Семейные узы - Дж. Л. Куик

Восхитительный сладкий запах, который остаётся на её коже даже после душа.

Я нахожу её под тёплыми струями воды, и наблюдаю, как пена скатывается по её гладкой коже. Если бы я не кончил в неё несколько минут назад, то вида губки, скользящей по её восхитительной груди было бы достаточно для того, что бы я захотел овладеть ей снова.

— Давай я помогу. — Я сжимаю её руку, держащую намыленную губку. Без колебаний она разжимает ладонь, позволяя губке упасть мне в руку.

Добавив щедрую порцию геля для душа в уже достаточно пенистую губку, я разворачиваю Эбигейл спиной и перекидываю через плечо её мокрые волосы. Моя рука скользит по её позвоночнику, оставляя за собой след от мыльной пены. Повторяя это движение, я рисую почти невесомые линии вдоль всей длины её обнажённой спины. Когда я заканчиваю намыливать её спину, я обхожу её, и приступаю к передней части её тела.

Я встаю перед ней на колени, и провожу рукой вверх и вниз по её ногам, прежде чем перейти к её идеально круглой заднице. Прижавшись между её слегка раздвинутыми ногами, я осторожно смываю сперму с верхней части её бёдер. Я опускаю руку под каскад воды, чтобы смыть с неё пену. Я вставляю в неё два пальца и кружу ими, собирая всю сперму, которую я в ней оставил.

— Всё чисто, котёнок. — Я встаю и тщательно ополаскиваю губку. Я вешаю её губку на крючок, а другую я беру в руки. — Иди, одевайся.

Она поворачивается ко мне лицом, и её пронзительные изумрудные глаза проникают прямо в мою тёмную душу. Её голос звучит нежно и робко, когда она кладёт руки мне на грудь:

— Позволь мне сделать то же самое для тебя.

Я не должен…

Я борюсь с собой и не решаюсь ответить, чётко осознавая, что мне нужно держать её на расстоянии. Её взгляд непоколебим, она смотрит на меня сквозь полуопущенные густые ресницы, и я ничего не могу с собой поделать.

Нерешительно я убираю её руку со своей груди и протягиваю ей губку. Она забирает её у меня и слегка подталкивает в сторону, занимая моё место под струями воды.

Она берёт мой гель для душа и выдавливает на губку щедрую порцию. Она растирает её между пальцами, пока не образовывается достаточное количество пены. Смесь ароматов дерева, цитруса и мёда витает в воздухе душевой кабины.

Мы вместе пахнем восхитительно.

Эбигейл перемещает губку с одного моего плеча на второе, пена стекает мне на грудь и пресс. Она нежно и тщательно проводит губкой сверху вниз, начиная от шеи, и плавно спускаясь к кубикам пресса. Вернувшись к моему плечу, она намыливает мою руку до кончиков пальцев. Она приподнимает мою руку вверх, проводя губкой по подмышке, и я не могу сдержать улыбку, которая мелькает в уголке моего рта, ведь её прикосновение отдаётся щекоткой по моему телу.

Блядь, Грант…

Она подходит почти вплотную ко мне, пока её сиськи прижимаются к моему телу, затем она обвивает меня руками. Заключая меня в свои объятия, она проводит губкой по моей спине. Опустив голову вниз, я снова врезаюсь в эти чёртовы зелёные глаза.

— Сэр. — Она тяжело сглатывает. — Я знаю, что ты сказал…

— Эбигейл. — Мой тон мягок, когда я перебиваю её, не давая сказать нечто, о чём мы оба можем пожалеть.

— Я знаю, что это не сказка, и ты не рыцарь на белом коне. — В её голосе звучит боль, но она продолжает смотреть прямо на меня. — Я воспринимаю тебя как тёмного рыцаря, которым ты и являешься.

— Тёмные рыцари без колебаний уничтожают всё на своем пути, котёнок.

— Я знаю… — Её голос затихает, потому что продолжать ей и не нужно.

Мы оба уже знаем, что я её сломал.

Но осознание того, что она уже что-то сломала во мне, чертовски пугает.

ГЛАВА 30

ЭБИГЕЙЛ

Пальцы Гранта слегка сжимают мой подбородок, затем он приближает своё лицо, останавливаясь всего в нескольких сантиметрах от моих губ. Я жду, что он поцелует меня, но его тёплые губы прижимаются к влажной коже моего лба. Он нежно целует меня, заставляя моё сердце заколотиться в бешеном ритме.

— Я закончу сам, котёнок. — Звук его голоса вибрирует на влажной коже. Руки Гранта скользят по моим предплечьям, он мягко проводит по ним, забирая у меня губку. — Иди, одевайся.

Он отпускает меня и отступает назад. Я поднимаю голову и встречаюсь с его голубыми глазами.

Холодными. Ледяными. Голубыми глазами.

Я выполняю его просьбу и оставляю его в душе одного, чтобы он смог закончить самостоятельно. Я останавливаюсь на мгновение, вытираюсь полотенцем и расчёсываю мокрые волосы, затем отправляюсь в спальню одеваться.

Я открываю верхний ящик комода, что бы выбрать трусики, и на мгновение задерживаюсь, осматривая различные оттенки шёлка и кружева.

Хотя Грант, возможно, и не такой уж мягкий и пушистый, но очевидно, что он обо мне заботится. Он не держит меня прикованной наручниками в подвале, живя в собственной грязи, используя меня только для своего удовольствия. Вместо этого он моет меня дорогим мылом, одевает в роскошную дорогую одежду и разрешает спать в своей постели. Хоть он регулярно использует меня для своих сексуальных утех, он также получает наслаждение, когда дарит мне удовольствие. Он знает, что имеет власть над моим телом, но почти всегда доводит меня до множественных оргазмов.

Грант заходит в спальню, а я тем временем выбираю бледно-розовые шёлковые трусики, украшенные чёрным кружевом. Я вижу одобрение в его глазах, когда я надеваю их, скользя шёлком по своим ногам. Я решаю отказаться от бюстгальтера, и заглядываю в шкаф, чтобы взять платье макси и свитер.

— Мне это нравится. — Глаза Гранта пробегают по платью насыщенного сливового цвета на тонких бретельках, пока я разглаживаю его на бёдрах, и я не могу не обрадоваться его одобрению. Я надеваю укороченный свитер такого же оттенка, прежде чем вернуться в ванную, чтобы собрать волосы в небрежный пучок.

Когда я возвращаюсь в спальню, Грант уже полностью одет. На нём тёмные джинсы, хорошо сидящая серая футболка с длинными рукавами, и пара классических ботинок светло-коричневого цвета. Даже когда он одевается неофициально, он всегда выглядит очень стильным.

— Мне нужно ненадолго встретиться с Эдмундом. — Его пальцы осторожно обхватывают моё горло, слегка сжимая влажный после душа кожаный ошейник, и он неприятно трётся о кожу моей шеи.

Унизительное напоминание о том, кем я для него являюсь.

— Ты будешь хорошим маленьким