Господство в воздухе. Сборник трудов по вопросам воздушной войны - Джулио Дуэ

Для изучения развития воздушной войны рассмотрим два случая:

а) столкновение между двумя государствами, из которых одно располагает воздушной армией, а другое нет;

б) столкновение между двумя государствами, каждое из которых располагает воздушной армией.

Начнем с рассмотрения первого случая: государство А обладает воздушной армией; государство Б обладает[33] авиацией современного типа.

Воздушная армия должна быть всегда готова к действию, иначе она потеряет 90 % своей эффективности. Принимая во внимание скорость передвижения ее частей, как бы последние ни были в мирное время широко разбросаны по стране, воздушная армия сможет в несколько часов собраться в районе своего развертывания («sulla fronte di schieramento» — буквально: «на фронте») и быть готовой к действию. Если воздушная армия для своего укомплектования использует элементы гражданской авиации, то должны быть приняты надлежащие подготовительные меры, чтобы достигнуть пополнения воздушной армии с максимальной быстротой. Короче, теория и практика организации, снабжения и перебросок воздушных сил («l'organica e la logistica aerea») должны дать средства для использования воздушной армии немедленно по открытии военных действий.

Таким образом, воздушная армия А начинает свои операции, застигая государство Б в полном разгаре мобилизации. Допустим все же, что у государства Б окажется немедленно мобилизованной вся ее военная авиация, из которой, однако, только истребительные и бомбардировочные части смогут действовать каким-либо образом, в то время как все остальные роды авиации пригодны лишь для применения в целях облегчения действий сухопутных и морских сил.

Отсюда ясно, что воздушная армия А будет пользоваться максимальной свободой действий, так как истребительная авиация государства Б, при условии, что воздушная армия А будет иметь надлежащее число частей воздушного боя, несомненно, не сможет помешать ее движениям, если даже и сможет причинить ей некоторые потери.

Следовательно, воздушная армия А сможет чрезвычайно быстро завоевать господство в воздухе, разрушив центры сосредоточения, снабжения и производства авиации Б. По завоевании господства в воздухе исчезнет основная задача частей воздушного боя воздушной армии, заключающаяся в расчистке пути для бомбардировочных частей; поэтому они также должны будут применяться для нападения на цели, расположенные на поверхности земли.

Части воздушного боя смогут быть использованы, как я уже указал, для нейтрализации зенитной артиллерии, которая могла бы помешать действию бомбардировочных частей, либо для пулеметного обстрела обозов на марше, населенных пунктов и пр. Эти части могли бы также быть превращены в бомбардировочные, для чего было бы достаточно, чтобы самолеты были приспособлены для необходимого переоборудования.

Завоевав господство в воздухе, воздушная армия получит полнейшую свободу производить почти беспрепятственно и без всякого риска налеты на всю поверхность неприятельской территории и морских пространств, и она, естественно, воспользуется этой свободой действий для нанесения неприятелю максимально возможного урона.

Действуя по крупным железнодорожным узлам, по депо подвижного состава железных дорог, по населенным пунктам, представляющим собой важные дорожные узлы, по складам и т. п., она сможет препятствовать мобилизации неприятельской сухопутной армии.

Действуя против морских баз (арсеналы, нефтехранилища, флот на стоянке в портах) и по торговым портам, она сможет воспрепятствовать неприятельскому флоту достичь своей полной боевой мощи и сохранять ее. Действуя по наиболее чувствительным населенным центрам, она сможет, внося смятение и ужас в неприятельскую страну, быстро разбить ее материальное и моральное сопротивление.

Читателю, которому эта картина покажется слишком мрачной, я предлагаю положить перед собой карту Италии и вообразить себя командующим воздушной армией, обладающей мощью ежедневно разрушать 50 площадей по 500 м в диаметре, принадлежащей любому из пограничных с нами государств, а затем спросить себя, сколько дней потребуется ему для достижения вышеперечисленных целей.

Затем пусть он представит себе, что для воздушной армии, могущей ежедневно разрушать 50 площадей по 500 м в диаметре, при современном положении вещей потребуется, если даже пускать части в дело через день, тысяча самолетов, чему может соответствовать число в несколько тысяч человек летного состава. И пусть он сделает вывод.

Я хочу только сделать упор на одном моменте, а именно на силе морального эффекта, который могут дать подобные воздушные действия, — морального эффекта, могущего иметь еще большие последствия, чем сами материальные результаты этих действий.

В населенном центре, даже довольно значительном, действие одной только бомбардировочной части, разрушившей в нем соответствующую ее силе площадь, — например, в 500 м в диаметре, — не может не произвести громадного впечатления. Представим себе большой город, видящий, как в несколько минут его центральная часть, в радиусе около 250 м, поражается массой снарядов общим весом около 20 т; происходит несколько взрывов, в разных местах вспыхивают пожары; наблюдается действие отравляющих веществ, вызывающих смерть и мешающих приблизиться к пораженной зоне; затем пожары разгораются, действие ОВ продолжается; проходят часы, проходит ночь — все сильнее разгораются пожары, в то время как ОВ просачиваются и распространяют свое действие. Жизнь города приостановлена; если через него проходит какая-либо значительная дорожная артерия, то движение по ней прекращается.

Но то, что произошло в одном городе, может в тот же день произойти в 10, 20, 50 крупных населенных центрах определенного района. Известия о том, что произошло в пораженных центрах, распространяются в центрах пощаженных, которые сознают возможность подвергнуться ударам на следующий же день, в следующий же час. Какая власть сможет поддержать порядок в угрожаемых подобным образом центрах? Как заставить все учреждения работать обычным порядком? Как продолжать производство на заводах? И если даже удастся поддерживать видимость порядка и сможет производиться некоторая работа, то не достаточно ли будет появления одного только неприятельского самолета, чтобы вызвать страшную панику? Нормальная жизнь не может протекать под вечным кошмаром неизбежной смерти и разрушения.

И если на следующий день будут поражены другие 10, 20, 50 центров, кто сможет еще удержать обезумевшее население от бегства в поля и деревни, чтобы спастись из городов, представляющих собой мишени для неприятельских ударов?

Неизбежно должно произойти разложение — глубокое разложение всего организма — и не может не наступить вскоре момент, в который население, побуждаемое исключительно инстинктом самосохранения, потребует, чтобы избавиться от смертельной тревоги, прекращения борьбы на любых условиях.

Может быть, это произойдет еще раньше, чем сухопутная армия успеет закончить мобилизацию, а флот — выйти в море.

Читателю же, которому показалось бы, что в этой картине я сгустил краски, я напомню, что произошло, например, в Брешии во время похорон жертв воздушной бомбардировки, имевшей место за несколько дней перед тем (бомбардировки, ничтожной по сравнению с теми, которые я предвижу), в результате паники, возникшей в толпе из-за птицы, чьими-то возбужденными глазами принятой за самолет.

Перейдем к рассмотрению второго случая: воздушная армия против воздушной армии.

Понятно, что в этом случае преимущество того, кому удастся опередить противника, окажется еще значительней, чем в предыдущем случае, и что поэтому, если нет возможности опередить противника, необходимо дать опередить себя лишь на минимальный промежуток времени.

Поэтому допустим, чтобы не усложнять вопроса, что обе воздушные армии начинают свои операции одновременно.

Мы видели, что основная идея, руководящая воздушной войной, следующая: согласиться переносить удары, которые может нанести неприятель, чтобы использовать все средства для нанесения неприятелю еще более сильных ударов.

Поэтому воздушная армия совершенно не должна заботиться о том, что может сделать противник: она должна заботиться только о том, чтобы нанести неприятелю на земной поверхности возможно больший урон.

Нанесение максимального урона зависит не только от имеющихся воздушных средств, но также и от надлежащего выбора объектов нападения. Следовательно, воздушная армия должна применять возможно большие средства; поэтому все то, что будет от нее отнято для попыток ведения воздушной обороны или с иной целью, принесет лишь вред и окажется противоречащим конечной цели войны. Самыми подходящими объектами будут цели наиболее чувствительные в материальном и моральном отношении, так как они дают возможность достичь наибольшего влияния на общий ход войны.