Анти-Суворов. «Ледокол» опровергнут! - Сергей Жевалов

На страницах 248–249 автор снова врет: «Генерал-полковник Л.М. Сандалов: „Перемещение сюда войск округа связано с огромными трудностями. Казарменный фонд был ничтожно мал… Для войск, не обеспеченных казарменными помещениями, строились землянки“ (На московском направлении. С. 41).

Но войска все прибывали. Генерал Сандалов говорит, что для размещения войск в 1939–1940 годах использовались склады, бараки, любые помещения. „В Бресте скопилось огромное количество войск… В нижних этажах казарм устраивались четырехъярусные нары“ (Там же)».

У генерал-полковника Л.М. Сандалова сказано, что войска прибывали не в 1939–1940 годах, как утверждает мистер Резун, а весной 1941 года: «Весной 1941 года Брестский гарнизон пополнился новой стрелковой дивизией. Да находившаяся там раньше танковая бригада, развернувшись в танковую дивизию, увеличилась численно в четыре раза. Словом, в Бресте скопилось огромное количество войск. И окружной госпиталь по-прежнему оставался в крепости.

Для размещения личного состава пришлось приспособить часть складских помещений и даже восстановить некоторые форты крепости, взорванные в 1915 году. В нижних этажах казарм устраивались четырехъярусные нары»199.

На странице 252 автор пишет о мобилизации. Якобы Советский Союз объявил мобилизацию раньше Германии: «Начав мобилизацию, а тем более сосредоточение и оперативное развертывание войск, советское командование уже не могло остановить или даже затормозить этот процесс. Это примерно то же самое, как бросить руку резко вниз, расстегнуть кобуру, выхватить револьвер, навести его на противника, одновременно взводя курок. После этого, нравится вам или нет, но выстрел неизбежен – ибо, как только ваша рука мгновенно устремилась вниз, противник с такой же скоростью (а то и быстрее) делает то же самое».

А в книге «Тень Победы» он, цитируя Маршала Советского Союза А.М. Василевского, себя опровергает и сообщает о том, что в СССР мобилизацию объявили 22 июня 1941 года в 14 часов: «Маршал Советского Союза А.М. Василевский в 1941 году был генерал-майором в Оперативном управлении Генерального штаба. Не называя никого по имени (но мы-то знаем, кто персонально отвечает за командный пункт Генерального штаба), Василевский сложившуюся ситуацию описывает так: „Несмотря на все наши настояния, до войны нам не разрешили даже организовать подземный командный пункт, подземное рабочее помещение. Только в первый день войны, примерно в то же время, когда началась мобилизация, а мобилизация – как ни странно это звучит, – была объявлена в четырнадцать часов двадцать второго июня, то есть через двенадцать часов после начала войны, в это время во дворе 1-го Дома Наркомата обороны начали ковырять землю, рыть убежище“ („Знамя“. 1988. № 5. С. 90)»200.

А в Германии, по свидетельству Б. Мюллер-Гиллебранда, мобилизация была объявлена 25 августа 1939 года: «25 августа во второй половине дня был отдан приказ о проведении скрытой мобилизации основных сил сухопутной армии военного времени (х-приказ). Одновременно последовало указание о переходе высших военных органов управления на штаты военного времени. Первым днем × было 26 августа, когда должны были начаться боевые действия против Польши. ОКХ уже 25 августа было реорганизовано в соответствии со штатами военного времени и заняло специально подготовленные помещения в Цоссене и Вюнсдорфе, примерно в 50 км юго-восточнее Берлина. 26 августа был отдан приказ о мобилизации остальной части сухопутных сил военного времени. В последующие дни мобилизация протекала в основном в соответствии с планом»201.

Далее. На все той же 252-й странице мистер Резун задает вопрос: «Историки до сих пор не ответили нам на вопрос: кто же начал советско-германскую войну 1941 года? При решении этой проблемы историки-коммунисты предлагают следующий критерий: кто первым выстрелил, тот и виновник. А почему бы не использовать другой критерий? Почему бы не обратить внимание на то, кто первым начал мобилизацию, сосредоточение и оперативное развертывание, то есть кто все-таки первым потянулся к пистолету?».

На этот свой вопрос заламаншский «исследователь» ответил в книге «Ледокол»: «22 июня 1941 года Германия внезапно и вероломно напала на Советский Союз. Это исторический факт»202.

И еще. На странице 252 мистер Резун снова «цитирует». На этот раз Маршала Советского Союза Б.М. Шапошникова: «Начальник советского Генерального штаба Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников в этом вопросе имел твердое мнение: „Длительное пребывание призванных резервистов под знаменами без перспектив войны может сказаться отрицательно на их моральном состоянии: вместо повышения боевой готовности последует ее понижение… Одним словом, как бы ни хотело командование, а тем более дипломатия, но с объявлением мобилизации по чисто военным причинам пушки могут начать стрелять сами.

Таким образом, нужно считать сомнительным предположение о возможности в современных условиях войны длительного пребывания мобилизованных армий в состоянии военного покоя без перехода к активным действиям“ (Мозг армии. Т. 3)». Ссылка здесь весьма «проверяемая»: том три! И все!

Но одного высказывания мистеру Резуну показалось мало. Нужно еще раз-другой повторить эту цитату маршала, якобы подтверждающую «агрессивность» Советского Союза. Как сам пишет заламаншский лгун: «Зачем повторять? Чтобы все усвоили. Надо один раз сказать, потом в другом месте повторить. Тогда тетя с французского телевидения запомнит»203.

И вот он на 287-й странице еще раз «цитирует» маршала Бориса Михайловича Шапошникова: «Единственный советский маршал, которому Сталин полностью верил, Б.М. Шапошников, еще в 1929 году высказал категорическое мнение о том, что мобилизовать сотни тысяч и миллионы людей и держать их в районе границ в бездействии длительное время невозможно (Мозг армии. Т. 3)». И снова: том три! Как говорил Евгений Фокс: «Давай начальник, проверяй!».

На странице 254 мистер Резун утверждает: «Что в этом случае будет делать Сталин? Выбора у Сталина уже не было. Во-первых. Он не мог вернуть свои армии назад».

Почему же не мог? Очень даже мог. В мае 1941 года, пишет автор «Ледокола», в Красную армию тайно мобилизовано 800 000 резервистов204. Эти резервисты были призваны на ежегодные сборы и после них должны были вернуться по домам.

Далее заламаншский «исследователь» вещает: «По закону от 1.09.39 года срок действительной воинской службы для самых массовых категорий военнослужащих – для рядовых и младших командиров сухопутных войск – определялся в два года. Следовательно, массовый призыв 1939 года усиливал армию в течение двух лет, но осенью 1941 года эта сила должна была обернуться резким ослаблением…И не мог Сталин и его генералы не понимать того, что осенью 1941 года небывалый призыв 1939 года предстоит отпустить по домам…И если Красная армия не вступит в войну до осени 1941 года, то призыв 1939 года отработает вхолостую, на его содержание будут истрачены средства, а после солдаты разъедутся по домам»205. Поэтому осенью 1941 года эти военнослужащие должны были демобилизоваться и разъехаться по домам.

На 255-й странице мистер Резун утверждает: «Во-вторых. Сталин не мог оставить свои армии зимовать в приграничных лесах». Во-первых, как мы видели ранее, красноармейцы должны были демобилизоваться, и некому было зимовать в приграничных лесах. Во-вторых, заламаншский «исследователь» сам утверждает, что красноармейцы могли перезимовать в палатках: «Солдат может перезимовать в любых условиях. Не в этом проблема»206. Или еще: «Но попробуйте наступать в этих условиях. Попробуйте отрезать раненому ногу, когда за тоненькой стеной госпитальной палатки минус 40, а внутри – минус 30»207.

Глава 27

Необъявленная война

На страницах 256–257 автор снова врет, утверждая, что СССР собирался напасть на Иран: «В мае 1941 года в Среднеазиатском и Закавказском военных округах вопреки опровержению ТАСС от 9 мая 1941 года шла интенсивная подготовка к „освобождению“ Ирана.

…Закавказский военный округ оставался без командующего и без его заместителя до августа 1941 года, когда сюда вернулся генерал Д. Т. Козлов и провел „освобождение“ Ирана. Гитлер спутал карты Сталина и тут. Из-за непредвиденных действий Гитлера „освобождение“ Ирана пришлось проводить не только с опозданием на несколько месяцев, но и ограниченными силами, поэтому пришлось обойтись без „коренных социально-политических преобразований“».

Британский премьер-министр Уинстон Черчилль опровергает заявление мистера Резуна и сообщает истинную причину ввода английских и советских войск на территорию Ирана. Причем премьер-министр Великобритании свидетельствует о том, что именно Англия предложила ввести союзнические войска на территорию Ирана: «Необходимость доставлять советскому правительству вооружение и различного рода материалы, исключительные трудности арктического пути наряду с будущими стратегическими возможностями сделали весьма желательным открытие широчайших коммуникаций с Россией через Персию. Персидские нефтепромыслы являлись важнейшим военным фактором. В Тегеране обосновалась активная и многочисленная германская миссия, и престиж Германии был высок. Подавление мятежа в Ираке и англо-французская оккупация Сирии, осуществленные с большим трудом, сорвали выполнение восточного плана Гитлера. Мы были рады возможности объединиться с русскими и предложили им провести совместную кампанию. Я не без некоторой тревоги решался на персидскую войну, но доводы в ее пользу были неотразимы. Я был очень рад тому, что генерал Уэйвелл находится в Индии и сможет руководить оттуда военными операциями.