Закон свободы: Повесть о Джерарде Уинстэнли - Татьяна Павлова

— Вы правы… — он обдумывал то, что она сказала. — В нем так много силы. И знаете еще что? Я вчера смотрел на него… Лилберн, по-моему, ошибается. Кромвель произвел на него впечатление честолюбца, который стремится к личной славе, а не к свободе народной.

— Ну что вы, Генри! Не слушайте своего одержимого Лилберна! (Господи, как трясет, ну что за дорога!) Кромвель, говорю вам, великий человек. Он, и никто другой, спасет Англию. — Она вдруг сжала ему руку. — А знаете, я нынче ночью о вас думала. Я ведь вам тоже обещала анаграмму. Прежде всего, «не лги» — говорят ваши буквы. Это я всегда знала, вы честный юноша, достаточно взглянуть вам в лицо.

Карету трясло, осенний дождь стучал по крыше, оба, устав, замолчали. Генри откинул голову, прикрыл глаза и слегка дотронулся рукой до груди, где под рубашкой лежал пакет, переданный ему утром Кромвелем.

4. СВЕТ ЗАГОРЕЛСЯ

Таверна в Чилтернах, графство Бекингемншр, постепенно наполнялась народом. За длинным некрашеным столом их сидело пять или шесть человек.

— Как живем, спрашиваешь? Плохо живем. Хуже некуда.

Уинстэнли посмотрел на собеседника. Невысокий, коренастый, с черными глазами и горбатым носом. Черные волосы кольцами надают на лоб. И под стать южному типу — горячая и резкая речь.

— Есть нечего. Лето, помнишь, какое было? Сплошь дожди. Хлеб не родился. Уже сейчас в амбарах пусто, а что будет к весне?

— Да нам-то хватило бы, если жить своей семьей, — вставил худой, нервный человек помоложе. — Ты согласен, Джо? Хватило бы. Так ведь солдаты в каждом доме, они все и съедают.

— Солдаты, конечно, — кивнул чернявый Джо. — Но не в них только дело. Смотри, что получается: на ремесло нет спроса, торговля в упадке. У нас жены и дети, у кого шесть, у кого восемь душ семья, все просят хлеба, а как его заработать? Сейчас платят сам знаешь сколько. И себя-то не прокормить, не только семью. А цены на хлеб вдвое выше, чем до войны. Хоть по миру иди, да и тут загвоздка: никто подавать не станет, верно я говорю, Питер? — он повернулся к худощавому.

— Да что подавать, — отозвался тот, — когда нищих столько развелось — у всех дверей просят. И дети, и калеки… Их уже и не замечают, сердца ожесточились… А воровать начинают — в тюрьму. Вот многие и подыхают с голоду. — Он отхлебнул пива и поморщился.

— Хлеба нет потому, что лорды огораживают землю. — Джо опять выдвинулся вперед. — Там, где мы раньше могли кормиться или пасти скот, теперь их овцы гуляют — за загородкой.

— У нас то же самое. — Джерард внимательно посмотрел на Джо. Он ему нравился, честное, мужественное лицо внушало доверие.

— А вы не думали, как одолеть… дьявола? — спросил он осторожно.

— Как его одолеешь… — Джо быстро глянул ему прямо в глаза. — Для них, лордов, все: и земля, и леса, и зверь, и рыба. А остальные — их рабы. Если я, к примеру, срублю дерево, чтобы растопить очаг, или подстрелю дрофу, меня потащат в тюрьму. Мы не можем ни держать скот, ни построить дом без разрешения лорда. А почему я должен ему подчиняться? Почему, если я арендую у него клочок земли, с меня требуют клятвы, что я буду покорным держателем? Правильнее сказать — рабом!

— А я вот думаю, когда началась эта тирания? И кто главный над всеми лордами?

— Ясно кто — король! — сказал Питер, и глаза его недобро засветились.

— Друзья, — заговорил Джерард негромко, и сидевшие на столом ближе наклонили к нему головы. — Вся неправда на земле началась тогда, когда люди поставили над собой монарха. Монархия — не божье установление. Ее выдумали язычники, которым главное в жизни — земные удовольствия. Монархи всегда были тиранами. И сейчас король — главное отродье дьявола!

— Постой. — Джо оглянулся на дверь. — Ты, значит, считаешь, что короля надо… — он резанул себя ладонью по горлу. — А дальше что?

— Слушай. Бог дал человеку землю и все, что на ней, в пользование, верно? И поставил его главой над всеми тварями, и скотами, и рыбами. Но не над ему подобными! Люди были созданы равными, без всяких привилегий, и должны пользоваться землей и всем творением на равных правах, никому больше, никому меньше.

— Согласен. Мы тоже так считаем. — Джо оглянулся и подмигнул товарищам.

— А из этого следует, — продолжал Джерард, чувствуя, как спокойная сила все больше одушевляет его и дает слова для самых сокровенных и глубоких мыслей, — из этого следует, что никто не должен быть царем или лордом над другими. Это записано в Книге Бытия. А что было в Англии? Вильгельм Завоеватель сделал коренных британцев рабами, заставил платить ренту, налоги, штрафы. Он установил ту тиранию, плоды которой мы сейчас пожинаем.

— Я где-то читал об этом, совсем недавно, — сказал Питер.

— Об этом писал и Лилберн, и другие левеллеры. И они правы: вся тирания идет от нормандского завоевания. Баронам Вильгельма, чтобы сохранить награбленное, потребовались юристы, эти прожорливые гусеницы, эти волки в овечьей шкуре; потребовались судьи, генеральный прокурор, лорд-хранитель печати, канцлер казначейства… Герцоги, графы, лорды, вся эта суета сует… А им нужны монополии и привилегии, утверждающие их права, попы, чтобы требовать повиновения, а попам — десятина. Всякая тирания процветает под крылом монархии. Король стал богом на земле. Все наши страдания — от него. И пора призвать его к ответу.

Люди, тесным кружком сидевшие вокруг него, переглянулись.

— А парламент? — спросил Питер. — Разве это не дело парламента?

— Парламент — это обман! — горячился Джо. Таверна между тем все больше наполнялась, к их столу подсели еще несколько человек. — Парламент! Кто его избирает? Именитые горожане с королевскими патентами в кармане, мэры и олдермены! А в графствах — фригольдеры, потомки нормандских псов. Народ в парламент не избирает! А над общинами — палата лордов да еще право королевского вето… Нет, парламент — дело конченное.

Он махнул рукой и пригубил пиво из кружки. Джерард смотрел на измученные нуждой и горем лица. Темные рабочие руки лежали на грубых досках стола. Его охватило чувство горячей любви к этим людям, желание помочь им, сделать их жизнь более счастливой и осмысленной. Защитить, вывести из темноты к свету. Он подумал, что, может быть, именно здесь, сейчас настало наконец время высказать самое заветное, чего он не говорил до сих пор никому. Что для них основное? Земля. Как дать им землю, их надежду?

— Все дело в том, — сказал он, — что у нас отняли землю. Земля — это главное. Но сейчас епископат отменили, у роялистов владения конфисковали. Да еще коронные земли к парламенту перешли. Их у нас в одном Серри вон сколько: Ричмонд-парк, Кингстонский лес, Виндзор, Нонсоч, да мало ли…

— Я уже думал об этом, — усмехнулся Джо. — Земли хватит. Еще и пустоши. В Англии половина или даже две трети земли не обрабатывается. Ее-то и разрешили бы вспахивать!

Вокруг зашумели:

— Овертон об этом тоже пишет.

— И в «Деле Армии»…

— Да и в сентябрьской петиции…

— Вот я и говорю. Земля дана господом богом всем людям в равное владение. Чтобы никто ни в чем не испытывал нужды. Беднякам надо передать пустоши и конфискованные поместья…

— Да, отдадут они их бедным, как же. — Коренастый седой человек слева, молча и с большим вниманием слушавший Джерарда, вдруг рассердился. — Хорошо рассуждаешь: взять землю, отдать бедным… Кто нам это позволит? Они в парламенте знаешь что делают? Продают эти земли друг другу по дешевке! Мы опять с носом останемся.

Шум усилился. Уинстэнли оглянулся. На лавках у стола плотно сидели люди, вокруг стояли, прислушиваясь к разговору. Соседние столы опустели. Дверь то и дело впускала мужчин в грубой крестьянской одежде.

— А я говорю, мы им этого больше не позволим! — Джо стукнул тяжелым кулаком по столу. — Лучше умереть от меча, чем от голода. Если о нас некому позаботиться, мы, бедняки, позаботимся сами о себе.

— Братья, а ведь это про нас написано, — лицо седого человека вдруг преобразилось, повеселело, глаза сверкнули лукаво. — Слушайте: вопли жнецов дошли до слуха господа Саваофа! Пусть богатые плачут и рыдают: богатство их сгнило, золото и серебро поржавело, и съест их плоть, как огонь!

— Нет, вы меня послушайте! — Питер пригнулся к столу, рот искривила недобрая усмешка. — Даже если Армия захватит власть и короля будут судить, — даже тогда мы ничего не получим. Они все разделят между собой. Надо действовать немедленно! Главное — землю получить, а там прокормимся, руки-то у нас на что…

— Земли-то, земли надо… — зашумели вокруг.

— Все землю требуют. Вон в парламент сколько петиций идет.

— Огораживания запретить совсем!

— Нам чужого не надо, только бы пустоши разрешили…

— И то, что конфисковали, этого хватит!..

— Правильно! — хрипловатый голос Джо перекрыл шум. — Каждому надо выделить справедливую долю земли, чтобы никто не просил милостыню и не воровал, а все жили по-человечески.