История России с древнейших времен. Том 28 - Сергей Соловьев

Но дело о перемене конституции встретило сильное сопротивление, так что французская партия сочла нужным войти в сделку с членами русской, предложив последним ввести некоторое число из них в сенат и секретную комиссию, лишь бы согласились на усиление королевской власти. Все старание Остермана, разумеется, состояло в том, чтоб уничтожить эту сделку. Ему это удалось: русская партия взяла верх в дворянском сословии и привела дело к тому, что запрещено было поднимать вопрос о перемене конституции; то же решение последовало в мещанском и крестьянском сословии. Операция стоила Остерману 450000 талеров медною монетою; благонамеренные получали по 300 талеров в месяц, операторы же – двойной оклад; чтоб воспользоваться благополучным переломом и окончить сейм согласно с желанием русского двора, Остерман требовал еще 150000 рублей.

Мы видели, что благодаря статье о шведских субсидиях не мог состояться союзный договор между Россиею и Англиею. Россия хотела, чтоб Англия, если не желает помогать ей в войне турецкой, помогла по крайней мере деньгами для предотвращения войны шведской. Императрица писала Чернышеву: «Если бы Англия, давая Швеции субсидии, могла освободить Россию от второй войны, поджигаемой Франциею, то сделает ли она это? Случай существует, французская партия ведет к созванию чрезвычайного сейма и к отречению королевскому; если Англия не даст Швеции субсидий, то можно биться об заклад, десять против одного, что Швеция будет иметь глупость объявить войну России и Англия своею несвоевременною бережливостию подвергнет войне империю, которую по стольким причинам должна считать единственным теперь своим другом и подпорою. Я думаю, что если мой аргумент будет внесен в парламент, то, несмотря на сопротивление Нижней палаты, не найдется ни одного доброго англичанина, который бы не подал голоса за субсидии, и если нация решит не давать, то частные люди дадут, а если и они не дадут, то с этой минуты я буду думать, что дружба и вражда Англии – слова бесполезные и лишенные смысла, потому что от них нет никаких последствий». Но из Англии был один ответ, что парламент не согласится платить субсидий в мирное время. Екатерина сердилась и в марте 1769 года писала Чернышеву: «Послушай, барин! Когда ты узнаешь все, что я сделала и затеяла противу Российской империи неприятеля, тогда ты скажешь, что после Ивана Чернышева никто более Катерины не любит шум, гром и громаду: не изволь сие принять за бредню; даром, что меня третью неделю мучит простудная лихорадка и все на свете флусы, однако я в здоровом уме и твердой памяти и, если нужда потребует, и с шведами управлюсь, как с клопами, кои кусают с опасностию быть раздавленными. Твои же англичане уж ужесть радость как неважны и, я чаю, таковы будут до тех пор, пока французы с гишпанцами на них нападут, чего, дай Боже, хотя на завтра получения сего письма».

Оставалось склонить Англию к выдаче хотя какой-нибудь суммы для противодействия французской партии в Швеции.

Когда граф Иван Чернышев представил Рошфору, что для поправления шведских дел Англия не может послать в Швецию менее сорока или пятидесяти тысяч фунтов стерлингов, тот отвечал в секретнейшей конфиденции: «Я еще не знаю, согласятся ли у нас на выдачу такой или какой бы то ни было суммы, только должен вам открыть одному, что великое затруднение может произойти в королевском совете по вопросу, кому поверить деньги; Гудрику поверить не захотят, всем известно, что на руку нечист; он лучший у нас из всех министров, находящихся при иностранных дворах, ему все поверить можно, кроме денег». Чрез несколько времени Рошфор объявил Чернышеву, что решено послать приказание Гудрику израсходовать известную сумму денег для подкрепления благонамеренной партии в Швеции, но, какую именно сумму, не сказал, из чего Чернышев догадался, что сумма невелика; Рошфор уверял при этом, что и Франция переслала в Стокгольм к своему посланнику Модэну только 100000 ливров.

В марте месяце Чернышев сообщил Панину любопытное заявление Рошфора. «Я знаю подлинно, – говорил Рошфор, – что король прусский хотя и принял прямое намерение не допускать шведов до войны с Россиею, но что касается перемены их правления, то не только не вмешивается в это дело, но, может быть, и жалеть не будет, если в том успеют». В то же время Чернышев писал: «Зачинаю и я сумневаться, что есть какое-нибудь кокетство между здешним двором и венским, ибо, читая Рошфору, чтоб его испугать, окончание последнего Остерманова письма, где упоминается о могущем сделаться предложении относительно заключения союза между французским, гишпанским и австрийским дворами с Швециею, он мне на то вдруг индискретным образом болтнул: так австрийцы бы нас обмануть хотели? Сколь я потом ни старался, чтоб его паки привесть о сем что-нибудь более сказать, но того сделать не мог».

Чернышев приписывал английскому министерству неуспех в заключении союзного договора между Россиею и Англиею; он писал Панину: «Примите за несомненную правду, что, как долго сие министерство на своем месте пробудет, не должно ожидать никакого твердого предприятия, которое бы хотя мало Францию раздражить могло, ибо, если до того доходить будет, не удержит оно своих мест, для сохранения которых все сделать готовы». А Рошфор прямо объявил Чернышеву, что он считает прусского короля виновником того, что союзный договор между Россиею и Англиею не был заключен: Фридрих II чрез своего министра старался всюду разглашать в Лондоне, что было бы безрассудно с английской стороны давать какие-нибудь субсидии Швеции.

В конце августа Чернышев объявил Рошфору об отправлении русской эскадры в архипелаг. Рошфор не мог удержаться, чтоб не сказать: «Какое смелое предприятие! Как бы я желал, чтоб мы были теперь в войне с Франциею: два соединенных флота наделали бы прекрасных вещей!» Чернышев также не удержался, чтобы не поразгорячить англичанина. «Если бы здешнее министерство было поспокойнее дома, – сказал он, – то англичанам можно было бы приобрести теперь какое-нибудь владение в архипелаге, как французы овладели Корсикою, и, утвердившись в архипелаге, англичанам можно было бы уничтожить выгодную французскую торговлю в Леванте; Англия может иметь в России сильную помощницу не только на твердой земле, но и на море, когда русский флот попривыкнет быть и в здешних морях». «Как ошибаются те, – отвечал Рошфор, – которые думают, что русский флот не может оказать нам помощи в случае нужды!» Но когда английский посол при русском дворе лорд Каткарт сообщил своему министерству о существовании в Петербурге проекта образования из Крыма, Молдавии и Валахии независимых государств для ограждения от Турции, равно как из Финляндии независимого великого герцогства для ограждения от Швеции, то Рошфор отвечал ему, что такой план не вполне соответствует умеренности петербургского двора, нежеланию расширять свои границы; легко усмотреть, что такие независимые государства в сущности будут в полной зависимости от России. Рошфор сделал Каткарту замечание, чтоб он не очень увлекался удивлением к высокому характеру русской императрицы и некоторых ее министров, а предполагал бы в них известную долю честолюбия.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II АЛЕКСЕЕВНЫ. 1770 ГОД

Действия против турок в дунайских княжествах. – Движения генерала Штофельна. – Жалоба Румянцева на недостаток войска; ободрительное письмо к нему императрицы. – Негодование Екатерины на генерала Штофельна за сожжение городов и деревень. – Объяснения Румянцева относительно Штофельна, состояния Молдавии и Валахии и состояния русского войска. – Движение Румянцева из Подолии в дунайские княжества. – Чума. – Смерть Штофельна. – Записка гр. Григория Орлова о движении к Варне и Константинополю. – Осторожность Румянцева и переписка его с императрицею. – Победы Румянцева при Ларге и Кагуле. – Торжество в Петербурге. – Осада и взятие Бендер гр. П. И. Паниным. – Переговоры его с татарами о восстановлении их независимости. – Ногайские орды отказываются от турецкого подданства. – Состояние русского флота, прошедшего в Средиземное море. – Неудача Морейской экспедиции. – Истребление турецкого флота при Чесме. – Восторг Екатерины. – Переписка Орлова с европейскими консулами в Смирне. – Дальнейшие движения русского флота. – Странности на Кавказе; Тотлебен и Чоглоков. – Желание мира в Петербурге. – Политика Фридриха II. – Вопрос о разделе Польши. – Так называемый проект Линара. – История вопроса о разделе Польши. – Иосиф II, Кауниц и Мария-Терезия. – Второе свидание Фридриха II с императором Иосифом и Кауницем в Нейштадте. – Политический катехизис. – Захват Австриею польских земель. – План Иосифа относительно России и Турции. – Письмо Фридриха Екатерине с предложением посредничества. – Отстранение Россиею посредничества и принятие добрых услуг. – Русские условия мира. – Приезд в Петербург принца Генриха прусского; впечатление, произведенное им здесь. – Негодование Фридриха на отстранение Россиею посредничества. – Разговоры принца Генриха с Екатериною, Паниным и Сальдерном; переписка его с братом. – Письмо Екатерины к Фридриху с сообщением мирных условий. – Притворный ужас прусского короля по прочтении этих условий. – Вести из Польши о планах раздела. – Разговор принца Генриха с императрицею и гр. Чернышевым об австрийском захвате. – Письмо Генриха к брату, что тот может безопасно занять в Польше Вармийское епископство. – Дела польские; помощь Франции конфедератам. – Мнение Дюмурье о последних. – Станислав-Август поднимает голову; его переписка с Екатериною и разговоры с кн. Волконским. – Старания Волконского о реконфедерации; в Петербурге не соглашаются на эту меру. – Отношения России к Швеции, Дании и Англии.