Путь к рассвету - Питер Дэвид

— Я потребовал от Лондо разъяснений, что он имел в виду. Он был… не очень сговорчив. Поначалу. Но мы умеем находить убедительные доводы. Лондо поведал нам, как Леди Морелла сделала свои предсказания, как она заявила, что один из вас взойдет на трон Примы Центавра после смерти другого. И поскольку Лондо по-прежнему среди нас… Это наводит на мысль, что ты будешь следующим правителем.

— Это всего лишь предсказание. Это ничего не значит.

— Возможно. Но учти, Вир Котто… Если такое случится… — Рот Дракха скривился в дурном подобии улыбки, и это было самым ужасным из увиденного Виром за время свидания. — Если это случится… мы можем многое предложить тебе.

— Я… — Вир сглотнул. — Я всегда буду иметь это в виду.

— Мощь наша велика. Она может принести тебе огромную выгоду… а может разрушить тебя. Выбор, пока что, за тобой. Возможно, он и дальше будет за тобой. А возможно, и нет.

И после этих слов Дракх начал отступать в сумрак, и тени вытянулись, охватывая его, словно стремились вернуть под свое крыло то, что принадлежало им по праву.

Вир стоял неподвижно, пытаясь унять бешеное биение своих сердец… А потом обратил внимание, что, поглотив Шив’калу, тени не остановились, они продолжали удлиняться… подкрадываясь к нему. Хотя он и понимал, что все происходит лишь во сне, а во сне он не может подвергаться реальной опасности… Ему очень не нравилось то, что могли сулить ему тени, и он не склонен был позволить им коснуться себя даже во сне. Он попятился, и стукнулся об пику, на острие которой так недавно видел свою собственную голову. Он непроизвольно взглянул наверх еще раз… и не смог сдержать вопль ужаса.

С высоты на него остекленевшими глазами взирала отрубленная голова. Но не его, и не Рема Ланаса, а Сенны. И тут от толчка отрубленная голова сорвалась с пики и начала падать. Она падала медленно, кружась, и опустилась в конце концов прямо в руки Виру, хотя он всячески пытался этого избежать.

И несмотря на то, что, как ему казалось, он успел уже привыкнуть ко всякого рода ужасным неприятностям, Вир обнаружил, что не в состоянии даже пошевелиться от ужаса, его парализовало это непереносимое зрелище.

Он начал плакать, слезы сбегали по его лицу, но он не чувствовал их тепла. Как бы гротескно и ужасно это не выглядело, он прижал отрубленную голову к себе и зарыдал во весь голос.

И тут голова заговорила с ним.

— Вир… Вир, — услышал он голос Сенны. Это было невозможно, у отрубленной головы не могли работать голосовые связки. Потрясенный Вир внезапно открыл глаза, и тут же почувствовал тепло настоящих слез на своих щеках.

Сенна глядела на него, и голова ее благополучно покоилась на ее плечах.

Вир вспомнил свою первую встречу с ней, лет десять назад, когда Лондо взял Сенну под свое крыло. Теперь уже ничего детского в ней не осталось. Перед ним была взрослая женщина, изысканная и интеллигентная, которая выглядела так, будто всегда готова ответить на любые, еще не произнесенные вслух слова.

Голубое с белым платье, одновременно простое и элегантное, подчеркивало красоту Сенны. Это же одеяние было на ней и во время их предыдущей встречи, почти шесть месяцев назад, во время обеда у Лондо, который быстро перерос в очень приятный вечер. Фактически, именно благодаря Сенне тот вечер получился таким приятным, поскольку Лондо проводил время молча напиваясь — то, чего Вир от Лондо никак не ожидал. Напиваться, да, но втихомолку? Никогда.

А Сенна была остроумна, очаровательна, интересна и до невозможности пленительна.

За прошедшие с тех пор месяцы Вир получал от нее время от времени весточки… но в основном делового характера.

— Вир… Лондо послал меня за тобой… А ты, оказывается, здесь, и…

— Я в порядке, я… я в порядке, — поспешно сказал Вир, поднимаясь на ноги. Машинально он начал озираться по сторонам, хотя и знал, что наверняка не заметит никаких видимых признаков присутствия Дракхов — более того, физически Дракх наверняка сюда и не приходил. Но тем не менее Вир поймал себя на том, что вглядывается в окружающие тени, пытаясь заметить, не движется ли одна из них. — Я видел… — Начал было он, и осекся. Ни в коем случае нельзя рассказывать этой молодой женщине о том, что он только что пережил. Незачем идти на такой риск.

— Что ты видел? — спросила Сенна.

Вир медленно указал пальцем на голову Рема Ланаса, по-прежнему торчавшую на пике перед ними.

— Это был… один из ваших?

Голова Вира резко обернулась при этих ее словах. И он увидел тогда, по лицу Сенны, по ее глазам… что она знала.

— Не здесь, — твердо сказал он и потянул Сенну за руку. Он торопился увести ее из садика, и поначалу она не стала противиться, но потом сам Вир вдруг сообразил и остановился. — Погоди… Ведь Лондо ждет…

— Если он подождет еще несколько минут, ничего не случится, — сказала Сенна, и они пошли дальше вместе. Вслед им смотрели незрячие глаза Рема Ланаса.

Выдержки из «Хроник Лондо Моллари».

Фрагмент, датированный 9 сентября 2275 года (по земному летоисчислению)

Они хотели, чтобы я что-нибудь предпринял. Какая блистательная ирония кроется в этом!

Главы Домов шумно требовали аудиенции. Они пришли с жаждой помахать шашками, поскольку Дурла посадил в тюрьму одного из них. И они желали знать, что я намерен предпринять по этому поводу, не только как Император, но также и как глава одного из самых могущественных Домов.

Они толпились возле моих покоев, словно стая кудахчущих птиц, и поначалу Дунсени пытался заводить их ко мне по одному, одного за другим. Но наконец, по моему настоянию, завел всю делегацию сразу. Поначалу они вели себя благородно, ведя речи в величавой и помпезной манере, как я от них и ожидал. Но вскоре уже жалобы посыпались одна за другой, они начали перебивать друг друга, пока наконец не превратились в блеющее стадо, пытаясь все одновременно поведать мне о своей ситуации. Они сказали, будто если позволить всему этому продолжаться, то придет конец всей сложившейся социальной и классовой структуре Примы Центавра. Тот образ жизни, к которому привыкли мы все, оборвется, исчезнет все, что должны уважать и оберегать на Приме Центавра.

Это в самом деле забавно.

Звездолеты Теней, очернившие небо над нашей планетой… Сами Тени, нашедшие приют и гостеприимство здесь, на Приме Центавра… Твари, являвшие собой самое рафинированное воплощение зла во всей галактике. Этого, по их мнению, было недостаточно, чтобы обозначить конец привычной им жизни на Приме Центавра.

В эту привычную жизнь вполне укладывалось безумное правление императора Картажи, во время которого все главы Домов, считавшие себя храбрецами, прятались, дрожа от страха, в надежде сохранить на плечах свои головы.