Войти в одну реку, или Воспоминания архитектора - Иван Иванович Рерберг

Однажды наша компания из шести человек, о которой я уже упоминал, взяла из цирка верховых лошадей и отправилась кататься за город. На обратном пути мы проезжали по Херсонской улице и заехали в ворота гостиницы «Гранд-отель», во дворе которой под открытым небом был ресторан со сценой. Въехав во двор, мы устроили маленькое кавалерийское учение между столиками ресторана и хлыстиками заставляли лошадей показывать фокусы: становиться на колени, на дыбы и танцевать под музыку, как в цирке. Проделав этот номер, мы уехали, сопровождаемые аплодисментами публики. На другой же день мы все получили приказ явиться к пяти часам на квартиру нашего бригадного командира генерала Скалона [21]. Мы оделись в мундиры и собрались в зале генерала в ожидании хорошего нагоняя. Вышел генерал и стал всех по очереди спрашивать, были ли вчера в «Гранд-отеле»; каждый из нас открыто отвечал: «Так точно, был». Скалон, нахмурившись, некоторое время ходил молча, испытывая наше терпение, а затем произнес: «Ну да, так и знал, благородный скандал, значит, мои саперы, пожалуйте, господа офицеры, обедать!» Двери в столовую распахнулись, и мы увидели стол, накрытый на восемь приборов, и жену Скалона, которая нас поджидала. Мы весело пообедали и разошлись, провожаемые гостеприимными хозяевами. Другой раз я шел по улице, а сзади меня быстро ехал одесский командующий войсками генерал Рооп. Когда его экипаж поравнялся со мной, я быстро стал во фрунт[22] и отдал честь. Так как все это произошло очень быстро, то генералу показалось, будто я отдал ему честь небрежно, и на другой же день моему командиру батальона было доложено, что его офицер плохо отдал честь командующему войсками. В то время мой дядя, младший брат моего отца, военный инженер, был в Одессе корпусным командиром и вместе с тем большим другом генерала Роопа[23], с которым они вместе были при осаде крепости Карс в турецкую кампанию. Дядюшка мой объяснил Роопу, что я вполне дисциплинирован и никогда не позволю себе небрежного отношения к правилам службы. Через день к нам в казармы приехал вестовой казак и привез на мое имя пакет, в котором предлагалось мне явиться к командующему войсками к десяти часам вечера. Я оделся в парадную форму, приехал во дворец, где жил генерал Рооп, походил немного перед подъездом, выжидая время, и когда я входил в кабинет командующего, игравшего в карты, часы на камине пробили десять часов. Рооп очень любезно меня встретил, обнял за плечи и повел выпить с ним по бокалу шампанского; так состоялось мое знакомство с высшим начальством.

Мой дядя, хотя и был военным инженером, но всегда служил при войсках. Он выдержал десять месяцев осады Севастополя, а в турецкую войну вел осаду крепости Карс, за что получил награду в виде шпаги с золотым эфесом, усыпанным бриллиантами. Его жена наделала из этих бриллиантов колец и серег, а в эфес шпаги были вставлены фальшивые. У дядюшки был очень большой нос, и когда один его знакомый предложил ему понюхать табаку и дядя отказался, сказав, что он не нюхает, то знакомый воскликнул: «Эка гарна посудина и даром пропадает!» Впоследствии, когда я был уже в Инженерной академии, дядя жил в Петербурге и был членом Государственного совета.

Мой дядя, хотя и был военным инженером, но всегда служил при войсках. Он выдержал десять месяцев осады Севастополя, а в турецкую войну вел осаду крепости Карс, за что получил награду в виде шпаги с золотым эфесом, усыпанным бриллиантами.

Под Одессой были прекрасные окрестности, тянувшиеся по берегу Черного моря; места эти назывались Ланжерон, Малый, Средний и Большой фонтаны. Я помню прекрасную дачу купца Петрококино, имевшего в Одессе универсальный магазин; дача стояла на обрывистом берегу моря и была окружена парком с фонтанами и бассейнами с золотыми рыбками. Содержание таких парков обходилось очень дорого, так как вода стекала под откос, и надо было ее тратить из водопровода в колоссальном количестве, чтобы постоянно поливать деревья и цветы. Море без устали подмывало крутые берега, и образовывались оползни, грозившие часто и строениям. Я думаю, что было бы рационально применять способ укрепления откосов, вспрыскивая в грунт жидкий цементный раствор, чего тогда еще не знали.

В декабре месяце того же года, как я приехал в Одессу, я уезжал в Москву на месячный отпуск и когда вернулся вечером, то застал у себя на квартире предписание, что я назначен в этот день на дежурство у гроба умершего генерала Радецкого с 12 часов ночи до 3-х. Если бы я опоздал хотя бы на один день, то не выполнил бы приказания, сделанного, очевидно, для проверки срочности моего возвращения. Я вышел в одиннадцать часов и не знал даже, где находится квартира Радецкого, и только через постового городового узнал адрес и вовремя пришел на дежурство.

Весной мы отправились в лагеря на Хаджибейском лимане. Место для саперных лагерей было выбрано чрезвычайно неудачно, и говорили, что на этом начальство нагрело себе руки. Чтобы попасть из Одессы в лагеря, нам приходилось ехать по железной дороге до станции Гнилюково, затем ехать десять верст на лошадях по отвратительной, тряской дороге до лимана, переправляться на лодке через лиман шириною в версту и идти еще около версты пешком до лагерей. Если ехать прямо на лошадях или идти пешком, то приходилось делать крюк около тридцати верст. Земельный участок для лагерей был куплен за год до моего приезда и совершенно не устроен. Построены были только здания для офицерских собраний, мы же жили в палатках и страдали от сколопендр. Это большие сороконожки, хотя и не очень ядовитые, но все-таки если сколопендра проползала ночью по голому телу, то оставался красный рубец, который сильно чесался в течение нескольких дней. Сколопендру нельзя раздавить ногой: она такая жесткая, что вдавливается в землю и затем опять ползет. Если ее разрезать острым ножом на куски, то куски расползаются в разные стороны. Кстати, о сороконожках. Один доктор по нервным болезням, желая проиллюстрировать силу внушения, рассказывал басню о том, как лягушка спросила сороконожку, в каком порядке она переставляет ноги; сороконожка никогда об этом раньше не думала и теперь не знала, как ей начать передвигаться, и долго лежала без движения.

В лагерях мы заняты были исключительно постройкой разного рода полевых укреплений и вели примерную минную войну подземными галереями. Последние работы были очень интересны и велись тремя сменами днем и ночью. Купаться