ЗА РУССКИЙ НАРОД! НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ - Федор Синицын

Патриотические усилия Армянской апостольской церкви (ААЦ) во время войны, в частности, издание обращений к верующим и сбор средств на строительство танковой колонны, названной по имени армянского национального героя Давида Са- сунского, не остались незамеченными. 4 сентября 1944 г. Политбюро ЦК ВКП(б) дало согласие на созыв Собора Армянской церкви. 3 апреля 1945 г. глава ААЦ архиепископ Геворг Чорекчян обратился к Сталину с просьбой разрешить восстановление

Эчмиадзина, создание Духовной академии и типографии, издание журнала, возвращение храмов, открытие счета в Госбанке. 19 апреля 1945 г. состоялась личная встреча Сталина, Молотова и главы Совета по делам религиозных культов И. Н. Полянского с архиепископом Г. Чорекчяном, на которой Сталин, «выслушав доклад о ряде нужд Св[ятого] Эчмиадзина, дал этим вопросам положительное разрешение»210.

В июне 1945 г. в Эчмиадзине состоялся Собор ААЦ. В докладе архиепископа Чорекчяна о четырехлетней деятельности руководства Церкви было отмечено, что «в политическом отношении Св. Эчмиадзин, а вместе с ним и Армянская церковь проявляли такое же теплое и доброжелательное отношение к нашему государству, какое они видели с его стороны. И это вполне естественно, так как одна лишь только советская власть оправдала исторические чаяния армянского народа». О патриотической деятельности ААЦ во время войны было сказано: «Воин — армянин с честью выполнил священный наказ родного народа… И зарубежные армяне приносили в жертву ради успеха Отечественной войны свои сбережения и плоды своего упорного труда». Позиция Армянской церкви, которая утверждала, что «Отечественная война дала блестящую возможность доказать преданность армянского народа своей общей Родине и нерушимую дружбу его с великим русским народом»211, вполне укладывалась в русло государственной политики. На Соборе архиепископ Г. Чорекчян был избран Католикосом всех армян. В обмен на шаги навстречу Армянской церкви после войны советское руководство потребовало от ААЦ помощи в репатриации армян в СССР, а также в поддержке территориальных претензий на отошедшие по Брестскому миру 1918 г. к Турции исторические армянские области Карс и Ардаган212.

Аналогичным образом, с целью как внутригосударственного (патриотическая деятельность), таки внешнеполитического использования возможностей евангельских христиан и баптистов, в октябре 1944 г. им было позволено провести объединительную конференцию, на которой был официально создан «Всесоюзный совет евангельских христиан и баптистов» (ВСЕХБ). Этому органу было дано право представлять всех советских «сектантов» (по терминологии того времени). Поддержка ВСЕХБ была нужна советскому руководству в идеологической работе с протестантскими общинами на западных территориях страны. Очевидно, с этой же целью евангельские христиане и баптисты получили разрешение на создание собственного центра на Украине. Характерно, что наименование «Всесоюзный совет евангельских христиан и баптистов» использовалось властями задолго до официального создания этого органа — в частности, в пропагандистских материалах «Всеобщий день молитвы о победе» от 6 февраля 1944 г. и «Пасхальное патриотическое письмо» от И апреля 1944 г.213.

Что касается положения католической конфессии, которая вызывала особый интерес советского руководства (в мае 1944 г. для И. В. Сталина была подготовлена специальная справка по этому вопросу), за годы войны в нем не произошло изменений. По состоянию на май 1944 г., на территории СССР она имела два храма (в Москве и Ленинграде), не считая храмов на традиционных территориях проживания католического населения (Прибалтика, Западная Украина, Западная Белоруссия). Несмотря на начавшуюся борьбу с Ватиканом, меры по преследованию католиков в СССР во время Великой Отечественной войны не выявлены.

На заключительном этапе, с целью упорядочения исламской религиозной деятельности, была усилена работа по централизации мусульманских общин. В мае 1944 г. был созван съезд мусульманского духовенства и верующих в Баку, на котором присутствовали 60 делегатов из Закавказских республик. На съезде было объявлено о создании Духовного управления мусульман Закавказья, которое возглавил шейх — уль — ислам Ага Али — заде, чей авторитет Советское правительство использовало для идеологической работы среди мусульман — ши- итов Ирана и Ирака. Съезд мусульман Закавказья принял патриотическое обращение, которое было распространено среди верующих мусульман в Азербайджане, Армении, Грузии, Иране, Турции и арабских странах214.

16 мая 1944 г. Президиум Верховного Совета СССР принял решение «удовлетворить ходатайство группы мусульманского духовенства Северного Кавказа» и разрешить организовать в г. Буйнакске Духовное управление мусульман Северного Кавказа. 20–23 июня 1944 г. в Буйнакске состоялся съезд представителей мусульманского духовенства и верующих Дагестанской, Кабардинской, Се- веро — Осетинской АССР, Краснодарского и Ставропольского краев. На этом съезде было принято обращение к мусульманам региона. С пропагандистской целью были выпущены книга «Сборник материалов съезда мусульманского духовенства и верующих Северного Кавказа» и два кинофильма о съездах мусульман Закавказья и Казахстана и Средней Азии, которые были распространены в зарубежных странах (Индии, Иране, Саудовской Аравии и др.) с целью «ознакомления зарубежных мусульман с действительным положением ислама в СССР». Также НКГБ распространял обращение ДУМ Средней Азии и Казахстана от 21 января 1944 г. среди мусульман в Синьцзяне и обращение исмаилитских религиозных авторитетов от 4 марта 1944 г. среди верующих в Таджикской ССР, Афганистане, Иране, Китае, Сирии, Ираке215.

Власть использовала возможности буддийской конфессии — в частности, было распространено патриотическое обращение буддийского духовенства, изданное 21 марта 1944 г. Однако разрешение на создание буддийского религиозного органа было дано только в 1946 г. (открыт Иволгинский дацан в Бурятии).

Итак, на заключительном этапе войны окончательно оформилась новая политика государства в отношении конфессий. В результате установления отношений между властью и Церковью РПЦ была признана в качестве главного религиозного института Советского Союза. Она получила положение, прежде немыслимое для Церкви в Советском государстве. При этом отмечалась тенденция к некоторому «огосударствлению» Церкви, которое проявилось, в частности, в усиленном проявлении ее лояльности по отношению к советскому руководству. Очевидно, таким образом, православная иерархия и общины верующих надеялись на установление доброжелательных отношений с государством на принципах доверия и взаимопонимания216. Можно также отметить, что сама Церковь нашла пересмотренный «сталинский коммунизм» привлекательным с точки зрения ее традиционных ценностей217.

К концу войны сотрудничество с Церковью строилось в основном на оказании ей помощи Советскому государству во внешнеполитическом аспекте. Хотя после войны внутригосударственная функция РПЦ была исчерпана, так как больше не было необходимым поддерживать пламя воинствующего патриотизма среди русского народа, поддержка Церкви была нужна для поддержания респектабельности правительства в глазах советских граждан, особенно на западных территориях СССР. Также авторитет Церкви мог быть использован для примирения с советским режимом белоэмигрантских масс или, как минимум, внесения разлада в их ряды. Наконец, исторические связи между РПЦ и православными церквами Ближнего Востока могли быть бесценны для советского руководства при решении внешнеполитических вопросов в этом регионе218. В послевоенное время все конфессии использовались государством в качестве важного инструмента для осуществления внешнеполитического влияния в мире.

Следует отметить разницу между положением Русской православной церкви и других конфессий, которая начиналась уже с того, что со стороны государства отношениями с ними ведали разные органы — Совет по делам РПЦ и Совет по делам религиозных культов. Таким образом, власть обособила РПЦ от других конфессий. Стоит согласиться с мнением, что в отношении ислама и других конфессий были сделаны послабления меньшего масштаба, чем в отношении РПЦ. Эти действия носили половинчатый характер и не шли в сравнение с поддержкой, оказываемой РПЦ. Ислам в СССР как выиграл (централизация, создание ряда Духовных управлений), так и проиграл в результате мер государственной национальной политики во время войны (депортация пяти мусульманских народов)219.

В целом послабления религиозным институтам имели жесткие пределы, а функции этих институтов стали сложными и противоречивыми — служение Богу и оказание помощи по сути своей «богоборческому» режиму. Развитие государственноконфессиональных отношений в СССР в последующем показало, что существенного потепления в отношении к религии со стороны власти не произошло. Все изменения в религиозной политике, происшедшие в годы войны, были продиктованы стремлением государства использовать конфессии в своих собственных интересах. Глава IV