Людоеды (Утилизаторы) - Виктор Мясников

Все это мелькнуло в подсознании в какие-то тысячные доли секунды, но Вовец неожиданно отпрыгнул назад. Лысый, не ожидавший такого финта, упиравшийся обеими ногами, чтобы удержать добычу, опрокинулся на спину. Вовец резко развернувшись вполоборота, швырнул молоток и попал Лысому в колено. Тот взвыл. Митрофаза, приседавший от хохота, наблюдая, как Вовец дергается на крючке, не успел даже выпрямиться.

А Вовец рванулся вперед, отставив руки за спину, и выскочил из лямок рюкзака и рукавов спецовки. Он пролетел мимо огромного булькающего котла и внезапно остановился. Шальная идея возникла в мозгу, словно вспышка, словно мгновенное озарение. Оттолкнувшись левой ногой, он изо всех сил ударил правой ступней в край котла. Гигантская емкость слегка накренилась. И Вовец тут же ударил ещё раз, собрав все силы. Котел, теряя равновесие, стал валиться в сторону бандитов и с грохотом опрокинулся. Вовец успел вскочить на деревянную скамью.

Кубометр кипятка, гремя костями, выплеснулся на пол. Мутная волна накрыла визжащего Лысого, который чуть ли не до последнего мгновения, лежа на спине, тер ушибленное колено. Митрофаза, бросив свой огромный нож, кинулся наутек от стремительно разбегающегося по бетонному полу бульона. Душное облако вонючего пара затянуло кухню. Истошно визжал ошпаренный Лысый, сразу позабывший о боли в коленке, о Вовце и вообще обо всем на свете. Зашипели нагревательные спирали. Ярко вспыхнула электрическая дуга, взорвавшись мириадами цветных брызг. Это замкнуло кабель. Одновременно погас свет и захлебнулся вопль Лысого, добитого электрическим разрядом.

Вовец стоял на скамье в полной темноте и его колотила крупная дрожь. Было слышно, как хлюпает бульон, втягиваясь в сливное отверстие в полу. Он прислушался: в коридорах тявкали и ссорились зверьки, журчала в стоке вода, шипели, остывая, спирали. Что ж, теперь банда знает, что он пришел. Надо действовать быстро, неожиданно и по возможности нетривиально. Надо работать на опережение, истреблять врага, пока он не очухался.

В левом руке штормовки лежал маленький фонарик. Вовец достал его. Нажал кнопочку. Маленькая линза бросила бледный пучок света ему под ноги. Он не боялся темноты. В кармане имелся блокнот с промерами коридоров и компас со светящимся лимбом и стрелкой. Выключив фонарик и отправив его на прежнее место, в рукав, Вовец снял с шеи капроновый шнур с пустыми ножнами. Теперь, когда ножа не стало, они были ни к чему, но жалко выбрасывать вещь, сделанную своими руками. Старался ведь, можно сказать, душу вкладывал. Он снял с грудной обвязки стальной карабин и привесил к петле с ножнами. Получился кистень. Ножны служили поперечным упором, не давая шнуру вырваться из руки. Его даже не надо было особо сжимать. Вовец махнул пару раз в темноте своим новым оружием, привыкая к нему. Полукилограммовый карабин старого производства, не то что нынешние титановые недомерки, со стонущим свистом рассекал воздух и рвался из руки. Все, теперь надо действовать.

Он не стал трогать намокший рюкзак, черт с ним. Все необходимое и так при себе. Вода с пола практически ушла, оставив тонкую пленку жира. Человеческого жира. Вовец осторожно, чтобы не оскальзываться, двинулся по коридору в обратном направлении. Он шел быстро, трогая время от времени левой рукой стену. В правой чуть на отлете висел готовый к бою альпинистский карабин. Вовец чутко прислушивался, пытаясь среди шума, создаваемого бегающими зверьками, не пропустить звуки, причиной которых мог быть враг. И он их услышал там, где и ожидал - в разделочной.

Митрофаза выбирал нож. При этом светил себе зажигалкой. Выбрав широкий, тяжелый, но несколько коротковатый тесак, он уселся на деревянную колоду и закурил. То ли ждал своих, то ли соображал, что делать дальше, то ли просто устроил перекур. В темноте тлел огонек сигареты, освещая красным тусклым светом лицо, когда Митрофаза затягивался.

Вовец двинулся на этот миниатюрный маячок стелющейся походкой киношных ниндзя: чуть приподняв ступню, плавно скользил ею над самым полом, потом переносил вес тела на эту ногу и таким же манером переставлял другую. У киногероев это получалось несравненно лучше. Такая походка оказалась весьма неудобной с непривычки, зато действительно не производила шума. Впрочем, шебуршащие мимо зверьки, скулящие и фыркающие, служили отличной звуковой маскировкой.

Свой импровизированный кистень Вовец держал за спиной, чтобы случайный отблеск металла не выдал его раньше времени. Чем ближе он подходил, тем труднее становилось дышать. Ему казалось, что он дышит слишком громко, а тихо дышать невозможно, сразу воздуха не достает. Тогда он широко раскрыл рот и стал дышать ртом. Стало гораздо легче. Это тебе не носом сопеть в две дырочки. Еще подумал: хорошо, что темно, а то совершенно дебильный вид у него с разинутым ртом.

Огонек сигареты совершил зигзагообразное движение. Это Митрофаза стряхнул пепел и снова поднес окурок ко рту. В этот момент Вовец широким круговым движением рубанул своим альпинистским кистенем сверху наискосок. Глухой чмокающий звук удара и шум падающего тела. Окурок отлетел в сторону, покатился по полу, теряя красные искорки.

- Уй-уй-уй... - негромко запричитал бандит.

Вовец больше не стал бить в темноте наугад. Так можно и себе отшибить что-нибудь, ногу, например. Он вытащил из кармана наручники и стал на ощупь искать руки своего противника. Судя по издаваемым звукам, он сейчас мало способен к сопротивлению и, возможно, плохо представляет, что происходит. Вовец легко заломил ему руки за спину и защелкнул стальные кольца. При этом наткнулся на часы с браслетом, болтающиеся на запястье бандита. Выпуклое стекло циферблата с рубчатой каймой показалось знакомым. Вовец вынул из рукава фонарик и посветил. Так и есть. Это был его пылевлагонепроницаемый "Восток". Он сразу узнал свои часы по царапине на стекле и браслету, из которого сам удалял в свое время пару лишних звеньев. Без раздумья тут же расстегнул браслет и вернул часы на законное место - себе на руку.

Посветил на голову своего "крестника". Из левого уха текла темная кровь, ушная раковина распухла. Глаза бандита закрыты, а рот, наоборот, открыт. Из него сочится липкая слюна и раздается прежнее бесконечное "уй". Словно пластинку заело после удара по патефону. Вовец похлопал его по карманам. Ничего полезного. Он выключил фонарик и двинулся дальше по коридору. Через несколько шагов ритмичного постанывания не стало слышно. Только царапающий топот коготков по бетону и шум звериных свар.

Отсчитывая шаги, он приближался к коридору, который условно назвал "Главный". Там были комнаты за стальными дверями. В них следовало проникнуть, обязательно. У поворота остановился, прислушался. Какой-то нахальный зверек бесцеремонно ткнулся мордой в ногу и отскочил, заставив Вовца вздрогнуть от неожиданности.

Никаких подозрительных звуков, издаваемых людьми, не слышалось. Вовец присел на корточки. Руку, ободранную стальной кошкой, сильно саднило. Он осветил её узким лучом фонарика. Всю кисть покрывала подсыхающая кровяная корка. Длинная поперечная рана сочилась сукровицей, по краям лохматилась разодранная кожа. Он пригладил эти мелкие лохмотья языком, чувствуя соленый вкус, и сплюнул. Вырвал из блокнота чистую страничку, послюнил и плотно прижал к ране. Подержал. Вроде бы приклеилась. Сориентировавшись по нарисованной схеме, выключил фонарик и вышел из-за угла. Он прошел всего несколько шагов, как в спину ему ударил луч света и раздался крик:

- Стоять!

Вовец кинулся бежать по коридору. И тут же один за другим прогремели два выстрела, оглушив отраженным от близких стен громом, на мгновение разорвав темень подвала яркими вспышками. Острая боль пронзила, обожгла спину. Что-то крепко ударило за правым ухом, аж в голове зазвенело. Впереди по коридору рассыпался сухим горохом бесчисленный рикошет. И в ответ ему раздался гнусавый вопль, и хлопнул, плеснул огнем встречный пистолетный выстрел. Пуля выбила длинную искру из потолка и с дребезжащим свистом пронеслась, кувыркаясь, мимо, зацокала, защелкала, отскакивая от стен и пола. Луч фонаря метнулся в сторону, сзади тоже заорали благим матом.

Первая мысль у Вовца была - подстрелили. Вторая - жаль, что на спине не оказалось рюкзака, тот бы защитил. Но он продолжал бежать. Враги были впереди и сзади, поэтому больше не стреляли, опасаясь попасть друг в друга. Вот и наступил тот момент, которого он больше всего опасался: началась охота на него самого, и охотники вооружены как следует. Хорошо хоть, что у одного слишком слабые заряды. Или короткие стволы. Только этим можно объяснить, почему дробь рассыпалась во всю ширину коридора и, издырявив спину, не сбила с ног. Ранения неприятные, но, кажется, легкие.

Вовец свернул в боковой коридор. Спину жгло. Наверное, нечто подобное чувствовал тот лысый, когда на него опрокинулся котел с кипящим бульоном. Вовец вскинул руки. Он хотел подпрыгнуть и взобраться на трубы под потолком, но боль так резанула спину из конца в конец, что он чуть не завыл. Сзади слышались неразборчивые голоса. Сейчас они тоже повернут в этот коридор и откроют огонь.