Любовь. Офисная версия - Людмила Белякова

— Почему?

— Потому что я поступила в заочную аспирантуру, и для занятий у меня только вечера, выходные и праздники.

Он лихорадочно что-то обдумывал.

— Тебе было плохо со мной?

— Мне было потрясающе, но именно этого-то мне и не надо.

— Чего не надо?

Он сделал еще шаг и оказался в комнате.

— Этих страстей.

У него задрожали губы. Он не понимал, как его, неподражаемого и великолепного, можно променять на конспекты и рефераты.

— Тебе нужны девочки, мне — книжки. И пусть каждый имеет что хочет в неограниченном количестве. Все, спасибо, что навестил…

Но Миша и не думал уходить.

— Да… да ты только со мной и женщиной-то по-настоящему начала становиться! — выкрикнул он, и его красивое лицо сморщилось в жалкую, озлобленную маску.

— Правда, — пожала плечами Жанна. — Но мне это в себе как раз и не понравилось. Не для меня все эти вопли-сопли… Только и знай, что простыни стирай.

Он сделал еще шаг.

— За такие стишки, как ты мне написала, я б другому живо башку свернул!

— Каждый делает то, что может, — усмехнулась Жанна.

Он сделал еще шаг, протягивая к ней руки.

— Миша, ты, кажется, будущий юрист и не можешь не знать, что бывает за такие вещи, — сказала Жанна, все-таки отступая на шаг.

Отступать было некуда, потому что дальше была тахта. Мишин взбешенный взгляд мазнул по ней и вернулся к Жанне.

— Значит, нет?

— Нет, и я сказала тебе это еще позавчера. Все вернулось на исходные рубежи. Мои интеллектуальные возможности в твоем полном распоряжении, обращайся. Но не больше.

Он стоял, кусая губы и глядя в пол. Потом поднял глаза на Жанну, обвел взглядом комнату.

— Компьютер купила?

— Да, и Интернет провела, — легко улыбнулась Жанна. — Ползаю по сайтам зарубежных университетов, скачиваю, что там есть по сходной тематике.

Он, презрительно хмыкнув, покачал головой.

— Неужели молодой, здоровый мужик, который удовлетворяет тебя от и до, хуже… этого?

Он с отвращением ткнул пальцем в сторону экрана.

— Это несоизмеримые понятия, Миша. Я загружена на работе, у меня пожилой отец. Проблемы с головой, сам знаешь. И я вправе выбирать то, что больше устраивает меня и меньше травмирует. Дело не в тебе, а во мне. И мне лучше без тебя. Я не жалею о том, что произошло, но и возвращаться к этому не собираюсь.

Он, кажется, смертельно устал от происходящего и как-то сразу осунулся и подурнел.

— Я же не мешаю тебе добиваться своих целей, — возможно мягче добавила Жанна. — Не мешай и ты мне. У тебя есть чемпионское звание, а я хочу получить ученую степень.

— Ладно, — почти неслышно произнес он. — Все понятно. Извини, что отвлек.

— Ничего страшного.

Он повернулся и направился к двери.

«Неужели так и уйдет? — чуть озадачилась Жанна. — Не тот ты человек, Мишенька, чтобы смириться с тем, что тебя бросили».

Он все-таки обернулся, чтобы еще раз окинуть ее взглядом.

— И… у тебя никого нет?

— Ты не имеешь права задавать мне такие вопросы.

— Ах, так все-таки есть!

Его лицо, будто поблекшее от огорчения, вновь исказила злая, ненавидящая гримаса.

— И ты подумала, что я поверю во всю эту херню про науку?

— Не думала. Я знала, что не поверишь. Но и это не имеет значения. Мы не более чем коллеги, и это тоже не навсегда. Уходи и оставь меня в покое.

Не сказав ни слова, Миша вышел.

«А ведь еще и страдать будет, поди, супермен… Как же, кто-то по нему убивается, вроде Анжелки, а я на Интернет его променяла».

Жанна весь день просидела за своей новой игрушкой, ближе к вечеру сходила с двоюродной сестрой и ее дочкой в зоопарк и была очень счастлива.

Мишкины глаза, то сереющие от обиды и непонимания, то зеленеющие от злости и ревности, часто возникали в ее воображении, но ничего, кроме самого гадкого торжества, не вызывали. Сколько девичьих сердец он разбил? Даже эта сплетница Анжелка не заслуживала подобных мук… Вот теперь сам пусть покусает подушку…

Скоро Жанне надо было идти в отпуск, надо было подумать, как провести его с пользой и удовольствием. Кроме того, у нее были еще хлопоты в связи с ее участием в инициативной группе — близилось празднование десятилетия фирмы. А до этого надо было осуществить еще одно мероприятие.

Следующую неделю она мельком видела Мишу всего пару раз. Жанну все, кому не лень, заваливали работой, и смотрела она в основном на дисплей.

В сущности, она поставила точку в этой истории и очень удивилась, когда в четверг вечером, подняв трубку, услышала Мишин голос.

— Привет, это я.

— Привет, Майкл, — ответила просто.

— Чем занимаешься?

— Подготовкой к завтрашнему дню.

— А что завтра? — насторожился он. — Что-то на фирме?

— Пока нет.

— Нет, ты скажи. Я с этими экзаменами могу что-то и упустить по работе.

— Шеф простит тебе любую оплошность, я полагаю.

— Перестань дурачить меня! Я серьезно!

— Во-первых, не смей повышать на меня голос.

— Извини, извини, перенапрягся в последнее время. Неадекватен.

— Принято. А во-вторых, ничего страшного, непоправимого не случилось. Отдел безопасности отдыхает.

— Нет, ну что произошло?!

«Кажется, занервничал», — довольно подумала Жанна.

— Ты плохо изучил мой персональный файл. Что ты хотел вообще-то?

— Скажи мне, пожалуйста, как будет по-английски…

Жанна дала ему справочку, которая была лишь предлогом, и, пожелав спокойной ночи, положила трубку.

«Помчится с ранья на службу как угорелый, схватит мой файл… Интересно, догадается ли?»

В пятницу Жанна отмечала свой четвертьвековой юбилей, ехала на работу в новом костюме, с домашним угощением в пластмассовых судках. Кате было заранее наказано купить торт пошикарнее, а Костику выдана сумма и указание обеспечить юбилей шампанским. К полудню пошли поздравляющие, и Жанна как-то забыла о вчерашнем разговоре с Мишей. Заскочил Ершов, сказал тост, встреченный льстивыми смешками и аплодисментами.

В самый разгар веселья на пороге забитого народом отдела появилась фигура несколько мистического вида — цветочный букет на ногах, одетых в форменные зеленые брюки.

Праздничный гомон мгновенно смолк. В отдел вошел, оторопело выглядывая из-за длинных стеблей, молоденький посыльный. Он осторожно нес пластмассовое ведерко, из которого торчали свежайшие нежно-розовые розы… Кто-то из девчонок спешно смел со стола картонные тарелочки, измазанные кремом, и парень поставил ведерко в центре.

— Вот это да! — охнул кто-то. Даже директор явился с пучочком из пяти белых цветков, а в ведерке роз было двадцать пять — можно и не пересчитывать.