Вечная игра - Мод Лэрби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Его зовут Дэниел Кендол.
Брент наверняка все слышал, потому что нахмурился и отвернулся.
Эмма и сама была смущена своим враньем и постаралась перевести разговор на другую тему…
Потом Брент повез ее домой. Его старая машина скрипела и кряхтела больше обычного, но все-таки покорялась своему хозяину. Он промолчал почти всю дорогу.
— Эмма! — тихо проговорил он, наконец остановив машину и выключив мотор.
Она повернулась к нему и заметила, что он внимательно разглядывает ее.
— Что, Брент?
— В тот отпуск, который вы проболели, куда вы собирались ехать?
Эмма поерзала на сиденье и потянулась к ручке дверцы, забыв, что та плохо открывается изнутри.
— Это было год назад. Не все ли теперь равно?
— Для меня нет.
Он накрыл своей горячей ладонью ее руку.
Эмма вспыхнула, но руку не убрала.
— Так куда все-таки вы собирались ехать в отпуск, Эмма?
У Эммы вдруг задрожали губы. Почему-то ей стало необыкновенно важно, чтобы он не думал о ней плохо.
— Я собиралась без предупреждения нагрянуть к Мэгги. Она мне писала, что у нее болит спина, и я знала, что она будет сидеть дома. Ведь я не виделась с ней ни разу после того, как она приезжала во Францию. Если человек, которого вы любите, стареет, чувствуешь необходимость побыть с ним подольше. — Она посмотрела на него и поспешно отвернулась. — Копишь воспоминания на будущее, верно?
— Верно.
Он долго молчал, не отнимая руки.
Эмма не знала, надо ли рассказать ему, как Мэгги восторгалась им, а ей почему-то не хотелось встречаться с ним. И вдруг она поняла, что это нежелание возникло из ее чувства вины. Разве она не сознавала, что бросила Мэгги и что именно поэтому ей не хочется видеть человека, который взял на себя заботу о ее любимой бабушке.
— Эмма, я был не прав. Забудьте все, что я говорил вам. Я не имел никакого права осуждать вас.
Она подняла к нему пылающее лицо и встретила его открытый взгляд, но тут же отвернулась, чтобы он не видел, как у нее дрожат губы и она не может произнести ни слова. Эмма еще ни разу не слышала, чтобы он говорил таким виноватым тоном.
— Я… Я тоже была не права. Что-то у нас вышло не так с самого начала…
— Как глупо! — перебил он ее. — Ведь мы оба очень любили Мэгги.
Комок застрял в горле. Эмма молча смотрела на него блестящими от слез глазами.
— Она многому научила меня, помогла разобраться в себе самом, — продолжал Брент. — Когда я приехал сюда из Нью-Йорка, я был не в себе. Мне хотелось забиться куда-нибудь в угол, чтобы никого не видеть и не слышать, но она мне не позволила.
— Жизнь для живых… — Эмма слабо улыбнулась.
—…Живите, — подхватил он.
Они сидели в душной машине и не могли расстаться, ведь их очень сильно тянуло друг к другу.
Эмма думала о том, что привлекает ее к этому человеку — его доброе отношение к Мэгги, чувство юмора, независимость, врожденное обаяние? В конце концов, наверное, все вместе взятое.
Свободной рукой Брент коснулся ее лица, провел пальцем по веснушкам, рассыпанным по щекам.
Эмма с трудом сдержалась, чтобы не прижаться к нему. Ее охватила непонятная растерянность. Слишком много всего случилось за эту неделю. Слишком много изменений уже произошло, и она страшилась еще одного. К тому же не понимала, почему с такой легкостью готова забыть собственное решение держаться от Брента подальше.
Тяжело вздохнув, она отвернулась и попыталась открыть дверцу, которая, конечно же, не поддалась.
— Мне пора, Брент. — Она еще раз попыталась открыть дверцу и, когда у нее опять ничего не получилось, в растерянности прижала ладонь ко лбу. — Пожалуйста, откройте эту проклятую дверцу.
Наверное, Брент понял, что она близка к истерике. Он открыл свою дверцу и, обойдя машину кругом, помог ей выйти.
— Эмма, в чем?.. — Он пристально посмотрел на нее.
— Я устала, Брент. Ведь я не привыкла к такой физической нагрузке, да еще после болезни.
Ну почему она не могла удержаться, чтобы не упрекнуть его?
Он стиснул зубы и отступил в сторону, хотя, как она отлично понимала, не собирался на этом заканчивать разговор. Ему во что бы то ни стало надо было заставить ее принять его извинения, а ей требовалось хотя бы немного времени, чтобы разобраться в своих чувствах.
— До свидания, — пробормотала Эмма и бросилась к дому.
Дрожащими руками она отперла дверь и спряталась за ней.
Все было гораздо проще, когда она относилась к нему с откровенной неприязнью. А теперь она не знала, как вести себя с ним. Все стало слишком сложно…
Эмма трепетала в ожидании утренней встречи с Брентом, но он неожиданно разрешил эту проблему. Забежав на минутку, он сообщил, что у одного из щенков что-то с лапой и он везет его к ветеринару. Он обещал заглянуть попозже, а Эмме посоветовал закончить ее часть работы.
Девушка даже обрадовалась возможности побыть одной и с удовольствием принялась красить рамы. Она хотела покончить с ними к вечеру, отчасти чтобы показать Бренту, что она не меньше него хочет навести в доме порядок, а отчасти, чтобы хоть что-то довести до конца перед поездкой в Вашингтон. Два автобуса шли из Уэбстера в Гринвилль, откуда она могла улететь в столицу: один — вечером, другой — утром. Эмма решила ехать утром.
Она занималась плинтусами, когда услышала, как почтальон бросил конверт в дверную щель и он упал на пол в холле. Решив передохнуть, Эмма встала с колен и, массируя ноги, нывшие после вчерашней игры, отправилась за письмом.
Одной рукой она продолжала потирать бедро, а другой потянулась к письму, украшенному множеством печатей и адресованному, как ни странно, ей — Эмме Тейлор.
Ей стало любопытно. Слева она прочитала имя Брента Форреста и его адрес, чего уж совсем не ожидала. Наморщив лоб, она долго изучала конверт.
Зачем Брент писал ей в Сенегал? Очевидно, письмо пришло, когда она уже уехала оттуда. Адрес зачеркнут, вероятно, кем-то из сотрудников посольства, и рядом написан адрес ее матери на Аляске. Он тоже был перечеркнут и рукою матери вписан здешний.
Закусив губу, Эмма надорвала конверт, все еще размышляя над тем, что заставило Брента написать ей. Если вспомнить, как он ее встретил на кладбище, ничего хорошего ждать не приходится.
Письмо начиналось просто: «Мисс Тейлор», что уже о многом говорило. Эмма быстро пробежала его до конца. Брент обвинял ее в невнимании к родственнице, в эгоцентризме, в том, что она недостойна любви и заботы Мэгги.
Эмма выпрямилась и расправила плечи, словно ее поставили перед неподкупным судьей, и с каждым следующим прочитанным словом сердце ныло все сильнее и сильнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});