Доктор Данилов в сельской больнице - Андрей Шляхов

Решение пришло внезапно. Оно явилось к Юрию Игоревичу не во сне, как явилась Менделееву его таблица периодических элементов, а наяву, на оживленной, не умолкающей даже ночью дороге жизни — трассе Москва — Петербург, официально именующейся магистральной дорогой федерального значения № 10.

Почтенный респектабельный джентльмен, поддерживаемый бритоголовым амбалом, самозабвенно блевал на обочине возле черного внедорожника «Лексус». Многолетний опыт позволил Юрию Игоревичу поставить диагноз без расспросов и на расстоянии. Да и какие могут быть варианты утром понедельника? Только один — привет с Большого Бодуна (счастлив тот, кто не ведает о существовании этой планеты!), похмельный синдром.

«А ведь „похметологов“ здесь раз-два и обчелся, — подумал Юрий Игоревич, знавший наперечет всех монаковских медиков. — Как же я раньше об этом не подумал, осел египетский?»

«Ослом египетским» маленького Юрку называла бабушка, когда он шкодничал или упрямился. По наследству выражение перешло к внуку, и теперь он так ругал себя за мнимую глупость и явные оплошности.

Персональными врачами, всегда находящимися под рукой, могли похвастаться только самые богатые из олигархов. Все остальные вызывали эскулапов при необходимости, но далеко не всякий доктор, тем более если из известных, поедет к пациенту за тридевять земель, да еще по пробкам. Не тот вариант… Новокошманово явно нуждалось в хорошо оборудованных палатах, где под руководством грамотного и внимательного врача большие люди могли бы на скорую руку поправить здоровье. Поселок просто задыхался без такой услуги… Воображение нарисовало Юрию Игоревичу чудную картину. Уютное, новое, сияющее чистотой здание больницы, современные жалюзи на тихих трехслойных пластиковых окнах, мониторы и всякая аппаратура (воображению лень было углубляться в детали, и поэтому оно рисовало картину размашистыми мазками)… Но Юрий Игоревич, подобно всем руководителям, был человеком дотошным и потому начал перебирать в памяти необходимое. Автоклавы, холодильники, сухожаровой шкаф для стерилизации инструментов, бактерицидные лампы, аппарат УЗИ (грех упускать возможность сделать УЗИ клиента, раз уж он попал к тебе в руки), кардиографы, массажный и стоматологический кабинеты… И в центре этого маленького доходного мироздания — коммерческие палаты, лечение в которых будет оплачиваться официально, через кассу, с выпиской всех положенных документов и выплатой налогов. Широкая реклама, привлекающая клиентуру, невозможна без официального статуса услуг: это Юрий Игоревич давно усвоил.

Строящийся стационар новокошмановской больницы был рассчитан на 25 койко-мест, из которых две отводились на дневной стационар, были не круглосуточными, но по желанию могли стать таковыми в любой момент. 8–10 коек из 25 спокойно можно было отводить под коммерческие, разумеется, официально выдвигая в качестве прикрытия не похметологическую версию, а что-нибудь поблагозвучнее.

И например, обозвать койками сестринского ухода. Мало ли какие у кого обстоятельства? Может, кому-то из местных жителей хочется на Каймановы острова махнуть, а старенькую бабушку дома не с кем оставить? Обоснование? Доход от коммерческих коек пойдет на улучшение питания. Готовка из парного мяса, салатики из свежих овощей, качественнейшие молочные продукты, и так далее и тому подобное, рубликов этак на 280–300 в день (врать тут можно как угодно, лишь бы впечатляло, ведь планы планами, а жизнь вносит коррективы). Можно к питанию подцепить премии персоналу и дополнительное оборудование больницы, чтобы все начальство в Твери просто прибалдело от радости. Нормалёк? Нормалёк, да еще какой!

Организационные вопросы умному человеку решить легко, а найти подходящий кадр — знающего и опытного врача, коммуникабельного, да еще и хозяйственного, с коммерческой жилкой, было гораздо труднее. Особенно если учесть, что речь шла о должности главного врача не какой-нибудь самой завалящей московской, а сельской участковой больницы. А кадры — это самое главное, они, как известно, все и решают.

«На ловца и зверь бежит, месяц небо сторожит, приходи ко мне скорее, покажу, где что лежит», — говорится в детской считалочке. Главное — успеть схватить его за хвост или за шкирку, не упустить своего шанса.

«Зверя» звали Виктором Кирилловичем Огаевским, 32 года, диплом с отличием, опыт работы в реанимации и хирургии, куча амбиций и хитрые огоньки в карих зрачках. Причины, побуждавшие его перебраться из далекого Екатеринбурга в Тверскую область, он объяснял туманно, намекая на личные обстоятельства и невозможность оставаться на родине. Юрий Игоревич желал конкретики и добился своего: услышал рассказ о рухнувшем бизнес-проекте («Клинике су-джок медицины»), крупных долгах и настырных екатеринбургских кредиторах.

— А почему к нам, а не в Москву? — Юрий Игоревич просто не мог не задать этого вопроса.

— Хочется самостоятельности, — Огаевский оскалил прокуренные зубы, — хочется чувствовать себя человеком, а не винтиком-шпунтиком.

— Самостоятельности у нас — хоть с кашей ешь, — обнадежил Юрий Игоревич, но сразу же предупредил: — Однако не надо путать ее с анархией. Ее я не потерплю.

Если уж начистоту, то Огаевский был настоящим подарком судьбы, кладом бесценным: хирург и анестезиолог-реаниматолог в одном флаконе, со специализациями по ультразвуку и эндоскопии. Настоящий земский врач, на все руки мастер, только пенсне не хватает и борода не чеховская, интеллигентная, а разбойничья, во всю физиономию.

Пока новокошмановская больница строилась и отделывалась, Юрий Игоревич обкатал Огаевского в хирургическом отделении ЦРБ и пришел к выводу, что тот потянет — вроде как вменяемый и понимает, что к чему. После этого Огаевский был назначен в Новокошманово главным врачом. Заведующий хирургическим отделением Крамсалов, узнав о повышении Огаевского, трижды перекрестился, а вечером того же дня напился в стельку, что позволял себе очень редко. Но сегодня у Александра Викторовича был повод — и какой! Он, бедняга, подозревал, что прыткого, ушлого и хваткого Огаевского главный врач прочит в заведующие хирургией, и очень сильно нервничал по этому поводу. А оказалось — зря накручивал себя понапрасну.

Нового главного врача встретили в Новокошманово настороженно: чужаков здесь традиционно не любили, потому что знали и верили, что от них ничего хорошего ждать не приходится. Понаедут, захапают себе лучшие участки, настроят домов и заборов, и к воде выйти нельзя. Огаевский не растерялся, очаровал новокошмановцев своей обходительностью (прежние доктора-главврачи все больше покрикивали да командовали, а этот «пожалуйста» да «прошу вас»), и насчет денег не намекал: впереди, с подачи главного врача, маячили такие перспективы, что на их фоне мелкие подачки местных жителей выглядели бы просто смешно. Да и глупо рисковать свободой за какие-то смешные деньги. Огаевский был максималистом, он жил по принципу: «иметь — так королеву, украсть — так миллион». Да и месячный доход у него выходил неплохой: около сорока пяти тысяч рублей. Оклад главного врача плюс еще полставки на приеме, надбавка за стаж, федеральная надбавка, региональная надбавка, сельский коэффициент…

Юрий Игоревич обещал не обижать премиями, если, конечно, Огаевский будет справляться и не разочарует. В понятие это вкладывалось очень многое: от умения управлять небольшим коллективом (2 врача, 5 фельдшеров, 6 медсестер, 4 санитарки и диетсестра, она же и шеф-повар), самостоятельно решая все возникающие проблемы, до налаживания коммерции, как явной, так и тайной.

«Нет, что ни говори, а в моей работе плюсов больше, чем минусов, — думал Юрий Игоревич. — Беспокойства и нервотрепки много, что есть — то есть, но зато и возможности имеются… А потом — где его нет, беспокойства-то?»

Очень давно, когда родная отчизна, спотыкаясь и пошатываясь, делала первые шаги на пути из светлого социалистического прошлого в мрачное капиталистическое будущее, Юрий Игоревич серьезно мучился вопросом: в каком направлении строить свою жизнь? Пойти в дельцы (возможности были, причем как медицинского, так и немедицинского плана) или остаться на казенной службе? И там, и здесь были плюсы и минусы, примерно поровну, поэтому принятие решения давалось ох как непросто. Казалось Юрию Игоревичу, что вьются вокруг него, задевая искрящимися хвостами, две сказочные жар-птицы, а он все никак не может определиться, которую из них ловить. В конце концов, Юрий Игоревич решил ничего не предпринимать, остаться на казенной службе.

Года через два-три, глядя на круто поднявшихся бывших коллег (диапазон их стартовых площадок был широк неимоверно — от стоматологической клиники до совместного с немцами предприятия по производству линолеума), Юрий Игоревич начал корить себя за нерешительность, но вскоре у бизнесменов начались проблемы. Кого-то подставил партнер, на кого-то наехали так, что подняться уже не было никакой возможности, кто-то по незнанию или наглости перешел дорогу братве и взлетел на воздух вместе со своим автомобилем…