Дед Мороз для одинокой Снегурочки - Маргарита Южина

– А сейчас… – таинственно начала она. – Надо по всем правилам проводить старый год. Для начала мы… мы вспомним все самое плохое, что у нас было, подойдем к елочке и скажем ей это на ушко. И она унесет это с собой в лес.

– А где у елочки ушко? – вытаращилась Стася.

– Да! – еле сдерживал улыбку Остромичев. – Где у нее лапы, я примерно догадываюсь. Но что у нее еще и уши есть!

– Это образное выражение, – покраснела Ксения. – Надо просто возле елочки тихонько проговорить все свои обиды, невзгоды. В общем, все, что вы не хотите брать с собой в новый год. Стася, начинай!

Девочка вылезла из-за стола, подошла к елке и притихла.

– Ну вот, – зашипел на Ксению Остромичев. – Поставила ребенка в тупик! Она, может, терпеть ненавидит, когда я ее заставляю игрушки убирать. И что ей в лес отправить – игрушки или меня?

– Все! Я сказала, – подбежала к столу Стася и взгромоздилась на стул. – Я сказала, чтобы елочка в лес утащила Петьку Гусляровского, а то он мне на пианине не дает играть.

– Что и требовалось… – развел руками Остромичев.

– Стася! Ну как же так? – расстроилась Ксения. – Петя… Он же… А вот мне Петя говорил, что ты ему очень нравишься! Вот теперь не будет у тебя верного поклонника.

– Мне такой поклонник не нужен, между прочим, – важно поправила волосы маленькая кокетка. – Я вообще Андрюшку люблю, он на той улице живет, его уже возят в школу, и еще они с папой и мамой во дворе все время делают снеговиков, вот.

– Да уж, – скривился Остромичев. – И папа мой конкурент.

– А теперь пускай папа елочке все свои неприятности отдаст, – тут же подхватила Ксения.

– Боюсь, елочка столько не унесет, – вздохнул Александр.

– Говори, папа! Иди и скажи!

Остромичев тоже подошел к елке, долго разглядывал игрушки, поправлял мишуру, а потом сел за стол.

– Ты чего сказал? – склонила голову набок Стася. – Чтобы елочка дядю Артема в лес забрала, да?

Остромичев по-гусиному вытянул шею.

– Стася, а давай лучше у Ксении Андреевны спросим, от чего она хочет избавиться?

– Так она еще ничего не говорила. Ксения Андревна, а теперь вы!

Ксения не слишком долго задержалась возле елки.

– Я сказала, что отдаю елочке все горькие слезы. Чтобы в новом году ни у кого не было слез. Разве что слезы.

– И все? Елочка все это унесет? – заблестела глазами Стася.

– Конечно, – кивнула Ксения. – Твой папа ее после Нового года унесет в лес и обратно воткнет. А все наши обиды…

– Вот! – накинулась девочка на отца. – Надо было в лес втыкнуть, а ты всегда только на мусорку елки выносишь!

– А мы в этом году попросим, чтобы елочку Ксения Андреевна унесла, – ехидно качнул головой Остромичев. – Только она знает волшебное место, где бэушные елочки заново расцветают.

Ксения уже хотела было ему достойно ответить, но взглянула на часы и заверещала:

– Мы сейчас пропустим Новый год! Всего пять минут осталось!

Остромичев тут же подскочил и ухватился за бутылку.

– Сначала откроем детское шампанское! – начал открывать он.

– Зачем детям шампанское? Пусть даже и детское? Это же приучение их к алкоголю! – некстати вспомнила педагогику Ксения и лихо выдернула бутылку из рук Остромичева.

– Ксюш, не будь занудой! Давай бутылку!

Ксения упрямо не хотела наливать в бокал Стасе детское шампанское. Тогда Остромичев подбежал к ней сзади, ухватил за руки и стал отбирать. Конечно, это была шутливая борьба, и Ксения, смеясь, никак не хотела сдаваться. Бутылку она не отдавала, но вовсе не потому, что ей было приятно ощущать рядом с собой это крепкое, сильное мужское тело, совсем не потому, что запах его одеколона кружил ей голову, и вовсе не оттого, что так хотелось чувствовать себя в его объятиях маленькой, но защищенной, вовсе нет. Она просто упрямо боролась за мораль.

Пока взрослые мучились с бутылкой, Стася взяла потихоньку шампанское для взрослых, оторвала золотистую фольгу, открутила проволочку и теперь стояла и трясла бутылкой, как огнетушителем.

– Саша! Она же… – заметила девочку Ксения. – У нее же эту бутылку с руками вырвет!

Она кинулась к Стасе, но отец подоспел быстрее. Он выхватил шампанское из рук дочери, и в тот же момент пробка рванула вверх, а на всех, кто ниже пробки, обрушился пенный поток шипящего вина.

Это был уже второй фонтан шампанского! Да что ж такое-то?!

– Бум-бум-бум! – раздалось с экрана телевизора.

Все замерли. Ксения поежилась. По спине сбегали струйки, лицо щипало от пузырьков, платье намертво прилипло к телу, прическа тоже не выдержала такого натиска, и волосы теперь липли к лицу. Хотелось поскорее убежать и переодеться.

– Как встретишь Новый год… – обреченно проговорил Остромичев. – Ксюша, скажи что-нибудь оптимистичное…

– С новым счастьем, господа! – жалобно пискнула Ксения.

И только Стасе все было нипочем.

– Урррааа! – радостно завопила она и полезла ко всем целоваться.

Вот и зачем она это сделала? Теперь полагалось всем целоваться. Ксения нагнулась и чмокнула Стасю, а когда выпрямилась, на нее смотрел Остромичев.

Ксения легко и непринужденно клюнула и его в щеку – в конце концов, обычный, дружеский поцелуй.

– Как на партсобрании… – пробурчал тот и зычно скомандовал: – А сейчас! Всем переодеваться! Встречаемся здесь же через десять минут.

Ксения и Стася рванули в свои комнаты.

Вот хорошо говорить – всем переодеваться! А во что сейчас Ксении переодеваться? Она же не брала с собой три чемодана. И вовсе даже не думала весь Новый год купаться в шампанском.

Пришлось переодеться в свои джинсы и беленький свитерок, в котором она и приехала. А прическа… Волосы Ксения просто вытерла, расчесала, немного распушила и сырыми завязала в хвост. А что делать-то?

Пока выдалась свободная минутка, Ксения схватила телефон. В ее вечернем платье карманов, конечно же, не предполагалось, и телефон она оставила здесь, в сумочке. Но надо было хоть родителям позвонить, поздравить…

На экранчике высветились неотвеченные звонки.

Во, Зойка звонила. Расстаралась, даже два раза звякнула. Родители… сейчас надо им позвонить. Хм, надо же, даже Виктор… Никак, жену спать уложил.

Ксения опустила телефон. Интересно, почему с Виктором так все быстро переболело? А может быть… она просто немного заглушила себя этими Остромичевыми? А завтра придет домой, в неубранную комнату, сядет у окна, вспомнит, как они вместе пили чай, кофе…

Надо позвонить родителям.

Мама схватила трубку и сразу же начала всхипывать:

– Ксенюшка, доченька, с Новым годом тебя!

– Мам, и тебя тоже! А чего ты плачешь-то?

– Я не плачу, я так… Вот, смотрю на холодец, для тебя отец наварил, а кто же его есть будет? – совсем не о том говорила мама.