Убийство в кибуце - Батья Гур

— Когда это было? — спросил Михаэль.

— Точно не помню, — сказал Джоджо. — За несколько дней до смерти. За два-три дня до смерти мы зачем-то зашли сюда, и он взял бутылку.

— Он успел вернуть ее? — спросил Михаэль.

— Обычно он все приносил назад сам, но в связи со всей этой праздничной суматохой, наверное, забыл.

Все трое — Михаэль, Моше и Джоджо — какое-то время стояли молча. Михаэль исследовал замок, на котором не оказалось следов взлома, положил его, скорее автоматически, чем по каким-то другим причинам, в пакетик, зная, что его открывал тот, у кого был ключ. Потом все трое пошли в хранилище семян хлопчатника. Моше опять схватился за желудок и сказал: «Язва меня доконает!» Михаэль вспомнил слова Моше о том, что там любили играть дети кибуца, которые прыгали сверху на гору семян, словно это был морской песок.

— Это место необходимо тщательно обыскать, но пока непонятно, как это сделать, не привлекая внимания.

— Вы хотите что-нибудь сохранить в тайне в кибуце? — удивился Нахари.

Михаэль позволил себе скептический взгляд.

— Я несколькими словами перекинулся с депутатом Аароном Мерозом во время похорон, и понял, что он не раз бывал в кибуце так, что никто об этом не знал.

— Это он так думает, — возразил Нахари с улыбкой, — но я уверен, что кто-нибудь в кибуце наверняка знал, к кому он наведывается, например… — И он указал на одну из женщин на фотографии, сделанной во время похорон.

Михаэль сказал:

— Ее зовут Матильда. Она руководит столовой.

— У тебя хорошая память на детали или вы с ней успели поговорить? — поинтересовался Нахари.

— Я с ней не говорил, — ответил Михаэль и стал рассказывать, что показал обыск у Срулке. Его домик был похож на жилище Дворки, но стоял в другом ряду. Если бы не толстый слой пыли, могло показаться, что хозяин просто вышел куда-нибудь. И опять Михаэль вспомнил, как исказилось лицо Моше, когда тот сказал, что ему давно пора бы прийти сюда и навести порядок, но пока не хватает смелости. — Короче говоря, мы осмотрели все, что можно было в той ситуации, но абсолютно ничего не нашли, — заключил Михаэль.

— В кибуце есть три начальника, — обращаясь сразу ко всем, произнес Нахари. — Оснат Харель была секретарем. Знаешь, чем занимается секретарь в кибуце? — спросил он Михаэля и, не дожидаясь ответа, сказал: — В некоторых кибуцах это самая важная должность, но есть кибуцы, где вся власть принадлежит генеральному директору. Секретарь занимается повседневной работой, социальной стороной жизни кибуца. У него никогда не остается свободной минуты на себя. Существует много комитетов, но когда комитеты не могут прийти к единому мнению, то кого они зовут? Секретаря! Генеральный директор больше занимается общими вопросами — экономикой и так далее. Но при более подробном анализе видно, что распределение власти в кибуце зависит от конкретных людей на определенных должностях.

Нахари какое-то время помолчал, а потом стал быстро говорить, словно теряя терпение:

— Третьим главным человеком является казначей. Кто у них там казначей? Как его зовут? — Он повернулся к Михаэлю, который молча указал на мужскую фигуру на фотографии. — Это тот самый Джоджо? — Нахари с раздражением повернулся к Сарит: — Что это у вас такие нерезкие фотографии? Нужно было камеру лучше выбирать!

— Камера не виновата, — проговорила Сарит, тряхнув кудряшками. — Это у меня руки дрожали. Я была так расстроена, что такое могло произойти в кибуце. А тут еще все на меня смотрели, как будто спрашивали, что она тут делает, эта незнакомка.

— Он работает казначеем последние шесть лет, — пояснил Михаэль.

Леви спросил:

— И какое это имеет значение?

— Сейчас объясню, — пообещал Нахари. — Но, пока я не забыл, кто у них там диспетчер?

— Женщина по имени Шула, — ответил Михаэль.

— Хорошо, — сказал Нахари. — Пусть все четверо, включая нового секретаря, прибудут вечером ко мне. Мы им покажем фотографии, а они проведут для нас розыск.

Михаэль откашлялся и сказал:

— Прошу прощения, но мне это не кажется целесообразным.

Нахари выпрямился в кресле:

— Почему?

— Думаю, что все поиски лучше поручить людям, которые в курсе дела, но не станут разносить слухи по всему кибуцу.

— Вы уже хорошо потрудились, чтобы это произошло. — Нахари водил сигарой в воздухе. — Забудьте об этом: в кибуце секретов не бывает.

— Но кто-то же смог все проделать в тайне, — ответил Михаэль.

— Когда вы с ним встречаетесь? — спросил Нахари.

— С кем? — переспросил Бенни.

— С Мерозом, — подсказала Сарит.

— Сегодня вечером, в «Хилтоне», — сказал Михаэль. — Он там останавливается, когда приезжает в Иерусалим.

— Мог бы с ним встретиться и в Тель-Авиве, — проворчал Нахари. — Что говорил патологоанатом относительно времени между отравлением и смертью?

— Максимум полчаса, — ответил Михаэль, разыскивая в деле отчет патологоанатома.

Авигайль подняла голову от фотографий, которые она изучала, не вмешиваясь в дискуссию и, казалось, не слыша того, что говорилось, и безапелляционным тоном произнесла:

— Не более пятнадцати минут.

— Откуда это известно? — с удивлением спросил Нахари.

— Знаю.

— И все-таки откуда? — не унимался Нахари.

— Я проработала медсестрой целых десять лет, причем полгода в кибуце. Я видела несчастные случаи, которые происходили при обработке растений паратионом. Проходит не более пятнадцати минут.

— Медсестрой? Значит, ты — дипломированная медсестра? — спросил Михаэль. Она кивнула и снова погрузилась в изучение фотографий. Он посмотрел на часы.

— Скоро они будут здесь.

— Кто? — поинтересовался Нахари.

— Родственники, Моше, Джоджо и медсестра из кибуца, а также врач и все, кто хоть как-то причастны. Мы можем попросить их организовать поиск так, чтобы остальная часть кибуца не знала, что речь идет о паратионе.

— Не кажется ли вам, что сначала нужно установить их алиби? — сказал Нахари, и глаза его были холодны как никогда.

— У них оно уже есть, — вмешался Махлуф Леви. — Посмотрите второй лист дела, перед фотографиями. — Он показал на папку с делом, лежащую перед ним.

— Сын был в армии, — сказал Бенни, — дочь находилась в Тель-Авиве — она там учится, Дворка, ее свекровь, была в столовой, а потом отправилась домой отдохнуть. Эта старая женщина до сих пор работает учительницей.

— Преподает Библию, — уважительно произнес Махлуф Леви, — а также руководит кружками любителей Библии.

— Упаси меня Господь от этих кружков в кибуцах! — воскликнул Нахари. — В общем, в лазарете ее не было?

— Именно, — подтвердил Леви. — Мы с ней специально разговаривали на эту тему. Она сказала, что днем было очень жарко и она собиралась заглянуть к ней вечерком. Именно так она и сказала.

— А что казначей Джоджо — у него ведь был доступ к яду?

— Он был в секретариате, на хлопковых полях, на фабрике, в других местах, и всегда в компании кого-нибудь. Мы это уже проверили, — уверенно сказал Леви.

— Он мог все подготовить заранее. Не думаю, что мы можем списывать его со счетов, — возразил Нахари.

— Все равно нужно с кого-то начинать. Если этот человек среди них, то мы его найдем.

— Тебя в кибуце видел кто-нибудь? — спросил Михаэль у Авигайль.

Она какое-то время подумала, а потом отрицательно покачала головой:

— Когда они могли меня видеть? Я не была в кибуце, а беседовала с Симхой у нее дома.

— Хорошо, — сказал Михаэль, — очень хорошо. Я хочу, чтобы ты пока оставалась в тени.

Все стали смотреть на него, но он молчал. На мгновение в глазах Нахари появился ледяной свет:

— И не думай об этом!

— О чем это вы? — спросил Бенни, а Авигайль еще ниже опустила голову.

— Он хочет внедрить ее в кибуц, — пояснил Нахари.

Прошла почти минута, пока Авигайль нарушила молчание:

— Может, сначала меня стоило бы спросить?

— Неужели ты откажешься? — спросил Михаэль.

— По-твоему, я не захотела работать медсестрой и пришла сюда, чтобы снова стать медсестрой? — сказала Авигайль, двигая пальцем по столу невидимую соринку.

— И обсуждать нечего, — произнес Нахари, подкрепив свою фразу красноречивым жестом руки. — Не важно, согласишься ты или нет, а нам еще один «Уотергейт» не нужен. Полицейский под прикрытием в кибуце! Кто решится утвердить такое? — Наступила пауза, после которой он продолжил: — Точно, не я. Я своей шеей рисковать не буду. И не думайте, что я поддержу вас. Я уже свое «нет» сказал. А комиссар… — Он оставил фразу незаконченной и улыбнулся.

— Но каким образом? Каким? — спросил Махлуф Леви.

— Вместо медсестры Рики, которая увольняется, — объяснил Бенни. — Помнишь, она говорила, что хочет уйти.