Мистер Вечный Канун. Уэлихолн - Владимир Торин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В общем, Кристина лишь нарочно подзуживала тетушек, с невинным видом и едва заметной коварной улыбочкой что-то уточняя, сопереживая, якобы утешая, но вместе с тем опытной рукой подливая масло в огонь:
— Что-о-о?! — делано ужаснулась она, схватившись рукой за сердце. — Сколько-сколько она стоила, тетушка Мэг?!
— Да почти триста фунтов! И продавец, любезный мистер Бэррон, сделал мне шикарную скидку, ведь…
— Триста фунтов за метлу! — возмутилась тетушка Рэммора. — Да за такие деньжищи можно было новую машину купить вместо этой «Развалюхи»!
— «Драндулета», — любезно поправила Кристина.
— Вместо «Драндулета»! — исправилась тетушка Рэммора. — И это ты меня называешь помешанной, сбрендившая толстуха?!
Тетушка Мегана не была толстухой. Она была широка в кости, высока ростом и при этом носила туфли на высоком каблуке, отчего казалась просто необъятной. В отличие от Рэмморы, которой худоба шла ввиду змеиного характера, тетушке Мегане всю жизнь приходилось следить за фигурой и насилу одергивать себя от лишней ложки пудинга за обедом. Любимая сестрица знала, как поддеть ее посильнее, и не упускала удобного случая.
Тетушка Мегана начала закипать так, что по сравнению с ней все чайники в округе, вздумай они одновременно начать кипеть, выглядели бы жалкими сонными мухами.
— Я тебе такое устрою… — гробовым шепотом пригрозила она. Глаза Меганы тонули в глубоких тенях, в которых поблескивали лишь два яростных уголька.
— Да? И что ты мне устроишь?
Сигарета плясала между пальцев тетушки Рэмморы нервный фокстрот. И все же Виктор знал: какой бы спятившей и истеричной эта женщина ни казалась, по-настоящему вывести ее из себя просто невозможно. Она лишь может тебе подыграть, если захочет. Что она, к слову, сейчас и делала.
— Натравишь на меня своего неуклюжего плюшевого мишку Джозефа? Пожалуешься нашей дорогой сестрице? Проклянешь на веки вечные? Отберешь у меня библиотечный абонемент? Кристина, милочка, защити меня! А то у меня даже пятки заледенели от ужаса! Не отдавай ей мой абонемент! Ты же там работаешь! Ну же…
— И как ты вообще выбралась из могилы, куда я тебя с таким трудом закопала? — сжав кулаки, процедила тетушка Мегана. Она тяжело опустилась в кресло у столика с увядшими цветами. Виктор вдруг поймал себя на мысли, что цветы, похоже, завяли только что, прямо на его глазах, стоило тетушке присесть рядом.
— Вылетела на твоей метле! — будто ядом сплюнула тетушка Рэммора и выхватила из выреза платья новую длинную сигарету. Куда делся окурок предыдущей, Виктор не знал и предположил, что тетушка его съела.
— «Метлой» ты называешь две бутылки джина, которыми каждое утро заливаешься от чувства собственной никчемности? — не осталась в долгу тетушка Мегана. — Я-то знаю, как ты «вылетаешь» по утрам из своего флигеля, цепляя деревья, и приземляешься на садовую дорожку. Рожей вниз. Смотреть жалко, Рэммора! А, постой-ка! Не жалко! Совсем. Как так вышло, что тебя никто не любит, милая Рэмми? Ты же законченная тварь. Подлая и ничтожная. Сидишь, наверное, вечерами перед зеркалом в своей каморке и спрашиваешь себя, почему ты одна и никому не нужна. А это, милочка, очевидно всем, кроме тебя самой.
Лицо тетушки Рэмморы пылало ненавистью. Иступленной алой ненавистью. От него спокойно можно было прикурить сигарету, но тетушка, казалось, о ней и вовсе позабыла.
— Лучше быть одной и никому не нужной, чем иметь подле себя такое, — сказала она с видом шулера, вытаскивающего лучшую карту из рукава.
— О чем ты там лопочешь?
— Ой, как будто мы не понимаем! — взвизгнула Рэммора. — Ты думаешь, что раз Джозеф всячески пытается облобызать твои туфли, то ты ему хоть чуточку нужна? Думаешь, ему нравится быть придавленным весом твоего великолепия и каблука? И как он еще может дышать под ним? «Никому не нужная Рэмми!» Ой, вы только нас послушайте! Если у тебя есть прихвостень, это еще не значит, что ты сама кому-то нужна, Мэг, скорее это значит, что у тебя есть… хвост. И это не значит, что тебя кто-то любит! Корзинку предпраздничных проклятий давно проверяла? Давно детишки навещали? То-то же!
— Сирил и Мими приедут к празднику, — вальяжно сказала Мегана, явно не понимая, что ее слова звучат как довольно жалкое оправдание. — Так что можешь сама захлебнуться своим ядом, мерзавка. Ты мне еще ответишь за метлу, змея бесхвостая, вот увидишь!
— Ой! Я уже позабыла: а о какой метле речь?
— О той, которая у тебя вместо прически.
— Гарпия!
— Змея!
— Повторяешься!
— Жаба и ведьма!
— Это ты ведьма! Без метлы! — язвительно напомнила тетушка Рэммора. — Ха-ха!
— Что?.. Ах ты…
У Виктора не возникало даже мысли о том, чтобы принять в этой ссоре чью-либо сторону. Выбирать между тетушкой Меганой и тетушкой Рэмморой было словно выбирать между дождем, который льет тебе прямо за шиворот, и глубокой лужей, в которую ты встал и промочил ноги. Но и продолжать бездействовать и слушать все это дальше он не хотел.
— Все как в старые добрые времена, — сказал он негромко, но тем не менее обе тетушки мгновенно замолчали и обернулись.
Кристина была явно недовольна его появлением — как будто он с шумом и руганью ворвался в зал театра, помешав ей как следует насладиться представлением.
— Ой! Вы только поглядите, кто вернулся! — воскликнула тетушка Рэммора. На ее губах промелькнула скользящая улыбка. — Что, Лондон разбомбили? Давно пора!
— Только тебя нам и не хватало, — поддержала хмурая, как надгробие, тетушка Мегана. — Злые ветра всегда приносят всякий сброд.
— И я вас очень рад видеть, милые тетушки, — сказал Виктор и подумал: «Век бы вас не видеть». — Как у вас дела? А, — он отмахнулся, — не говорите, я слышал. Ссоритесь из-за метлы.
Тетушка Рэммора поднялась на ноги и грациозной кошачьей походкой двинулась к нему. И куда только делись ее угловатость и привычка вечно спотыкаться и наталкиваться на предметы?
— Что, решил интервью взять, мистер Важный-Репортер-Из-Самого-Лондона? — спросила она.
— Не твое дело, из-за чего мы
