Другая сторона доллара - Росс Макдональд

— Как это произошло?

— Я не хочу говорить об этом.

— Возьмите себя в руки, Гарольд. Вам, по-видимому, просто хочется выбросить это из памяти.

— Не знаю. Все в голове перепуталось.

У меня не было возможности распутать это. На него напало какое-то непреодолимое упрямство. Остаток пути он проехал молча.

Я доставил Гарольда и пятьсот долларов лейтенанту Бастиану, который ждал меня в своем кабинете в полицейском участке, и отправился в первый попавшийся отель.

Глава 14

В девять часов утра, еще ощущая во рту вкус кофе, я снова открыл дверь в кабинет лейтенанта. Он ждал меня.

— Вы совсем не спали? — спросил я.

— Нет, подремал немного. Вы провели активных двадцать четыре часа. Должен поблагодарить вас за то, что вы отыскали его брата. Его показания очень важны, особенно если это дело попадет в суд.

— У меня есть еще кое-что для вас.

Но Бастиан еще не закончил речи:

— Я просил шерифа платить вам двадцать долларов в день плюс десять центов за каждую милю, которую вы проедете, если будете подчиняться нашему управлению.

— Благодарю, но это может подождать. Вы доставите мне больше удовольствия, попросив Ралфа Хиллмана финансировать меня.

— Этого я не могу, Арчер.

— Расскажите ему о сути дела. Я потратил несколько сот долларов из собственного кармана и привез результаты.

— Может быть, если представится такая возможность. — Он резко изменил тему разговора. — Патологоанатом, который делал вскрытие миссис Браун, обнаружил кое-что, что может заинтересовать вас. Действительной причиной смерти была колотая рана в сердце. Она была нанесена под грудью, поэтому ее сначала не заметили.

— Да, интересно. Это может снять вину с Харлея.

— Не понимаю почему. Он избил ее, а потом зарезал.

— У вас есть это оружие?

— Нет. Доктор говорит, что это был отличный клинок, тонкий, но довольно широкий, очень острый. По словам доктора, «он вошел в нее, как в масло». — Это сравнение не доставило ему удовольствия. Лицо его было жестко. — Теперь рассказывайте то, что хотели.

Я показал Бастиану клочок черной пряжи и рассказал, где нашел его. Он прямо выразил свое отношение к этому:

— В багажнике, а? Боюсь, это выглядит не слишком многообещающим для мальчика. В последний раз его видели одетым в черный свитер. Убежден, его вязала мать. — Он рассмотрел обрывок пряжи под увеличительным стеклом. — Миссис Хиллман может нам это подтвердить.

Он положил кусочек пряжи в папку, затем поднял телефонную трубку и договорился о свидании с Хиллманами в их доме в Эль-Ранчо — свидании для нас обоих.

Мы ехали в двух машинах в утреннем тумане. В нескольких шагах от дома Хиллмана какой-то человек в штатском вышел из едва видимых в тумане кустов и махнул нам рукой.

Миссис Перес, одетая в черное платье, пригласила нас в зал для приемов. Из комнаты, в которой находился бар, вышел Хиллман. Его движения были сомнамбулическими и точными, будто им управляла какая-то внешняя сила. Глаза его все еще лихорадочно поблескивали.

Он пожал руку Бастиану и, после некоторого раздумья, мне.

— Пройдемте в гостиную, джентльмены. Хорошо, что вы приехали сюда. Эллен просто не в силах выехать в город. Мне с трудом удается заставить ее поесть.

Она сидела на диванчике у окна. Ясный утренний свет с какой-то жестокостью высветил ее бледное, иссохшее лицо. С момента первого звонка в понедельник утром прошло два полных дня и две ночи. Она выглядела так, словно каждая минута из этих сорока восьми часов оставила зарубку на ее теле и в ее памяти. Часть красного вязанья, лежавшая около нее, так и не увеличилась с того времени, когда я видел ее в последний раз.

Она заставила себя слегка улыбнуться и, протянув к Бастиану руку, проговорила:

— Ралф сказал, что вы хотели что-то показать мне.

— Да. Это кусочек пряжи, который мог быть вырван из свитера вашего мальчика. Но, может быть, и нет.

— Из черного свитера, который я сама вязала ему?

— Может быть. Мы хотим узнать, не опознаете ли вы шерсть?

Он подал ей папку с вещественным доказательством. Она прочитала надпись и внимательно рассмотрела клочок ткани, затем отложила папку в сторону, резко поднялась и вышла из комнаты. Хиллман пошел было за ней, но остановился, беспомощно опустив руки, и стоял так до тех пор, пока она не вернулась.

В руках у нее была большая корзинка. Сев на диван, она порылась в ее содержимом и достала оттуда клубки разноцветной шерсти. Вдруг ее нервно двигавшиеся руки замерли, вынув наполовину использованный клубок черной шерсти.

— Вот что осталось после того, как я закончила свитер Тома. Мне кажется, это та же самая шерсть. Что скажете вы?

Бастиан оторвал от клубка кусок нити и сравнил ее с той, что лежала в папке. Отвернувшись от окна, он сказал:

— Специальное исследование покажет, идентичны ли они. Мы можем установить это только под микроскопом.

— Если они окажутся идентичными, тогда что?

— Я предпочитаю ничего не говорить, пока не буду иметь результаты экспертизы.

Хиллман взял Бастиана под руку и потряс его.

— Не мучайте меня, лейтенант.

Бастиан освободил руку и отступил назад. Вокруг носа и рта легли побелевшие морщины. Глаза были мрачны.

— Хорошо, я расскажу вам то, что знаю. Этот кусочек пряжи нашел мистер Арчер. Он был зажат в замке багажника автомашины. Это та самая машина, в которой уехал подозреваемый в похищении вашего сына Харлей.

— Вы считаете, что Том находился в багажнике?

— Может быть.

— Но он не стал бы этого делать, если бы... — Губы его бесшумно двигались, но он не произнес ни слова. — То есть вы подозреваете, что он был мертв?

— Возможно. Мы еще не пришли ни к какому заключению.

Здесь наше внимание привлекла Эллен Хиллман. Сдавленным голосом, таким, как у ребенка или старухи, она произнесла:

— Я не хочу... Я не опознала вашу...

— Но этот факт еще не подтверждает смерть, миссис Хиллман.

— Тогда я не желаю слышать никаких фактов. Это ожидание и так ужасно, даже без этих утонченных мучений.

Хиллман нагнулся и пытался успокоить ее:

— Это невежливо, Эллен. Лейтенант Бастиан пытается помочь нам.

Он уже говорил то же самое и обо мне. Это вызвало у меня странное ощущение, что время повторяет само себя и что так и будет до бесконечности, как в аду.

— Он выбрал для этого странный способ, — продолжала она. — Посмотри, что он наделал. Все клубки валяются на полу.

Она стала поддавать их своими худыми ногами. Хиллман встал на колени, чтобы собрать клубки, но она продолжала раскидывать их, не обращая внимания на его бесполезные усилия.

Бастиан поднял папку и повернулся ко мне:

— Нам лучше уйти.

Никто не возразил. Хиллман проводил нас в холл.

— Пожалуйста, извините нас. Мы не в себе. Вам действительно больше нечего мне сказать?

Бастиан холодно ответил ему:

— Мы еще не пришли к определенному заключению, чтобы об этом можно было говорить.

— Но вы думаете, что Том мертв?

— Боюсь, что да. Мы узнаем больше, когда изучим содержимое багажника в машине. Извините, мистер Хиллман, но сейчас у меня нет времени для дальнейших объяснений.

— У меня есть время, — сказал я.

Первый раз за все это утро Хиллман посмотрел на меня не только как на козла отпущения.

— Вы хотите рассказать мне, что последует дальше?

— Да, насколько мне это известно.

— Что ж, тогда я оставлю вас, — сказал Бастиан.

Через минуту я услышал шум отъезжающей машины.

Хиллман направил миссис Перес к жене, затем повел меня в ту часть дома, где я еще не был. Мы спустились вниз по старинному коридору, напоминающему тоннель, и попали в просторную студию. Две отделанные дубовыми панелями стены были уставлены книгами, в основном в кожаных переплетах. Все это выглядело так, будто Хиллман купил целую библиотеку или получил ее в наследство. В третьей стене было огромное глубокое окно, открывающее вид на отдаленный океан.

Четвертая стена была увешана многочисленными фотографиями в рамках. На одной из них был запечатлен Дик Леандро — руки на штурвале, за спиной волнующееся море, по которому несется управляемая им яхта. На другой — группа морских летчиков на взлетной палубе авианосца. С правой стороны группы я увидел Хиллмана, еще молодого. Были снимки, сделанные и на берегу, и на корабле. Эскадрилья торпедоносцев времен второй мировой войны. На одном из фото авианосец был снят с очень высокой точки, так что казался крохотной щепкой.

Видимо, Хиллман с какой-то целью привел меня в эту особенную комнату, к этим стенам. Мы пришли к одной и той же мысли одновременно, и фотография авианосца послужила катализатором.

— Это был мой последний корабль, — сказал Хиллман. — Я командовал им за несколько недель до конца.

— За несколько недель до конца войны?

— Нет, за несколько недель до его конца. А война продолжалась еще долго. Мы шли из Даго через канал к Бостону и подорвались на мине. — Его голос стал теплым и прочувствованным. Он мог бы так говорить о смерти любимой женщины.