Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье (с иллюстрациями) - Льюис Кэрролл

В жизни Кэрролл также часто пользовался приемом инверсии, чтобы повеселить своих маленьких друзей. В одном из его писем речь идет о кукле, чья левая рука становится «правой», оторвав правую в ссоре. В другом он писал: «Я так уставал, что ложился спать через минуту после того, как вставал, а иногда за минуту до того, как вставал». Он порой писал письма зеркально: чтобы прочитать, приходилось подносить их к зеркалу. У него было собрание музыкальных шкатулок, и он любил проигрывать их от конца к началу. Он рисовал картинки, которые превращались во что-то иное, стоило перевернуть их вверх ногами.

Даже в серьезные минуты Кэрроллу лучше всего думалось, когда ему удавалось, наподобие Белого Рыцаря, увидеть все перевернутым. Он придумывал новый способ умножения, в котором множитель писался наоборот и над множимым. «Охота на Снарка», как он рассказывает, была написана им с конца. «Ибо Снарк был буджум, понимаешь?» — эта последняя строка поэмы пришла ему в голову внезапно, как озарение. Затем он присочинил к ней строфу, к строфе — поэму.

Близко связан с кэрролловской инверсией и его юмор логического противоречия. Черная Королева знает холм такой большой, что рядом с ним этот покажется долиной; сухое печенье едят, чтобы утолить жажду; гонец шепчет крича; Алиса бежит так быстро, что ей удается остаться на месте. Неудивительно, что Кэрролл любил особый вид каламбура, называемый «ирландским быком» 16, суть которого в логическом противоречии. Однажды он написал сестре:

«Пожалуйста, разбери с логической точки зрения следующее рассуждение:

Девочка: Я так рада, что не люблю спаржу.

Подруга: Отчего же, милая?

Девочка; Потому что, если б я ее любила, мне бы пришлось ее есть, а я ее не выношу».

Кто-то из знакомых Кэрролла вспоминает, что слышал, как он рассказывал про одного человека, у которого были такие большие ноги, что ему приходилось надевать брюки через голову.

«Пустое множество» (множество, не имеющее элементов), с которым он обращается как с овеществленной реальностью, также служит Кэрроллу источником логического нонсенса особого рода. Мартовский Заяц предлагает Алисе несуществующего вина; Алиса размышляет, что происходит с пламенем свечи, когда свеча не горит; географическая карта в «Охоте на Снарка» представляет собой «абсолютную и совершенную пустоту»; Червонному Королю кажется странным, что можно написать письмо «никому» («Кому адресовано письмо?» — «Никому»), а Белый Король хвалит остроту зрения Алисы, увидевшей на дороге «никого» («Кого ты там видишь?» — «Никого»).

Почему юмор Кэрролла так тесно связан с логическими головоломками такого рода? Здесь не место разбирать вопрос о том, объясняется ли это только тем, что Кэрролл интересовался логикой и математикой или некими подсознательными импульсами, побуждающими его снова и снова сужать и расширять, сжимать и переворачивать, вывертывать наизнанку и ставить вверх ногами привычный мир. Вряд ли можно согласиться с положением, выдвинутым Флоренс Бекер Леннон в ее чрезвычайно интересной биографии Кэрролла «Викторианство в Зазеркалье» (Florence Becker Lennon. Victoria Through the Looking-Glass). Она доказывает, что Кэрролл от рождения был левшой, которого заставили пользоваться правой рукой, и что он «брал реванш, выворачивая многое справа налево». К несчастью, факты, доказывающие, что Кэрролл от природы был левшой, настолько малочисленны и неубедительны, что их нельзя принимать во внимание. Впрочем, такое объяснение истоков нонсенса Кэрролла все равно было бы недостаточным.

d Рассуждение Алисы о «зазеркальном» молоке гораздо значительнее, чем думалось Кэрроллу. Лишь спустя несколько лет после опубликования «Зазеркалья» стереохимия нашла положительное подтверждение тому, что органические вещества имеют асимметричное строение атомов. Изомеры суть вещества, молекулы которых состоят из совершенно тех же атомов, соединенных, однако, в топологически различные структуры. Стереоизомеры суть изомеры, идентичные даже в топологической структуре, однако из-за асимметричности этой структуры они образуют зеркальные пары, подобно левому и правому ботинку. Все органические вещества стереоизометричны. Обычно в пример приводят сахар: в «правом» варианте его называют декстрозой, в левом — левулезой. Прием пищи вызывает сложные химические реакции между асимметричными веществами и асимметричными продуктами в организме, потому что между «левыми» и «правыми» формами одного и того же органического вещества существует определенная разница во вкусе, запахе и усвояемости. Ни одна лаборатория или корова пока что не дала «зеркального» молока, но можно смело сказать, что если бы асимметрическую структуру молока зеркально отразили, его нельзя было бы пить.

В этом суждении о «зазеркальном» молоке подразумевается лишь отражение структуры, соединяющей атомы молока. Конечно, подлинное зазеркальное отражение молока означало бы и инверсию структуры самих элементарных частиц. В 1957 г. Ли Цзун-дао и Янг Чжень-нин, два американских физика китайского происхождения, получили Нобелевскую премию за теоретический труд, который, по удачному выражению Роберта Оппенгеймера, привел их к «радостному и удивительному открытию» относительно того, что частицы и их античастицы (то есть идентичные частицы с противоположными зарядами), подобно стереоизомерам, суть не что иное, как зеркальные отражения тех же структур. Если это так, тогда «зазеркальное» молоко будет состоять из «антивещества», которое Алиса даже не сможет выпить: стоит ей прийти в соприкосновение с этим молоком, как оба они взорвутся. Разумеется, анти-Алиса, находящаяся по ту сторону зеркала, найдет антимолоко чрезвычайно вкусным и питательным.

Читателям, которым хотелось бы узнать больше о философском и научном смысле «левого» и «правого», рекомендую познакомиться с прекрасной книжкой Германа Вейля (Hermann Weyl. Symmetry, 1952) 18, со статьей Филипа Моррисона (Philip Morrison. The Overthrow of Parity, — «Scientific American», April, 1957) и с моей работой «Обеими ли руками пишет Природа?» (Martin Gardner. Is Nature Ambidexterous? — «Philosophy and Phenomenological Research», December, 1952) 19. В более легком жанре написана последняя глава о «левом» и «правом» в «Книге математических загадок и развлечений „Сайентифик Америкэн“ (The Scientific American Book of Mathematical Puzzles and Diversions, 1959) и мой рассказ „Левое или правое?“ („Esquire“, February, 1951). Классический пример научной фантастики на эту тему — „Рассказ Платнера“ Уэллса. В настоящий момент, когда я пишу эти строки, специалисты по атомной физике размышляют о возможности создания антивещества в лабораторных условиях.

e Неловкость Белого Коня, съезжающего вниз по кочерге, предвосхищает неловкость Белого Рыцаря на коне (гл. VIII).

f Поначалу Кэрролл намеревался напечатать все стихотворение зеркально отраженным, однако позже решил ограничиться первой строфой. Тот факт, что Алиса увидела эти строки перевернутыми, свидетельствует о том, что сама она, пройдя сквозь зеркало, не изменилась. Как говорилось выше (примеч. «d»), сейчас у вас есть все основания полагать, что «неотраженная» Алиса просуществовала бы в Зазеркалье не долее тысячной доли секунды (см. также примеч. к гл. V).

g

'Twas brillig, and the slithy tovesDid gyre and gimble in the wabe:All mimsy were the borogoves,And, the mome raths outgrabe.

Beware the Jabberwock, my son!The jaws that bite, the claws that catch!Beware the Jnbjub bird, and shunThe frumious Bandersnatch!

He took his vorpal sword in hand:Long time the manxome foe he sought —So rested he by the Tumtum tree,And stood awhile in thought.

And, as in uffish thought he stood,The Jabberwock, with eyes of flame,Came whiffling through the tulgey wood,And burbled as it came!

One, two! One, two! And through and throughThe vorpal blade went snicker-snack!He left it dead, and with its headHe went galumphing back.

And hast-than slain the Jabberwock?Come to my arms, my beamish boy!О frabjous day! Callooh! Callay!He chortled In his joy.

'Twas brillig, and the slithy lovesDid gyre and glmble in the wabe:All mimsy were the borogoues.And the mome raths outgrabe.

Первая строфа этого стихотворения появилась впервые в журнале «Миш-Мэш» («Misch-Masch»), последнем из домашних «публикаций», которые Кэрролл в юности сочинял, собственноручно переписывал и иллюстрировал для развлечения своих братьев и сестер. В номере, помеченном 1855 годом (Кэрроллу тогда было двадцать три года), этот «любопытный отрывок» появился под названием: «Англосаксонский стих» … В заключение Кэрролл писал: «Смысл этого фрагмента древней Поэзии темен; и все же он глубоко трогает сердце». Мало кто станет оспаривать тот факт, что «Jabberwocky» является величайшим стихотворным нонсенсом на английском языке. Он был так хорошо знаком английским школьникам XIX в., что пять из его «бессмысленных» слов фигурируют в непринужденном разговоре мальчиков в «Столки и Ко» Киплинга 23. Сама Алиса весьма точно определяет секрет очарования этих строк: они «наводят на всякие мысли, хоть и неясно — на какие». Странные слова в этом стихотворении не имеют точного смысла, однако они будят в душе читателя тончайшие отзвуки. С тех пор были и другие попытки создать более серьезные образцы этой поэзии (стихотворения дадаистов 24, итальянских футуристов и Гертруды Стайн 25, например) — однако, когда к ней относятся слишком серьезно, результаты кажутся скучными. Я не встречал человека, который помнил бы хоть что-нибудь из поэтических опытов Стайн, но я знаю множество любителей Кэрролла, которые обнаружили, что помнят «Jabberwocky» слово в слово, хоть никогда не делали сознательной попытки выучить его наизусть. Огден Нэш 26 написал прекрасное стихотворение-нонсенс «Геддондилло», но даже в нем он несколько слишком старается достигнуть определенного эффекта. «Jabberwocky» же обладает непринужденной звучностью и совершенством, не имеющим себе равных.