Железо и кровь. Франко-германская война - Андрей Владимирович Бодров

войны 1866 г. был подвергнут в Пруссии тщательному анализу и осмыслению. Несмотря на быструю победу, недостатки были очевидны. Кавалерия использовалась неэффективно, в основном оставаясь в тылу наступавших армий. Артиллерия также показала себя не с лучшей стороны. Злые языки поговаривали, что, поскольку войну выиграла исключительно пехота, кавалерию и артиллерию можно было бы вообще не отправлять на театр военных действий. Система снабжения серьезно хромала, и только скоротечность кампании помешала существовавшим в этой области проблемам проявиться в полной мере.

В течение нескольких лет после войны были произведены серьезные преобразования. Наиболее впечатляющий прогресс был достигнут в области артиллерии и связан с именем генерал-инспектора этого рода войск Густава Эдуарда фон Хиндерзина. Хиндерзин принадлежит к числу незаслуженно забытых фигур, поскольку его роль непосредственно в боевых действиях была более чем скромной. Однако его, без сомнения, можно назвать одним из отцов побед 1870–1871 гг. Именно благодаря его энергичным действиям было проведено полное перевооружение на современные крупповские орудия. Кроме того, серьезные изменения были произведены в области организационной структуры и тактики применения артиллерии. В каждом армейском корпусе имелась артиллерийская бригада, состоявшая из полка полевой и полка крепостной артиллерии. Каждый полк полевой артиллерии состоял из четырех дивизионов, один из которых являлся конным. В каждом дивизионе имелись четыре батареи (в конном — три) по шесть орудий; таким образом, в общей сложности полк насчитывал 90 пушек. В военное время каждая из двух дивизий корпуса получала по одному артиллерийскому дивизиону, одна-две конные батареи передавались кавалерии; третий дивизион и оставшиеся конные батареи оставались в распоряжении командования корпуса в качестве «резервной артиллерии».

В 1867 г. был введен в действие новый артиллерийский устав, дополненный целым рядом других документов. Для улучшения боевой подготовки была создана специальная Школа артиллерийской стрельбы. Если раньше в ходу было понятие «резервной артиллерии», то теперь стали говорить о корпусной артиллерии[190]. Это отражало смену тактики: теперь задачей артиллеристов было двигаться в первых рядах и вступать в бой как можно раньше, поддерживая наступающую пехоту. На учениях отрабатывалось взаимодействие нескольких батарей, концентрировавших огонь на одной цели. Понятие «артиллерийская подготовка» еще не появилось, однако с самых первых сражений 1870 г. прусские артиллеристы демонстрировали агрессивность, нередко вступая в бой первыми, еще до подхода пехотных соединений; в этом заключалось разительное отличие от войны 1866 г.

Менее значительные преобразования были проведены в сфере кавалерии, хотя необходимость перемен была очевидной и здесь. Как писал впоследствии Г. Кунц, северогерманская кавалерия в 1870 г. находилась еще в «переходной стадии» — «недостатки прежнего применения понимали, но на место устаревшего еще не пришло ничего нового»[191]. Генерал-инспектором кавалерии был назначен в сентябре 1866 г. один из ведущих прусских военачальников принц Фридрих Карл. Кавалерия действующей армии была разделена на две категории. Первую составляла так называемая «дивизионная кавалерия» — в каждой пехотной дивизии имелся один кавалерийский полк. Вторую образовывали восемь кавалерийских дивизий. Две из них — гвардейская и саксонская — входили в состав соответствующих армейских корпусов. Остальные шесть должны были использоваться самостоятельно для решения широкого спектра задач — от разведки (именно здесь кавалерию постиг главный провал в 1866 г.) до участия в крупных сражениях. Предполагалось, что кавалерия должна действовать более активно и энергично, однако на практике для этого было сделано совершенно недостаточно. В Пруссии имелось четыре типа конных полков: кирасирские, уланские, гусарские и драгунские. При этом только легкая кавалерия (драгуны и гусары) имела на вооружении карабины системы Дрейзе; кирасиры и уланы вынуждены были довольствоваться холодным оружием и пистолетами, что в реальных боевых условиях оказалось совершенно недостаточным.

Основой северогерманской, да и любой другой тогдашней армии являлась пехота. Разница между различными видами пехоты, существовавшая в начале XIX в., ко второй половине столетия практически стерлась. Единственным исключением, пожалуй, являлись егеря; в каждом армейском корпусе имелся один егерский батальон, подчиненный непосредственно командованию корпуса. Егерей старались набирать, в первую очередь, из числа людей, умевших хорошо стрелять (в том числе «гражданских» егерей), и вооружали наиболее качественными винтовками. Сравнительно небольшую роль в северогерманской армии играли саперные подразделения. Их доля на 1870 г. составляла чуть более 2 % от общей численности вооруженных сил[192].

Опыт австро-прусской войны показал также полную неадекватность существовавшей системы военной медицины. Она попросту не справлялась с тем количеством раненых, которые оставались на полях крупных сражений. В 1867–1869 гг. в этой области были произведены серьезные преобразования: улучшилась ситуация с кадрами, были изданы новые санитарные инструкции (соблюдение которых находилось в сфере ответственности командиров), каждый солдат получил индивидуальный перевязочный пакет. Понимая, что в случае войны этого все равно окажется недостаточно, военное руководство активно взаимодействовало с профильными гражданскими организациями, в первую очередь с Красным крестом.

Изучением опыта войны 1866 г. занимался Большой генеральный штаб, шефом которого являлся Гельмут фон Мольтке. Существование генштаба современного типа было отличительной особенностью прусской военной организации, дававшей ей важное преимущество перед вооруженными силами других европейских государств. Впоследствии этот фактор (и личность самого Мольтке) будут часто выдвигать на первый план как главную причину прусских побед. Мольтке, возглавивший Большой генеральный штаб в 1857 г., смог значительно усилить позиции этого органа в системе военных институтов, обеспечив за ним монополию на стратегическое планирование и сделав не просто интеллектуальным центром, но и одним из главных руководящих органов прусской армии.

Большой генеральный штаб состоял из выпускников Королевской военной академии — учебного заведения, призванного формировать интеллектуальную элиту армии. К корпусу офицеров генерального штаба принадлежали также офицеры, служившие в штабах корпусов и дивизий (так называемый Войсковой генеральный штаб). Действовал принцип ротации, в соответствии с которым служба в Берлине чередовалась со штабной работой в войсках и командованием подразделениями. Это способствовало формированию единой по своим взглядам прослойки штабных офицеров, что серьезно облегчало руководство операциями в военное время.

В 1866 г. распоряжением короля Мольтке был назначен на период кампании главным военным советником монарха, имевшим право отдавать приказы от имени главнокомандующего. В определенной степени можно было говорить о фактическом руководстве ходом военных действий со стороны шефа Большого генерального штаба. Тем не менее, слово монарха оставалось последним.

После окончания кампании против Австрии именно генштаб занялся обобщением и анализом ее опыта. Уже в 1868 г. была выпущена официальная история войны, а на стол королю легла памятная записка «О выводах, полученных при изучении кампании 1866 года». В ней содержались предложения по изменению тактики действий всех родов войск, значительная часть которых была претворена в жизнь. В следующем году из-под пера Мольтке вышла «Инструкция для высших офицеров» — достаточно обширный документ, в котором были изложены основы оперативного искусства новой, индустриальной эпохи.