По ту сторону Тьмы. Между Здесь и Там... (СИ) - Евгения Владон

Сука. Это же медицинский кляп с каппой для челюстей, чтобы пациент не мог откусить себя язык и проглотить, к слову, тоже.

«Да, Кенни, детка. Ты правильно всё угадываешь. У тебя идеальная зрительная память на вещи, которые когда-то попадались в поле твоего зрения. Даже на те, которых ты никогда не видел в своём мире.»

Второй Хардинг проявился из недолгого небытия прямо перед лицом Вударда, мерзко посмеиваясь или, вернее, хихикая и явно не собираясь никуда исчезать. Кажется, он даже уселся верхом на бёдра Кеннета, хотя Кен, слава богу, ничего такого физически не ощущал. Может быть кроме странного и едва-едва угадывающегося давления и то больше похожего на… дуновение сквозняка?

«Ох, и повеселимся мы с тобой скоро, солдатик. Уже жду не дождусь этого звёздного часа.»

— Да, Кен. Я тоже обладаю своеобразной властью. В каком-то смысле, очень страшной властью, которой не каждый на моём месте решится воспользоваться в полную меру. — но, похоже, Ник вообще не видел и, тем более, не слышал свою безумную тёмную половину, продолжая, как ни в чём не бывало, рассказывать о своих жутких воспоминаниях. — К тому же, здесь нужно тоже знать меру и контролировать с особой жёсткостью все свои неуёмные хотелки. Можно сказать, брак с Мией стал для меня недурственной практикой в данном смысле. Она почти первая, на ком я тренировался, хотя и без применения сильных медицинских препаратов с радикальными способами «лечения». Зато с Бриджет я оторвался на полную катушку, ломая её медленно… Очень медленно. С особым подходом и изощрённостью. Наблюдая, как она изо дня в день превращается в податливый воск, из которого можно слепить что угодно. И я лепил. Ещё довольно долго лепил, почти несколько лет. Пока она окончательно не угасла. Пока в её глазах вообще ничего не осталось, даже самой слабенькой искорки от прежней Бриджет. И пока я сам полностью не потерял к ней изначального интереса. Может ты её и увидишь, хотя, не думаю, что сумеешь догадаться, кто перед тобой. Это, к слову, о том, что тебя тоже ждёт, если и не в самое ближайшее время, то достаточно скоро.

Хардинг уже как с минуту перестал копаться в своём жутком чемоданчике, как и выкладывать перед собой почти по центру столика в идеально ровный ряд пыточные инструменты. Но в этот раз откидываться на спинку дивана не стал, повернув лицо к Вударду и с пугающей (чуть ли не со скучающей) апатией взглянув на свою беспомощную жертву. Дрожащую, покрытую липким и блестящим в полусумраке потом с очень бледным… почти мертвенно-бледным лицом.

— Я ведь не просто тогда тебя предупреждал, Кен. Я был предельно с тобою честен, касательно всех своих на твой счёт намерений. Поэтому и дал тебе выбор. Дал время сделать для себя правильный выбор. Но ты, почему-то, им так по уму и не воспользовался. Попытался, конечно. Но, похоже, сделал это только для отвода глаз и-и… на очень слабую троечку. Что, прости. Я тебя не расслышал.

Хардинг подался в сторону Кена, чуть склоняясь над тем головой и делая вид, будто прислушивается к немощным попыткам поверженного соперника что-то произнести.

Хотя Кеннету в этот момент хотелось что дури заорать во всю глотку и лёгкие. Только из-за жуткой парализации, его язык с невероятно большим трудом едва-едва шевельнулся у него во рту. Но всё равно ведь шевельнулся. Даже в горле что-то булькнуло или завибрировало в районе голосовых связок.

— Не стесняйся. Можешь говорить громче. Здесь все свои.

«Да, Кени, детка. Ты теперь часть одной и очень большой семейки, на фоне которой Аддамсы банально отдыхают.» — второй прозрачный Хардинг не просто нагнулся к лицу Вударда своей омерзительной маской Джокера, но и облокотился на грудь Кеннета обеими руками, сложив их вместе, как ученик на парте. Можно сказать, буквально лёг на распластанную тушу Голиафа, совершенно не переживая за собственную шею и будущие последствия.

— Что… — наконец-то у Кена это получилось. Он сумел выдавить первое вполне себе угадываемое слово. — Ты… с… с… Мия…

— Ты пытаешься спросить, что я сделал с Мией? — кажется, впервые голос Хардинга приобрёл почти человеческие нотки живого и много что чувствующего существа (вернее, всё-таки монстра). — А что я мог с ней сделать, Кен? После того, что ты с ней сделал сам? С трупом мало что можно сделать, если ты, конечно, не некрофил.

Ник даже усмехнулся, хотя и с прорезавшейся хрипотцой из-за внутреннего напряжения. Почти злой.

— Или ты хочешь узнать, что я с ней сделаю в ближайшем будущем? Отключу ли от системы жизнеобеспечения? Пока я ещё над этим раздумываю, хотя и понимаю, что это неизбежно. Что рано или поздно мне придётся это сделать, поскольку спускать на её недешёвое содержание в больнице (ещё и в вип-палате) каждый божий день по нескольку тысяч долларов — весьма дорогое удовольствие. Кредитов, конечно, мне для этого брать не надо, но… Раз я могу позволить себе подобную роскошь и в какой-то степени тешить себя пустыми надеждами, то почему бы и не да. У таких, как я людей, разве не могут быть свои нездоровые странности, а, Кен?

Нет, Хардинг определённо врал. И впервые Кеннет это понимал и чувствовал, и… Испытал совершенно нежданное чувство облегчения. У него реально отлегло, как только Ник подтвердил его догадки.

Хардинг боялся… просто до усрачки боялся потерять Мию. Будто что-то или кто-то ему нашёптывал не делать этого. Не спешить. Не рубить сгоряча и не совершать непоправимых ошибок. Что, быть может, у него есть ничтожнейшая возможность с ещё более призрачным шансом вернуть Мию. Вернуть её обратно в их мир…

— В любом случае, тебя уже не должна волновать её дальнейшая участь, как и она сама. Для тебя она умерла, Кен. Да и ты, прости, выглядишь не наилучшим образом. Физически добить тебя будет, конечно, куда сложнее, но… Разве мы куда-то торопимся? Даже наоборот. Чем больше у меня будет времени на то, чтобы превратить твою жизненную сущность в абсолютно мёртвого призрака, а твоё тело — в варёный овощ, пускающий пузыри и несдерживаемые газы, тем больше у меня будет шансов отвести на тебе душу, Вудард. Вот тогда, быть может, я и решусь отключить Мию. Хотя, не факт, что сделаю это намного раньше.

И снова он врал, хотя и не во всём. Ибо тема с Мией была для него крайней опасной (если