Психология Я и защитные механизмы - Анна Фрейд

Совершив эту жертву, он обращает свою силу, храбрость и ум на службу этому более удачливому любовнику и делает все, что в его силах, чтобы помочь ему добиться цели. Кульминацией пьесы является ночная сцена под балконом женщины, которую любят оба мужчины. Сирано подсказывает своему сопернику слова, которыми тот должен завоевать ее. Затем он в темноте занимает его место и говорит вместо него, забывая в пылу своего ухаживания о том, что ухаживает-то не он. Обратно к своей позиции уступившего он возвращается лишь в последний момент, когда просьба Кристиана, красавца-любовника, удовлетворена и он забирается на балкон, чтобы поцеловать свою любимую. Сирано становится все более и более преданным своему сопернику и в бою больше старается спасти его жизнь, чем свою. Когда эта замещающая фигура отнята у него смертью, он чувствует, что ему нельзя ухаживать за Роксаной. То, что поэт описывает в «альтруизме» Сирано нечто большее, чем странную любовную историю, ясно из параллели, которую он проводит между любовной жизнью Сирано и его судьбой как поэта. Точно так же как Кристиан ухаживает за Роксаной при помощи писем Сирано, такие писатели, как Корнель, Мольер и Свифт, заимствуют целые сцены из его неизвестных произведений, укрепляя тем самым свою славу. В пьесе Сирано смиряется с этой судьбой. Он в равной мере готов уступить свои слова как Кристиану, который красивее его, так и Мольеру, который гениальнее, чем он. Внешний дефект поэта – необыкновенно длинный нос, – вызывающий, по его мнению, к нему презрение, заставляет Сирано де Бержерака думать, что другие больше подходят для реализации его мечтаний, чем он сам.

В заключение рассмотрим понятие альтруистического отречения еще с одной стороны, а именно в его отношении к страху смерти. Тому, кто широко проецирует свои инстинктивные импульсы на других людей, этот страх незнаком. В момент опасности его Я не беспокоится за свою собственную жизнь. Вместо этого оно испытывает исключительную озабоченность и тревогу за жизни своих объектов любви. Наблюдения показывают, что эти объекты, безопасность которых так важна для него, суть замещающие фигуры, на которые он сместил свои инстинктивные желания.

Например, молодая гувернантка, чей случай я описывала, испытывала чрезвычайно большую тревогу за своих подруг во время их беременности и родов. В пьесе, на которую я ссылаюсь, Сирано в бою ставит безопасность Кристиана выше своей собственной. Было бы ошибкой полагать, что речь здесь идет о вытесненном соперничестве, прорвавшемся в желании смерти, которое затем вытесняется. Анализ показывает, что как тревога, так и ее отсутствие исходят из того, что человек считает свою собственную жизнь достойной сохранения лишь при наличии возможности удовлетворения собственных инстинктов. Когда он отрекается от своих импульсов в пользу других людей, их жизни становятся для него дороже, чем своя собственная. Смерть замещающей фигуры означает – как смерть Кристиана означала для Сирано – утрату всякой надежды на удовлетворение.

Лишь после анализа, заболев, молодая гувернантка обнаружила, что мысль о смерти для нее болезненна. К ее собственному удивлению, она обнаружила, что горячо стремится прожить достаточно долго для того, чтобы успеть обставить свой новый дом и сдать экзамен, который обеспечит ее профессиональное продвижение. Ее дом и экзамен означали, хотя и в сублимированной форме, выполнение инстинктивных желаний, которые анализ позволил ей еще раз связать с собственной жизнью24.

Г. ЗАЩИТА, МОТИВИРОВАННАЯ СТРАХОМ ПЕРЕД СИЛОЙ ИНСТИНКТОВ (НА ПРИМЕРЕ ЯВЛЕНИЯ ПУБЕРТАТА)

XI. Я И ОНО В ПЕРИОД ПОЛОВОГО СОЗРЕВАНИЯ

Из всех периодов человеческой жизни, в которых инстинктивные процессы обретают первостепенную важность, период полового созревания всегда привлекал наибольшее внимание. Психические явления, свидетельствовавшие о наступлении полового созревания, долгое время были предметом психологического исследования. В неаналитических работах мы находим много замечательных описаний изменений, происходящих в характере в эти годы, нарушений психического равновесия и в первую очередь непонятных и непримиримых противоречий, появляющихся в психической жизни. Подростки исключительно эгоистичны, считают себя центром Вселенной и единственным предметом, достойным интереса, и в то же время ни в один из последующих периодов своей жизни они не способны на такую преданность и самопожертвование. Они вступают в страстные любовные отношения – лишь для того, чтобы оборвать их так же внезапно, как и начали. С одной стороны, они с энтузиазмом включаются в жизнь сообщества, а с другой – они охвачены страстью к одиночеству. Они колеблются между слепым подчинением избранному ими лидеру и вызывающим бунтом против любой и всяческой власти. Они эгоистичны и материалистичны и в то же время преисполнены возвышенного идеализма. Они аскетичны, но внезапно погружаются в распущенность самого примитивного характера. Иногда их поведение по отношению к другим людям грубо и бесцеремонно, хотя сами они неимоверно ранимы. Их настроение колеблется между сияющим оптимизмом и самым мрачным пессимизмом. Иногда они трудятся с неиссякающим энтузиазмом, а иногда медлительны и апатичны.

Официальная психология стремится объяснить эти явления двумя различными путями. В соответствии с одной теорией этот сдвиг в психической жизни происходит из-за химических изменений, т.е. представляет собой прямое следствие начала функционирования половых желез. Это, так сказать, простое психическое сопровождение физиологических изменений. Другая теория отвергает всякое представление о такой связи между физическим и психическим. В соответствии с ней революция, происходящая в психической сфере, является просто знаком того, что индивид достиг психической зрелости, точно так же как одновременно происходящие физические изменения свидетельствуют о физической зрелости. Подчеркивается, что тот факт, что психические и физические процессы появляются одновременно, не доказывает наличия причинно-следственной связи между ними. Таким образом, вторая теория утверждает, что психическое развитие полностью независимо от процессов, происходящих в железах, и от инстинктивных процессов. Эти два направления психологической мысли сходятся в одном: оба они считают, что не только физические, но и психические явления периода полового созревания исключительно важны для развития индивида и что именно здесь лежит начало и исток сексуальной жизни, способности любить и характера в целом.

В отличие от академической психологии психоанализ до настоящего времени не обнаруживал склонности концентрироваться на психологических проблемах периода полового созревания, хотя в других случаях он очень часто использует противоречия в психической жизни как исходный пункт для своих исследований. Если исключить несколько работ, в которых было заложено основание исследования периода полового созревания (S.Freud, 1905; E.Jones, 1923; S.Bernfeld, 1923), можно сказать, что авторы-психоаналитики в основном пренебрегали этим периодом и уделяли больше внимания другим стадиям развития. Причина этого очевидна. Психоанализ не разделяет взгляда, согласно которому сексуальная жизнь человека начинается в период полового созревания. В соответствии с нашей теорией у сексуальной жизни есть две исходные точки. Впервые она начинается на первом году жизни. В раннем сексуальном периоде, а не в периоде полового созревания осуществляются критические шаги в развитии, проходят важные прегенитальные фазы сексуальной организации, развиваются и приводятся в действие различные сложные инстинкты и определяется нормальность или анормальность индивида, его способность или неспособность любить. Изучая этот ранний период, мы ожидаем получить знания об истоках и развитии сексуальности, которые академическая психология надеется приобрести в результате исследования периода полового созревания. Период полового созревания – лишь одна из фаз в развитии человеческой жизни. Это – первое повторение детского сексуального периода; второе повторение наступает в климактерическом периоде. Каждый сексуальный период – это возобновленной воскрешение того, что уже было пройдено. Конечно же, помимо этого, каждый из них вносит в сексуальную жизнь человека что-то свое. Благодаря тому факту, что физическая сексуальная зрелость наступает в период полового созревания, генитальность в этом периоде выступает на первый план и генитальные тенденции преобладают над прегенитальными составляющими инстинктами. В климактерическом периоде, когда физические сексуальные функции ослабевают, генитальные импульсы вспыхивают в последний раз и прегенитальным импульсам вновь воздается должное.

До сих пор в психоаналитических работах рассматривалось в основном сходство между этими тремя периодами выраженной сексуальности в человеческой жизни. Наиболее тесно они сходны друг с другом в количественном соотношении между силой Я и силой инстинктов. В каждом случае – в раннем детском периоде, в периоде полового созревания и в климактерическом периоде – относительно сильное Оно противостоит относительно слабому Я. Мы можем, таким образом, сказать, что это – периоды, в которых Оно сильно, а Я ослаблено. Кроме того, имеется большое качественное сходство по одному из двух факторов в отношениях между Оно и Я в эти три периода. Оно человека в течение всей жизни в основном остается одним и тем же. Верно, что инстинктивные импульсы способны к изменению, когда они вступают в столкновение с Я и с требованиями внешнего мира. Но внутри самого Оно не происходит никаких или почти никаких изменений, за исключением продвижения от прегенитальных к генитальным инстинктивным целям. Сексуальные желания, готовые при любом подкреплении либидо преодолеть вытеснение, равно как и связанные с ними катексисы объектов и фантазии, очень мало различаются в детстве, в периоде полового созревания, во взрослой жизни и в климактерическом периоде. Мы видим, таким образом, что в основе качественного сходства между тремя периодами в жизни человека, в которых возрастает либидо, лежит относительная неизменность Оно.