История Войска Донского. Картины былого Тихого Дона - Петр Краснов

– Простите, атаманы молодцы, в чем кому согрешил!

Станица отвечала:

– Благодарим, Зиновий Михайлович, что потрудился.

Атаман клал шапку на стол, поверх ее клал насеку. Насека в старые времена приготовлялась так: на терновом стволе, еще на корне, делали ножом насечки. Насечки, во время роста, заплывали кожицей и образовывали наплывы, получалась пестрая палка. Палку украшали серебряной булавой. Название насека получала, именно, от этих насечек.

Севши на место, атаман приказывал есаулу доложить:

– Кому, честная станица, прикажете насеку взять?

В станичной избе поднимался шум. Каждый кричал своего выборного.

– Сохрону Самойловичу! Сохрону Самойловичу! – наконец согласятся все.

Тогда еще и еще раз – обыкновенно до трех разделятся, то и больше докладывал есаул.

Наконец согласятся на Софроне Самойловиче.

Софрон Самойлович, старик, наиболее уважаемый и почитаемый в станице, принимал насеку и становился на место атамана. По его приказу есаул опять докладывал:

– Вот честная станица Курмоярская! Старый атаман свой год отходил, а вам без атамана быть нельзя, так на кого, честная станица, покажете?

Тут уже поднимался невообразимый шум. Каждый кричал своего выборного.

– Макея, Макея, Макея Яковлевича! – кричат одни.

– Якова, Якова Матвеевича! – вопят другие, третьи еще кого-нибудь. Нужно было иметь есаулу очень хорошее ухо, чтобы уловить, за кого больше голосов подают. Есаул докладывает это имя старику, старик спрашивает еще раз: – Так на Якова Матвеевича порешили?

Опять крики. Но уже ясно становится, что большинство за него. Старик спрашивает и в третий раз и потом вручает Якову Матвеевичу насеку. Яков Матвеевич перекрестившись принимает насеку. Старики, в знак поздравления, накрывают его шапками, и он садится к старому атаману на главное место. К атаману в подписные старики, то есть в судьи, выбирали еще десять лучших людей в станице.

На их обязанности было, в случае опасности от неприятеля, бежать по полям со знаменами, скликая народ в станицу в осаду мирить ссорящихся, по общим делам, брать штрафы на выпивку, знать очередь в нарядах на службу, объявлять кругу о преступлениях и ждать от него приговора.

Суд творился на кругу или на сборе. Сбор происходил по закличке в станичной избе. Закличка делалась так: по улицам ходил есаул и резким протяжным, станичным, есаульским голосом кричал: атаманы молодцы, вся честная станица Курмоярская! Сходитеся на беседу, ради станичного дела! А кто не придет, на том станичный приговор – осьмуха!

Когда казаки соберутся, к ним выходил атаман с есаулом и атаман приказывал жалобщику доложить его дело.

Проситель выходил на середину, кланялся на все стороны и сказывал, о чем он просит. Старики-судьи слушали внимательно. Но на сборе казаки обыкновенно разговаривали о своих делах, так что часто и не слышали, о чем идет речь. Атаман, выслушавши жалобщика, говорил есаулу:

– Есаул, доложи!

Есаул кричал станичным голосом:

– Атаманы молодцы, вся честная станица Курмоярская! Помолчите!

Но казаки не сразу умолкали. Есаул бил тростью о пол и опять кричал:

– Помолчите-ста, атаманы молодцы, помолчите-ста!

Говор и крик переходит в шепот. Тогда вставал уже сам атаман и говорил:

– Помолчите, атаманы молодцы!

Наконец наступала тишина полная, и атаман говорил:

– Вот Аксен Пахомович просит о том-то. Что скажете? Дать или не дать?

И казаки отвечали: или «не дать? За что?», или «в добрый час!»

Потом вызывали обвиняемого в каком-либо проступке. Он тоже кланялся казакам и есаул докладывал его дело.

– Вот, честная станица! – говорил атаман. – Старики присудили наказать его плетьми за то-то! Как прикажете? Простить ли его или выстегать?

И тогда, как часто и теперь, казаки невнимательно слушали на сборе, о чем идет речь.

Так, иной раз сын, не расслышав о ком и о чем дело, на вопрос атамана: – простить его или выстегать? крикнул: – в добрый час! Когда же растолковали ему, что хотят бить его отца, он тут уже закричал иным голосом: – за что батюшку сечь! – не надо!

Но если казаки находили, что какое-нибудь дело не стоит внимания, то атаман о нем и доклада сбору не делал. Отсюда на Дону и идет пословица: атаман не волен и в докладе.

Грамотных или, как тогда говорили, – письменных людей было мало. В Черкасове и в некоторых верховых станицах, поближе к русским монастырям, бывали грамотные казаки. Их знали за десятки верст и к ним ездили по всякому письменному делу. Вместо расписок в получении грамот выдавали деревянные палочки с нарубкой на них, а для прочтения выписывали грамотного человека.

От всего войска в Черкасском городе выбирался войсковой атаман. Он выбирался также на один год. В помощь ему назначали старшин. Если атаман был не угоден войску, то его могли сменить и избрать другого атамана. Атаман всегда оставался в Черкасске. Если его посылали куда-либо или он сам уходил, на его круг сейчас же избирали другого казака. Одного и того же могли избрать и второй, и третий раз.

Донской войсковой атаман в парадном кафтане

Для решения войсковых дел, касающихся всего войска, собирался войсковой круг. Для собрания круга посылали от войска по станицам грамоту.

Так как на кругу решались многие дела по старому обычаю, – писанных законов на Дону не было, – то нужно было, чтобы у атамана были люди знающие эти обычаи, знающие, как раньше было. Такими людьми были бывшие атаманы, приобревшие опытность во время своего атаманства. Они и оставались при атамане, как его советники, и получали название старшин.

Помощником у войскового атамана был войсковой есаул. Кроме того, был войсковой дьяк, писавший войсковые грамоты и отписки, читавший на кругу царские грамоты, так как атаманы тогдашние по большей части были неграмотны.

В походах казаки собирались в сотни. В сотне бывало по два сотника. Сотни делились на курени, куреней было в сотне до десяти. Курень имел своего атамана и есаула.

Кроме походов, набегов и поисков у казаков была еще и внутренняя служба. Служба эта состояла в охранении проезжающих через войско московских чиновников, в отвозе грамот и отписок от войска в Москву и привоз из Москвы царских грамот и жалованья. Люди, посылаемые в Москву за жалованьем, назывались зимовой станицей. Зимовыми они назывались потому, что отправлялись в Москву зимой, оставались в Москве три месяца, и весной, по первой полой воде, возвращались обратно на Дон. В зимовую станицу назначалось от 4 и до 100 человек. Начальником зимовой станицы был назначенный за старшего атаман и в помощь ему, если станица была большая, назначался и есаул. С жалованьем, хлебом, порохом и иными припасами зимовая станица шла рекой Доном на бударах (барках). Каждая станица на рубеже своего юрта встречала зимовую станицу ружейной и пушечной пальбой. В Москве зимовая станица пользовалась почетом. Все казаки являлись к самому царю и приглашались на обед к царскому столу. При приезде и при отъезде казаки получали от царя подарки: камки, тафту и хорошее сукно. Станица в Москве жила за царский счет.

Проезд в Москву и обратно далеко не был безопасен для казаков. Редкая станица проходила благополучно через степь. На казаков нападали татары, и им приходилось отбиваться от них. Путь на Москву станицы был подобен движению разъезда в неприятельской стране. Зоркими, чуткими и внимательными должны были быть казаки, опасаясь на каждом ночлеге ночного нападения, в каждом овраге или лесу засады.

Но эта-то жизнь, сопряженная с вечной опасностью, вечной близостью к смерти, и создала из казаков людей спокойных перед опасностью, решительных в бою, чутких и сторожких на походе. Вся их жизнь была вечным воинским упражнением. Мальчиком казак играл в айданчики на станичной улице, наметывая себе глаза, или прыгая и бегая гонял кубарь. Едва хватало у него силы, он уже брал пищаль и шел стрелять чутких дроф, или скакал по степи, загоняя сорвавшийся в метель табун. Он ползал на животе, подкрадываясь к зверью, он переплывал Дон, спасаясь от татар, он знал, что промах из ружья для него – часто смерть или плен. Он делал сам все то, чему теперь мы учим казака на случай войны, и учителем его была жестокая смертельная опасность, а это учитель суровый!..

И оттого, в последующих боевых делах, которые казаки имели уже наряду с русскими войсками, они выделялись своим искусством в военном ремесле, заслуживали себе большие награды, славу великую, ставились в пример всему свету!

19. Пожалование войску Донскому первого царского знамени в 1645 году

В 1645 году на престол Московских государей вступил сын Михаила Феодоровича, царь Алексей Михайловича. Он принял государство от отца успокоенным. Войско было приведено в порядок и хорошо вооружено. Много иностранных людей было призвано при нем на службу на Русь для обучения солдат; мало того, строился военный корабль на Волге для того, чтобы можно было на нем ходить в Каспийское море к Персии. Царь понимал значение моря и очень желал, чтобы русские имели при море хотя бы один город. Ради такого города, как Азов, он не прочь был начать войну и с Турцией. Чувствовал достаточно силы для этого. Не боялся войны.