Не оставляй меня, Малыш! - Татьяна Александровна Бочарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты… поэтому из армии ушел? — Ася осторожно прижала его руку к своей груди.
— И поэтому, и… всякие причины были. Я же после Афгана еще два года под Читой служил. Только уже не десантником — после контузии в ВДВ не держат. Командиром разведроты учебно-танковой дивизии. — Его лицо помрачнело, стало угрюмым и непроницаемым. — Не хочу про это, ну его!
— Не хочешь — не надо, — мягко проговорила Ася, — мне ведь не это важно, а то, что сейчас.
— А что сейчас? — Алексей развел руками. — Сейчас, Малыш, я такой, какой есть, придется тебе мириться с этим.
— Но зачем же ты тогда просил меня не уходить, взять тебя с собой? Значит, надеялся на что-то?
— Ну… — Алексей неопределенно пожал плечами. — Не знаю… может быть. А может, ты мне просто понравилась. — Он хитро прищурился.
— Нет, не может! — Она села на диване. — Я знаю, ты надеялся. Ты просто… просто был один, одному всегда трудно. А нас теперь двое, мы справимся. Все будет хорошо, понимаешь?
— Насть, тебе сколько лет?
— Двадцать шесть.
— А мне тридцать девять, скоро будет сорок. Ухватываешь разницу? Тринадцать лет. Знала бы ты, Малыш, что бывает с людьми за это самое время. Грязь сплошная, вранье и… — Он посмотрел на ее лицо, бледное, серьезное, с капельками слез, застывшими на ресницах, и вдруг решительно махнул рукой: — Э, да ладно, не слушай ты меня. Лабуда это все. Жрать хочется, вот это ясный перец. Пойдем сварганим что-нибудь?
— Пойдем. — Ася почувствовала, как отлегло от сердца.
Они оделись и зашли в кухню. Алексей распахнул маленький обшарпанный холодильник и выразительно присвистнул: полки были девственно чисты, лишь в глубине, на одной из них сиротливо лежал кусочек сала, небрежно завернутый в полиэтиленовую пленку.
— Это все? — спросила Ася.
— Кажется, еще картошка была, там, в ящике. — Алексей смущенно почесал в затылке.
В ящике под мойкой действительно лежал пакет со сморщенной картошкой.
— Странно, что ты еще не умер с голоду, — с улыбкой проговорила Ася, принюхиваясь к шедшему из пакета подозрительному запаху. — Знаешь что, давай я быстренько сбегаю в магазин. У вас тут есть круглосуточные или хотя бы которые до десяти?
— Стоп, Малыш, — лицо Алексея тут же сделалось хмурым, — не суетись. У меня сейчас с деньгами… временные трудности.
— У меня есть, — радостно заверила Ася, — что покупать?
— Ничего, — он взял пакет с картошкой из ее рук, — я на бабки твоего мужа есть не буду.
— Да это мои.
— И на твои.
По тому, каким тоном это было сказано, Ася поняла, что спорить бесполезно.
— Ладно, — согласилась она, — приготовлю, что есть. Отравимся, так вместе.
Алексей оставил ее шутку без внимания.
Ася почистила картошку, нарезала сало мелкими ломтиками, положила все это на сковородку и поставила на огонь. Дома она никогда не жарила на сале. К ее удивлению, получилось весьма съедобно и даже вкусно.
Они сидели за столом и с аппетитом поглощали содержимое огромной сковородки.
— Насть, я все спросить хотел — тебя кой черт занес тогда на пустырь? — Алексей глянул на нее с любопытством.
— На работу шла.
— А где ты работаешь?
— Во Дворце культуры, танцы преподаю.
— То-то я смотрю, фигурка будь здоров, — усмехнулся он и потянулся за добавкой. — А муж у тебя кто?
— Врач.
— Моя жена тоже врач. Бывшая жена.
Ася перестала есть, отложила вилку.
— Ты был женат?
— Ясный перец. Только это давно было, десять лет назад. Когда развелись, дочке пять исполнилось.
— Ты с ней видишься?
Алексей молча покачал головой. Наступила пауза.
Ася уже жалела, что задала последний вопрос. Она попыталась придумать другую, более веселую тему для разговора и вдруг вспомнила про оставленную на комоде клетку.
— Ой! А хомяк-то! Ты ж животное чуть не уморил!
— А, Пал Палыч? — Алексей улыбнулся — я про него и забыл.
Ася прыснула.
— Как ты его назвал?
— Пал Палыч, — невозмутимо повторил он.
— Странное имя для хомяка, тебе не кажется? — Ася отложила немного картошки на блюдечко.
— А чего странного? Его одна девчонка принесла eщe на прежнюю мою работу совсем махоньким. У нее дома хомячиха жила, плодилась как бешеная. Стали гадать, как назовем, а другая девчонка предложила: включаем телевизор, какого героя на экране первым увидим, такое имя и дадим. Включили, а там сериал «Следствие ведут знатоки», старый, еще времен моего детства. И в кадре Пал Палыч Знаменский, следователь. Вот так и случилось.
— А где ты работал?
— На стройке. Девчонки там хорошие, малярши, штукатуры, только им не до Пал Палыча было. Я когда уходил, забрал его с собой. — Алексеи встал из-за стола.
Ася неожиданно почувствовала укол ревности. Одна девчонка, другая, сколько их вообще вокруг него вертится, таких, как та, зеленоглазая, на рынке!
Она молча направилась в комнату. Открыла клетку достала кормушку, сунула ее Алексею.
— На, иди вымой.
Тот послушно сходил в ванную, ополоснул миску, вернул Асе. Она наполнила ее и сунула обратно, под самый нос хомяку.
Пал Палыч сначала отпрянул в сторону, затем недоверчиво принюхался, поддел лапкой кусочек картошки и сунул его за щеку, отчего та сразу раздулась.
— Ну вот, сделал запасы, — засмеялся Алексей и покосился на Асю. Та по-прежнему молчала, преувеличенно внимательно наблюдая за действиями хомяка.
— Эй, Насть, ты чего? Что-то не так?
— Да нет, — она поглядела па Алексея в упор, — просто жду, ты спросишь или нет, как я тебя разыскала и кто мне дал твой адрес.
— Ну и кто? — Он уставился на нее с недоумением.
— Одна проститутка.
— Лизавета, что ли? — Алексей весело улыбнулся, потом посмотрел на Асю внимательней, и в глазax eго зажегся озорной огонек. — Слушай, Малыш, ты меня никак ревнуешь?
— Нет, — сухо произнесла Ася и прибавила выразительно: — Пока нет, но если…
— Oй, какие мы сердитые! — Алексей сделал страшные глаза и шагнул ей навстречу, раскрывая объятия.
— Перестань, — она попятилась, сдерживая смех, — я серьезно говорю!
— И я серьезно! — Он сгреб ее в охапку и понес к дивану.
В это время простужено тренькнул дверной звонок.
— Кто это? — Ася испуганно посмотрела на часы. — Четверть одиннадцатого.
— Какая тебе разница? — Алексей обнял ее крепче.
Звонок смолк, но тут же возобновился с новой силой.
— Надо открыть, Леш, нехорошо…
— Не надо. Потрезвонят и отвалят.
Они целовались, слушая непрерывный трезвон,
