого-то гарнизона в Афганистане, а пакистанцы ликвидируют на своей территории какую-то базу, центр подготовки или штаб афганских оппозиционных сил. У нас в Афганистане было 183 военных городка, а у оппозиции на территории Пакистана — 181 объект. Однако все их объекты не только остались нетронутыми, но даже добавились новые центры подготовки банд.

Мало того, пакистанская сторона в нарушение Женевских соглашений продолжала оказывать помощь оппозиции еще и живой силой. У проживающих в приграничных районах пуштунских племен имелись вооруженные ополчения — малиши. Так вот, пакистанские малиши стали участвовать в боевых действиях на территории Афганистана на стороне моджахедов. В частности, в афганской провинции Нангархар и на подступах к провинциальному центру — городу Джелалабаду. Отмечались они и в некоторых других районах.

Что касается десяти тысяч наших военнослужащих родом из Средней Азии, якобы оставленных нами в Афганистане, то это тоже блеф. Возможно, кто-то что-то слышал о том, что афганское руководство хотело бы иметь у себя такую воинскую часть. Но решения на этот счет не было и не могло быть.

Надо отметить другое: мы оставили там не десятки тысяч, а сотни тысяч афганцев, умеющих говорить на русском языке. И это не только афганские солдаты, с которыми взаимодействовали наши воины, а и мирное население, которому мы всячески помогали и которое, я уверен, сохранит в памяти тепло наших сердец. Вот это факт, и его надо признать.

Между прочим, мы имели право оставить весь советнический аппарат. Он не входил в состав нашего воинского контингента и не подпадал под условия Женевы. Наши военные советники были в Афганистане и при Дауде, и при короле Захир Шахе. Но чтобы снять все возможные претензии, мы по договоренности с афганским правительством решили отозвать из афганских войск и весь советнический персонал. Мы были уверены, что Вооруженные Силы Афганистана уже вполне способны решать самостоятельно задачи по защите своего Отечества.

В то же время в период вывода наших войск во многих странах мира почему-то превалировало мнение, будто события в Афганистане станут развиваться так, как предсказывала оппозиция, то есть, что она якобы быстро, без особого труда, захватит власть. Меня лично удивляли деликатные действия на этот счет Наджибуллы и его окружения. На наглые заявления оппозиции, что они безусловно будут захватывать власть там, откуда уйдут советские солдаты, правительственные средства массовой информации неуверенно отвечали, что они будут отстаивать народную власть. Хотя можно и нужно было заявлять, что любая такая попытка потерпит крах, а любая банда будет полностью уничтожена.

Кстати, последующее развитие событий подтвердило наши выводы о том, что войска правительства Афганистана успешно будут удерживать крупные города и после ухода частей 40-й армии. Так было с Джелалабадом, Кандагаром, Гардезом, Газни и другими городами. Несколько покачнулась ситуация в Кундузе. Но я там с группой наших офицеров и силами правительственных войск в течение суток положение восстановил, несмотря на то, что части 201-й мотострелковой дивизии 40-й армии уже ушли несколькими днями раньше.

Вспоминаю, что через месяц после того, как из Афганистана ушел последний советский солдат, мы провели анализ обстановки в ДРА. Выяснилось, что никаких крупных городов или районов оппозиционные силы не захватили. А ведь обещали всему миру сделать это на второй день после оставления этого города или района частями 40-й армии.

Известно, что «Альянс семи» ставил первой и главной задачей захват Джелалабада, объявление его временной столицей Афганистана и перевод туда верховного командования оппозиции.

И вот при прямой поддержке Пакистана вооруженная оппозиция сосредоточивает здесь главные силы и осуществляет жесточайшее, массированное давление на Джелалабад. Однако правительственные силы защищают его мужественно и стойко. В результате противник был не только отброшен, но и понес большие потери. Хотя и у правительственных войск, конечно, потери были немалые. Велики были и разрушения. Но город не сдался. Планы мятежников были сорваны.

И для меня, и для наших офицеров, тех, кто был в Оперативной группе, это не было случайностью. Законное правительство Афганистана имело в потенциале все необходимое для удержания власти. Во-первых, достаточно большие Вооруженные силы — 300 тысяч. Во-вторых, они занимали все ключевые позиции. В-третьих, они были хорошо обучены и оснащены вооружением, техникой, боеприпасами. В-четвертых, армия располагала боевой авиацией — современными самолетами, вертолетами. И в целом Вооруженные силы Афганистана конца 80-х годов — это не королевская парадная армия конца 70-х. У этих Вооруженных сил уже был огромный боевой опыт.

Но если речь зашла вообще об устойчивости и надежности, то надо иметь в виду не только армию, но и партийно-государственный аппарат. Следует также учитывать, что гражданская война накладывает отпечаток на все слои населения. Нередко люди из одного рода и даже из одной семьи оказываются по разные стороны баррикад.

Но не надо сбрасывать со счетов и те противоречия, которые существовали в рядах оппозиции. Столкновения у них происходили непрерывно — и «наверху», и непосредственно на местах. Это, несомненно, тоже накладывало отпечаток на общую ситуацию и как бы уравновешивало социально-политическую обстановку, силы сторон.

В то же время я никак не мог понять, почему разумная часть оппозиции (типа Моджадади, Раббани) не воспринимала принципы провозглашенной Наджибуллой «Политики национального примирения»? Оппозиции надо было согласиться наконец с тем, что альтернативы «Политике национального примирения» нет. Нужно было сесть за стол переговоров и договориться. Ведь НДПА не претендовала на монопольную власть.

И тогда было бы покончено с кровопролитием.

Сейчас, когда после вывода советских войск из Афганистана прошло много времени, к некоторым фактам полезно вернуться и обсудить их.

Одним из аргументов, которыми обосновывался ввод в 1979 году советских войск в Афганистан, была необходимость предотвращения угрозы распространения афганскими исламскими фундаменталистами «священной войны джихад» на территорию советских республик Средней Азии. Для кого-то тогда это была, может быть, надуманная угроза. Но после того, как советские войска начали покидать афганскую территорию, со стороны Афганистана стали проводиться подрывные действия против среднеазиатских республик.

Приложили к этому руку и пакистанские власти. Бывший президент Пакистана Зия-уль-Хак накануне своей гибели в 1988 году сказал в одном интервью, что «священная война» в Афганистане — лишь прелюдия к возможному развитию негативных процессов в исламских регионах СССР, и довольно откровенно обозначил свои цели в Афганистане: «…мы заработали себе право иметь очень дружественный режим в Кабуле. Мы ни за что не позволим, чтобы он был похож на прежний режим, находившийся под индийским и советским влиянием и предъявлявший претензии на нашу территорию. Это будет поистине исламское государство, составляющее часть панисламского возрождения, которое, как вы увидите, однажды охватит мусульман, проживающих в Советском Союзе…»

И это были не просто слова. «Афганская война» поползла в Среднюю Азию. А потом уже и в Россию — в Чечню, в Дагестан. В нескольких районах Дагестана фанатиками-ваххабитами, пришедшими из других государств, была сделана попытка провозгласить исламскую республику. Но и прежде и сейчас причиной всех бед, выпавших на долю мирного населения, фактически был не ислам как таковой. Исламом манипулировали и манипулируют сейчас различные политики, авантюристы, экстремисты и просто проходимцы для удовлетворения своих политических амбиций.

Началом наступления «исламского экстремизма» можно считать создание в 1988 году пантюркской организации «Исламский союз северных народов Афганистана» (ИССНА) со штаб-квартирой в Пешаваре. Я совершенно убежден, что это создание не обошлось без инициативы и материальной поддержки ЦРУ США. Организация сразу же взялась за подготовку подрывных акций в СССР для «освобождения советских мусульман». В ход пошли антирусская пропаганда, разжигание среди мусульман сепаратистских, националистических настроений и создание отрядов боевиков.