Зверолов - Александр Рудазов

Троост с Эльзой посетили волосатых, похожих на мифических йети гигантов с планеты Пан. Хрупких и удивительно красивых амфибий-симбиотиков с Альвхейма. Чудовищно жирных слизней-гермафродитов с Ямы.

Но дольше всего они пробыли возле гигантского аквариума, в котором обитали жители Посейдона. Шамиль, их духовный лидер, очень восхитился бородой Трооста и попросил того постоять неподвижно, пока он запечатлеет в янтаре интересный образ.

Аборигены Посейдона стали первыми разумными существами, с которыми встретились земляне. Это произошло в 2285 году, через четырнадцать лет после начала эпохи звездных путешествий. И первые несколько лет их, в точности как волкоглавов Килимы, принимали за обычных животных. Лишь по случайности было обнаружено, что эти курьезного вида существа — тонкие философы и умудренные геометры.

Контакт устанавливался очень долго и трудно. Планета Посейдон на девяносто восемь процентов покрыта водой, и ее жители — крохотные морские создания, похожие на маслянистые веретенца с копной длиннющих волос. Однако это никакие не волосы, а конечности — миллионы нитевидных жгутиков микроскопической толщины.

Посейдонцы общаются не вербально (у них даже нет ртов), а жестами. Сами представьте, на какие жесты способны существа с миллионами конечностей. Потребовалось двадцать лет, чтобы расшифровать язык посейдонцев, и еще столько же, чтобы создать программу-переводчик. По сравнению с этой работой Розеттский камень показался детской головоломкой.

Зарплату живущие в зоопарке посейдонцы получают… скульптурой. Изделиями из камня, глины, дерева — материал не важен, лишь бы это была ручная работа. Молекулярные реплики они каким-то непостижимым образом отличают и принимать отказываются. А вот к подлинной скульптуре относятся очень бережно и почтительно, копя ее в искусственном гроте на дне аквариума.

Один из здешних посейдонцев — как раз скульптор, и очень искусный. У себя на родине он прославился как великий мудрец, его имя показывали с великим уважением и приплывали из дальних мест, чтобы только посмотреть на его жесты.

Здесь его имя не известно никому. Точнее, известно, но… имена посейдонцев невозможно ни произнести вслух, ни даже написать. Поэтому ему предложили выбрать псевдоним — и он назвался Шамилем. В честь Шамиля Хашимова — океанолога, который первым обнаружил на дне Посейдона сложные геометрические фигуры и установил контакт с их авторами.

Уже семь лет Шамиль живет в этом аквариуме вместе с тремя своими учениками. Лететь на Землю он вызвался добровольцем — хотел своими глазами увидеть мир сухопутных кричащих гигантов. Посейдонцы не используют звуки для общения, но они не глухие — наоборот, их слух во много раз острее человеческого. И самая тихая речь землян кажется им оглушительным криком.

Именно поэтому их аквариум сделан из звукоподавляющего материала.

Первые несколько минут Эльза с интересом наблюдала, как Шамиль обрабатывает миллионами своих нанощупалец кусочек янтаря, создавая крошечное подобие ее дедушки. Но потом ей стало скучно, и она принялась бродить вокруг аквариума. Сделав десяток кругов и вновь остановившись возле Трооста, девочка спросила:

— Деда, а что такое очки?

— Очки?.. — рассеянно переспросил Троост. — Это такой старинный прибор, чтобы лучше видеть. Раньше люди не умели исправлять зрение хирургически, поэтому плохо видящие носили специальные стекла.

— И волшебники тоже носили?

— Насчет волшебников не знаю, не встречался. А почему ты спрашиваешь?

— Я книжку слушаю, пло мальчика-волшебника в очках.

— А, ну так это же сказка, наверное. В сказке что угодно может быть.

— Да, навелное, — согласилась Эльза. — А что такое телефон?

— Тоже старинный прибор. Там была трубка, чтобы в нее говорить, и колесо с цифрами, чтобы набирать номер. Если человек хотел поговорить с кем-нибудь, кого нет рядом, он звонил ему по телефону.

Эльза наморщила лоб, пытаясь представить такую концепцию. Говорить в трубку… набирать номер колесом…

— А что, плосто вызвать они не могли? — спросила девочка.

— Понимаешь, тогда нельзя было… просто вызвать. Не было мыслечипов.

— Как это — не было мыслечипов? — невольно коснулась виска Эльза.

— Вот так и не было. Не изобрели еще.

— А если узнать что-то надо? Или маму позвать? Или мультик посмотлеть? Как же в инфу-то залезть, без мыслечипа?

— Так инфосетей тоже еще не было.

— Ка-ак это?! — округлила глаза Эльза.

В свои пять лет она даже представить не могла, что были когда-то такие времена, когда нельзя было в любой момент получить любую информацию, какая только есть в банке данных человечества. Нельзя было в любой момент связаться с любым человеком, просто отдав мысленную команду. Много чего нельзя было.

Все еще переваривая эти удивительные факты, Эльза уселась прямо на траву, скрестив ноги. А потом и вовсе улеглась, растерянно глядя в небо. Ей было непереносимо жалко бедненьких детей прошлого.

А потом над ней появилось румяное широкоскулое лицо с небольшими бачками. В субэкране соцпрофиля Эльза прочла, что это Джованни Альтобелли, главный кипер этнографического сектора.

— Я Эльза, — тут же протянула руку девочка. — Здласте.

— Добрый день, синьорина, — ответил на рукопожатие Альтобелли. — Большая честь принимать вас у себя. Вы с Троостом?

— Это мой деда, — кивнула Эльза и начала кататься по траве.

— Троост, у тебя уже внуки?.. — удивился Альтобелли.

— Мне восемьдесят пять, Альтобелли, — хмыкнул Троост, продолжая позировать Шамилю. — У некоторых в этом возрасте уже и правнуки есть.

— Ах да, верно… Хотя я никогда не понимал, зачем люди женятся так рано.

— Так я и не женился. Мы с Катажиной просто провели пару лет в фактическом браке.

— Ладно, ладно. А я вот, может, женюсь. Исполнится ровно сто — и сразу женюсь.

— То есть через месяц свадьба? — приподнял брови Троост. — Жаль, не смогу прийти, буду в экспедиции. Но от души поздравляю.

— Я имел в виду сто десять, — торопливо поправился Альтобелли. — Исполнится сто десять — и сразу женюсь. На Боте.

— А что случилось с Нормой?

— Ну или на Норме, — пожал плечами Альтобелли. — Или на обеих.

В стенку аквариума ткнулся Шамиль. Крохотное волосатое веретенце протягивало кусочек янтаря размером с ноготь, в котором, однако ж, угадывалось явное сходство с Маартеном Троостом.

— А меня?.. — робко попросила Эльза.

— А вы скажите ему, синьорина, — предложил Альтобелли. — Видите вон тот голографизатор? Подключитесь к нему и запустите синхронный перевод.

Эльза растерянно заморгала. Альтобелли вспомнил, что говорит с пятилетней девочкой, и запустил перевод сам. В аквариуме появилась голограмма посейдонца в двенадцатикратном масштабе — при более мелком изображении программа-переводчик просто не могла добиться нужной точности. Голограмма завибрировала, переводя слова землян в сложнейший язык жестов Посейдона. Шамиль завибрировал в ответ, и на визорах людей стали появляться субтитры:

«…устал… завтра… сегодня нет… спасибо за быть… творчество…»

— Я ни чолта не поняла, — заявила Эльза.

Инф и голографизатор немедленно перевели ее слова в визуальную форму. И теперь уже Шамиль недоуменно застыл, пытаясь сообразить — о чем говорит эта личинка землянина? Особое затруднение вызвало у него слово «чолта», которое программа-переводчик передала как-то очень уж замысловато.

Впрочем, Эльзе уже надоело болтать с этой скучной рыбкой. Эстафету охотно подхватил молодой лингвист, все это время вежливо дожидавшийся, пока Шамиль закончит ваять свою скульптуру. Теперь он аккуратно вклинился в беседу и принялся расспрашивать посейдонца насчет визуальных морфем его языка.

— Деда, мы тут уже все посмотлели, — сказала Эльза. — Пошли дальше?

— Дальше так дальше, — согласился Троост.

А дальше был хельский сектор. Среди экзопланет Хель находится на третьем месте по изученности и населенности людьми, уступая только Новому Эдему и Авалону. Поэтому и в Венерианском зоопарке Хель представлена очень широко.

Троост туда ни разу не летал. Все более-менее интересные жизнеформы Хели были привезены сюда еще до того, как Троост стал капитаном «Нимрода». Конечно, там и сейчас то и дело открывают новые виды — в конце концов, этот процесс даже на Земле еще не завершен! — но ради этого уже нет смысла гонять корабль-зверолов.

Многие удивляются, что Хель вошла в пятерку крупнейших колоний. Если Новый Эдем и Авалон во всех отношениях идеальны для человека, то хельские условия достаточно суровы. Недаром же эту планету назвали именем скандинавской богини смерти. Хель — пятая планета своей системы, там довольно холодно, почвы бедны, а фауна кошмарная. Не настолько кошмарная, как на Суртуре или Пирре, но тем не менее.