Сигнал - Максим Шаттам

Бумажные обои в бело-рыжую полоску, почти новые, со времен ремонта Билла Тэнингема. Никого не было. Только легкий ветерок дул сквозь приоткрытое окошко.

Не знаю, кто мог его открыть. Вот видишь, нечего было придумывать всякую ерунду… Наверно, кто-то из мальчиков играл и распахнул створку. Оливия закрыла ее и повернулась, чтобы пойти к Зоуи, когда струйка ледяного воздуха коснулась ее затылка.

Она застыла на месте. Это уже не мог быть ветер, и ей точно не показалось. Это было чье-то ледяное дыхание. Оливия сглотнула. Она вдруг тяжело задышала. И стала поворачивать голову. Медленно. Очень медленно. Ее ужасала мысль о том, что она увидит у себя за спиной.

Кто мог к ним пробраться? Психопат, притаившийся у стены с дьявольской усмешкой и похотливым взглядом, который набросится на нее, чтобы заткнуть рот, а потом…

То, что она увидела, было в некотором смысле даже хуже…

Никого.

Пустой паркет, и ни следа чьего-либо присутствия. Похоже, Оливия сходила с ума.

Но в эту минуту Зоуи закричала словно от боли, и мать пришла в себя и бросилась к малышке, как львица, готовая защищать своего детеныша.

Малышка Зоуи стояла в кроватке и кричала.

Она указывала пальцем в угол за дверью, и Оливия поспешила ее закрыть, но не нашла там ничего, кроме пластиковой куклы с растрепанными волосами – одной из бесчисленных игрушек Зоуи.

Оливия взяла девочку на руки и сжала в объятиях.

– Глызет! Глызет! – повторяла Зоуи.

Оливия оглядела комнату, но не заметила ничего необычного.

Ее сердце бешено заколотилось. Ее тоже охватил страх. Необъяснимый страх.

10

Мясо потрескивало, и кровь стала выступать на поверхность, смешиваясь с шипевшим на огне жиром.

– Еще раз перевернуть, и будет готово! – объявил Рой Макдэрмотт, орудуя длинной вилкой из нержавеющей стали. Секрет приготовления хорошего говяжьего стейка в том, чтобы перевернуть его правильное количество раз и верно рассчитать время в промежутках. И еще хороший домашний соус!

– Том бы назвал это святотатством, – заметила Оливия. – Он ест стейк только с щепоткой крупной соли.

Ее муж энергично закивал головой, а затем взглянул на Чада и Оуэна, игравших в американский футбол на газоне старика. Малышка Зоуи, сидя на покрывале возле деревянного стола, пыталась запихнуть синий квадрат в круглое отверстие и сердилась, что это никак ей не удавалось. Приглашение к соседу на обед пришлось очень кстати, подумал Том. После прошлой ночи им необходимо было развеяться. Зоуи никак не хотела засыпать, пока ее не положили на родительскую кровать между мамой и папой, к тому же Оливия была сама не своя. Тому пришлось шепотом уговаривать Оливию, чтобы она наконец рассказала ему о своем «бэд-трипе»[3]. Чье-то присутствие, холод – они испытывали почти ощутимый ужас и никак не могли от него избавиться, пока не заснули, пошатываясь от усталости. Наутро Оливия уже отмахнулась от ночных кошмаров и была в полном порядке. Она была исключительно прагматичной и твердо стояла на земле, а при свете солнца все казалось спокойным, и она решила, что ей померещилось из-за усталости и криков Зоуи. Эпизод был исчерпан, когда Том пообещал, что больше не будет брать напрокат фильмы ужасов или, по крайней мере, будет смотреть их один.

Оливия указала на большой старинный дом Макдэрмотта.

– Вы живете один, Рой?

– Нет-нет, я при случае представлю вам Марджери. Она не выходит из дома, это слишком тяжело для ее хрупких костей.

– Она там? Внутри? Но мы не можем обедать в вашем саду и даже не представиться! – возмутилась Оливия.

– Не беспокойтесь, она спит. Мы пойдем поздороваться во время десерта. Я приготовлю Марджери тарелочку. Она обожает мясо! Хоть его и трудно жевать. Когда стареешь, приходится постепенно отказываться от всех радостей жизни. Поэтому я стараюсь держаться изо всех сил. Вы слышали об этом законопроекте, который хотят у нас ввести? После определенного возраста запретить водить машину!

– Ничего этого не будет, – возразил Том, – пустая болтовня политика, который хочет, чтобы его заметили.

– А я вам скажу: никто не запретит мне садиться за руль! Нет уж, дудки! Медосмотр для получения прав – это пожалуйста, но идиотский запрет на вождение по возрасту – ну уж нет. А потом что? Нам всем назначат срок годности? «Знаете, уважаемый, вам пора и честь знать, надо уступить место молодым, вы свое пожили, воздуха и еды на всех не хватит, умирайте уже, будьте так любезны!»

Рой Макдэрмотт понял, что его занесло, и замолчал, покачав головой. Он проткнул мясо двумя зубцами вилки, положил его на разделочную доску и принялся нарезать на тонкие ломтики, в то время как Чад и Оуэн усаживались за стол. Макдэрмотт закончил нарезать мясо и постучал пальцем по кости:

– Отнесите своей собаке, пусть и у нее будет воскресная пирушка.

Седовласый великан уселся с гостями за стол под тенью величественного дуба, и они стали обедать. Макдэрмотт совершенно не разбирался ни в радио, ни в телевидении, но ему было бесконечно интересно слушать про эти столь от него далекие сферы. Оливия развлекалась, рисуя мир телевидения безжалостными штрихами, и делилась обедом с Зоуи, сидевшей на своем одеяльце. Бывшая звезда экрана, любящая мать, ослепительная женщина и обходительная соседка – Том восхищался легкостью и изяществом, с которыми его супруга чередовала роли. Затем она попросила Макдэрмотта рассказать о себе. Почти полвека он держал в городе скобяную лавку: начав в четырнадцать лет обычным грузчиком, он постепенно выкупил ее, отремонтировал и наконец продал незадолго до своего семидесятилетнего юбилея. Целая жизнь среди полок, пропахших клеем, пластиком и свежеспиленным деревом.

– Значит, вы и правда старый, – вслух сказал Чад.

– Чадвик! – негодующе воскликнула мать.

– Йу-у-у! – смеясь, взвизгнула Зоуи.

– Нет, ничего, я уже в Мэхинган Фолз, считайте, местный памятник. Мальчики, если вам как-нибудь зададут в школе сочинение об истории наших замечательных мест, приходите, у меня найдется для вас парочка занятных рассказов.

– Вы, наверно, знали Билла Тэнингема? – спросил Том.

– Бывшего владельца дома? Конечно, да. Довольно замкнутый тип из Нью-Йорка. Приезжал только на каникулы и длинные выходные. Не представляю, как ему удалось провернуть столько работы, полностью все обновить, ведь он тут практически не бывал. Вот же некоторые не знают, куда деньги девать. Вы не подумайте, я не про вас говорю! Вы – это другое дело, вы здесь теперь живете. Ну а теперь плоды его ремонта принадлежат вам. А сам он даже ими не насладился.

– У Тэнингема вскоре возникли финансовые трудности,