Битва на Калке - Виктор Поротников

Только военачальник Джебэ с двумя тысячами всадников продолжил погоню, надеясь настичь и пленить Мстислава Удатного.

Глава третья

Смерть Юрия Глебовича

Два дня поредевшие княжеские дружины шли по иссушенной зноем степи, останавливаясь на долгий отдых лишь под покровом ночи. На третий день возроптала дружина несвижского князя. Воины заявили своему князю, что надо бы дать отдых лошадям, да и людям неплохо бы отоспаться.

Юрий Глебович пришел к Мстиславу Удатному и предложил ему не выступать в путь, как обычно, с первым лучом солнца, а растянуть отдых до полудня: мол, татары уже далеко, их можно не опасаться. Мстислав выслушал несвижского князя и сказал, что покуда полки не достигнут Днепра, о долгом отдыхе нужно забыть.

«Наше спасение в непрерывном движении к Днепру, — молвил Мстислав, — ибо от недоедания и жажды и кони, и люди теряют силы день ото дня. Нам не выстоять даже против малого отряда мунгалов. Нужно проявить упорство, брат, ведь и враги наши на упорство горазды. Что, если мунгалы все еще идут по нашему следу?»

Юрия Глебовича задели за живое не эти слова Мстислава Удатного, а его замечание, что не пристало князю идти на поводу у своей дружины. Он дерзко ответил галицкому князю, что больше не намерен ему подчиняться.

«Твое верховодство, брат, довело всю русскую рать до беды, — промолвил Юрий Глебович в сильнейшем раздражении. — Пусть я иду на поводу у своей дружины, с которой я делю и горести, и победы, но ты давно ходишь в зависимости от собственной гордыни, которая ныне привела тебя к поражению от поганых язычников! Беги и дальше к Днепру, брат, сбивай копыта у своих лошадей, а моя дружина будет наслаждаться отдыхом».

Не помогли уговоры и Мстислава Немого. Юрий Глебович наотрез отказался выступать в дальнейший путь ни свет ни заря.

Ранним утром конные полки галичан, волынян, смолян и лучан ушли на север, в сторону Днепра. Несвижская дружина осталась на стоянке у небольшого пресного озерца, воины спали вповалку на примятой траве. Дремали дозорные.

Отряд Джебэ двигался по степи, развернувшись широкой цепью, как при облавной охоте на диких антилоп. Татары неслышно подкрались к спящему стану Юрия Глебовича, окружив его со всех сторон. Дозорные слишком поздно подняли тревогу. Проснувшиеся русичи бросились к оружию, но враги были уже совсем рядом. Началась ожесточенная рукопашная схватка. Юрий Глебович пал в числе первых, пробитый сразу тремя копьями. Из двух сотен его гридней уцелели лишь двое: бросившись в воды озера, они заплыли в камыши и затаились там.

Джебэ еще двое суток шел по следам отступающих русских дружин, но так и не смог их настичь.

Прозрачные речные струи с журчанием вились вдоль бортов крутобокой ладьи, мерно вздымались длинные весла, вспенивая днепровскую воду.

Мстислав Удатный стоял на корме и глядел на удаляющийся левый днепровский берег. Пока дружины грузились на лодки и насады, пока гридни заводили по дощатым настилам лошадей на грузовые ладьи, в душе Мстислава сидело беспокойство. Появись в этот момент из степи татарская погоня, и ничто не спасло бы остатки измученных дружин от полного истребления, и не было бы путей для бегства. Теперь галицкому князю можно было вздохнуть с облегчением, ему самому удалось спастись от гибели и вызволить из беды еще около тысячи воинов.

Сойдя на правый днепровский берег, Мстислав с изумлением узнал среди толпящихся неподалеку рыбаков своего зятя Даниила и двух его преданных гридней — Зикору и Овсеня.

Мстислав бросился к Даниилу, не помня себя от радости. Он так сильно сжал Даниила в объятиях, что тот охнул от боли.

— Полегче, княже, — забеспокоился Овсень, — зять твой весь изранен. Ему бы лежать надо, но разве он нас послушает. Как узнал, что русские полки на переправе, так бегом сюда, на берег.

— Да как же ты уцелел, лихая голова? — смеясь от счастья, восклицал Мстислав, держа Даниила за плечи. — Я ведь грешным делом уже оплакал тебя. Все вокруг твердили, что посекли тебя татары.

— Это Прошута-хитрец велел Зикоре и Овсеню укрыть меня от татарских стрел и сабель, перевязать мои раны, а затем скрытно от своих же доставить к Днепру, — сказал Даниил. — Весь этот путь я плохо помню, немочь и забытье одолевали меня. Мы только вчера до Днепра добрались.

— Видать, Прошута не очень-то верил в то, что дружины наши смогут к Днепру выйти, — заметил Мстислав. — Потому-то Прошута и отправил тебя к Днепру другой дорогой. Ах, зять мой, как же я рад, что ты уцелел среди стольких опасностей! А как дочь моя будет этому рада, ты и представить себе не можешь!

Мстислав еще раз обнял Даниила. Затем, повернувшись к Зикоре и Овсеню, галицкий князь произнес:

— А вы, молодцы, получите от меня награду — по кошелю с золотыми монетами каждый! И еще по коню впридачу.

— Где же киевский князь? — негромко спросил у тестя Даниил. — Что с ним сталось?

— О том не ведаю, — хмуро ответил Мстислав, — но молю бога, чтоб обошла стороной Мстислава Романовича смертная чаша. В нашем поражении на Калке он повинен меньше всего.

Глава четвертая

Бродник Плоскиня

Татары, осадившие киевлян в их стане на холме, весь первый день пытались растащить повозки, стоявшие заслоном вокруг русского лагеря. Спешившись, татарские воины карабкались по склонам холма, упираясь коленями и древками копий в жесткий дерн, опаленный солнцем. Мунгалы цепляли крючьями, привязанными к веревкам, тележные колеса, затем скопом тянули веревки вниз. Русичи, стоявшие на сцепленных возах, обрубали эти веревки мечами и кинжалами, а железные крючья забирали себе. К середине дня татары остались без крючьев и без надежд на быструю победу.

Разделившись на отряды, татары принялись штурмовать стан киевлян, сменяя друг друга. Волна за волной мунгалы с криками и воплями накатывались на заслон из повозок, преодолевая крутизну каменистых склонов. Киевляне ударами топоров и копий сталкивали врагов вниз, били по ним из луков. К вечеру подножие холма оказалось заваленным телами убитых мунгалов.

На ночь татары отступили, но на следующий день опять пошли на штурм, соорудив множество лестниц из жердей. Несколько раз татарам удавалось то в одном, то в другом месте взобраться на сцепленные возы, но и только. Пробиться в глубь стана татары не могли, так как русичи встречали их густым частоколом копий. К концу дня татарские отряды снова отступили ни с чем.

На третий день с раннего утра татарские лучники стали засыпать русский стан сотнями зажженных стрел, желая вызвать пожар и переполох. Однако киевляне были готовы и к этому. Они гасили свои вспыхнувшие шатры землей и песком, укладывали на очаги пламени сырые кожи. Ничего не добившись обстрелом из луков, мунгалы решили вручную растащить повозки киевлян и таким образом ворваться в их лагерь. Тысячи татар яростно лезли на холм, передние из них перерубали ножами и топорами оглобли и веревки, скреплявшие возы между собой. Киевляне, поняв тактику мунгалов, высыпали из-за повозок на склон холма, выстроившись плотными шеренгами. Их продолговатые красные щиты опоясали вершину холма, словно два красных забора. Наступая снизу вверх, татары так и не смогли пробиться через этот живой заслон. В вечерних сумерках татары вновь отступили, унося своих убитых и раненых.

На четвертый день от татар прибыли послы для переговоров с киевским князем. Послов было трое: два мунгала и араб-толмач.

Мстислав Романович встретил татарских посланцев в своем шатре, сидя на походном троне, в окружении воевод. Это было третье татарское посольство, отдающее ему низкий земной поклон, за последний месяц. С первыми двумя посольствами великий князь особо не церемонился, ныне он оказался в непростой ситуации, поэтому рубить сплеча не собирался.

Оба мунгала были в длинных дорогих одеяниях, с золотыми поясами, в яловых сапогах с загнутыми носками и голенищами, на головах у них были высокие шапки с опушкой из чернобурых лисиц. Толмач был в красно-желтом полосатом халате, кожаных шнурованных башмаках, с чалмой на голове.

Один из мунгалов, темный от загара, со шрамом на левой щеке, с жидкой седой бородой, обратился к великому князю с такими словами:

— Славные Цыгыр-хан и Тешу-нойон приветствуют храброго киевского князя! Монголы большой кровью заплатили за победу при Калке-реке. Поэтому мы хотим разойтись с киевским князем миром. Пусть русы сложат оружие, им будет позволено вернуться домой, но все добро в вашем стане будет нашей добычей.

Толмач перевел все сказанное послом на русский язык. Мстислав Романович криво усмехнулся:

— Ишь, чего удумали, черти косоглазые! Безоружных-то нас вы живо посечете. С оружием мы сюда пришли, с оружием и уйдем. Так и скажите своим ханам.