Ангелы на льду не выживают. Том 2 - Александра Маринина

Кирган добросовестно позвонил, ожидая услышать остающиеся без ответа длинные гудки.

Но Баглаев ответил:

– У меня сейчас очная ставка. Я освобожусь не раньше чем через час.

– Я подожду, – тут же откликнулся Виталий Николаевич. – Вместе со свидетелем.

– Передайте трубку дежурному. – По голосу следователя можно было представить, до какой степени он недоволен.

Но… Не зря же адвокат убедился, что уголовно-процессуальный кодекс Тимур Ахмедович чтит безоговорочно. И к дешевым приемчикам тяги не испытывает.

Ждать пришлось куда дольше обещанного часа, и все это время Виталий Николаевич терпеливо слушал многочисленные истории, свидетельствовавшие о том, каким замечательным соседом и порядочным человеком был Валерий Петрович Ламзин. Очная ставка закончилась, Баглаев вышел из кабинета, кивком головы поприветствовал адвоката и молча прошел мимо. Вернулся только минут через двадцать.

– Проходите, – бросил он на ходу.

Свидетель с готовностью вскочил со своего места, но Кирган жестом остановил его:

– Подождите, пожалуйста, сначала я должен переговорить со следователем.

На этот раз Баглаев сразу вспомнил имя и отчество адвоката. Впрочем, немудрено, они встречались совсем недавно, когда подозреваемого знакомили в присутствии адвоката с результатами экспертизы. В экспертном заключении говорилось о том, что на представленной для исследования одежде следов пороховых частиц и гари не обнаружено. Если бы уже в тот момент Кирган знал, что Ромка нашел свидетеля, он заявил бы ходатайство о его допросе прямо в конце следственного действия, и тогда это ходатайство было бы просто внесено следователем в протокол. Но Ромка, к сожалению, нашел этого словоохотливого свидетеля всего на сутки позже, так что пришлось адвокату действовать обычным порядком, то есть писать длинное ходатайство с полным обоснованием: дескать, мне, адвокату Киргану Виталию Николаевичу, стало известно, что гражданин такой-то, проживающий там-то, обладает сведениями, подтверждающими то-то и то-то…

– Что на этот раз, Виталий Николаевич? – недружелюбно спросил Баглаев. – Еще какая-то страшная история о возможной мести?

– Увы, – адвокат картинно развел руками. – Все намного прозаичнее. У меня свидетель, который видел Ламзина, когда тот спускался по лестнице следом за Болтенковым.

– Так. И что?

– Он хорошо рассмотрел, в какой одежде был Ламзин. И может дать ее подробное описание. Оно полностью совпадает с описанием одежды, которая была представлена на экспертизу. Другими словами, Ламзин предоставил вам именно ту одежду, в которой был, когда бежал за Болтенковым, а на ней, как установила экспертиза, ни малейших следов не обнаружено. Вы же сомневались и сомнений своих не скрывали, Тимур Ахмедович. Вы сами говорили, что Ламзин мог предоставить вам любые вещи, кроме тех, в которых действительно находился в момент выстрела, все возможности для этого у него были. И именно поэтому результат экспертизы вас ни в чем не убедил. Вот я нашел вам свидетеля.

– Давайте ходатайство, – Баглаев протянул руку, не глядя на адвоката. – Я посмотрю.

Кирган подал ему оба экземпляра. Выждал не больше минуты, внимательно следя за глазами следователя, бегающими по строчкам.

– Тимур Ахмедович, а может, допросимся?

– Я рассмотрю ваше ходатайство и вынесу решение, – сухо ответил Баглаев.

– Тимур Ахмедович, я уверен, что решение вы вынесете положительное. Дело-то очевидное, нельзя отказываться от такого доказательства. А у меня и человек в коридоре сидит. Много времени не займем.

Выражение лица у Баглаева было странным. Именно такое выражение адвокат Кирган обычно видел у людей, понимающих, что наступил момент и надо принимать неприятные для себя решения. У следователей такие моменты чаще всего бывали связаны с тем, что они вдруг отчетливо понимали: версия, над которой они с таким упорством работали и в которую свято верили, не просто зашаталась, а практически рухнула. А под эту версию уже приняты процессуальные решения, за которые придется отчитываться и перед судом, и перед собственным руководством. А иногда и перед своей совестью.

Кирган терпеливо ждал. Он по опыту знал, что в такие моменты иногда надо додавливать, но иногда лучше и промолчать, чтобы ничего не испортить. Тимур Ахмедович явно принадлежал к тем, кто не выносил никакого давления.

– Давайте вашего свидетеля, – наконец произнес он.

«Значит, что-то происходит, – думал Кирган, слушая, как свидетель отвечает на вопросы Баглаева. – Какая-то информация все-таки пробилась в сознание следователя и заставила усомниться в виновности моего подзащитного. Уже хорошо».

Владелица СПА-салона, в котором до своей смерти работала Галина Носуленко, выглядела элегантно и ухоженно, производя впечатление деловой и состоятельной дамы. Однако впечатление это сохранялось ровно до того момента, как она открывала рот. Стоило ей заговорить – и перед оперативниками оказалась простая дворовая девчонка, не пренебрегающая ненормативной лексикой и так и не изжившая фрикативного «г».

– Галя каталась в той же спортшколе, где Коля тренировал, но в группе взрослых, у Коли-то ребята были помладше. Ой, она Кольке нравилась – просто жуть, – охотно поведала она. – Ну а Галка, со своей стороны, жуть как хотела выйти за него замуж. Они крутили года два, пока он не дозрел. Галка рвалась замуж за москвича, чтобы пристроиться как-то, она ж приезжая, платить за съемную хату дорого. Ну и вообще… В спорте у нее не особо получалось, короче, карьеру не сделала, денег не заработала, а надо ж как-то жить дальше. Вот она Кольку и взяла в оборот. А чего? Он тренер, симпатичный такой, денег, конечно, не бог весть сколько, но зато с жильем, так что можно зацепиться для начала, а потом дальше двигаться. Я сама такой же путь проделала, Галя с меня пример брала, мы с ней когда-то одну хату на двоих снимали, но она тогда только-только приехала, а я уже после первого развода была. Ну, короче, Галка вышла за Колю замуж, сначала вместе с ним работала, он ее к себе в группу вторым тренером взял, потом увидела, что доход не тот, и пошла на курсы массажистов. Я к тому времени уже второй раз замужем была, муж мне этот салон купил, и я Галку к себе устроила. А чего подруге не помочь? Плачу я хорошо, и клиенты у нас богатые, чаевые большие оставляют, так что жаловаться на жизнь ей не приходилось.

– Про Владимира Власова она вам что-нибудь рассказывала? – спросил Антон.

Владелица салона наморщила лобик, по которому не промелькнуло даже тени воспоминаний.

– А кто это?

– Он работал у Николая вторым тренером.

– Ах, этот! – обрадовалась она. – Ну да, Галка говорила про какого-то Вовку, вроде Власов его фамилия…

– И что говорила?

– А она рассказывала, как выживала его с катка, – почему-то довольным тоном сообщила подруга убитой Галины.

– Что, прямо так и выживала? – не поверил Антон. – И сама об этом рассказывала?

– Ну а что такого-то? Чего стесняться? Это жизнь. Или ты – или тебя. Тут все средства хороши. Галка специально следила за каждым шагом этого Вовы, о каждом промахе докладывала тренеру, Коле то есть. Жаловалась, даже подчас и подвирала, рассказывала то, чего не было.

– Например, что?

– Что Вова пьет. Нет, вы не подумайте, он действительно попивал, это правда. Просто, может, не так сильно и не так часто, как она говорила и как думал Коля с ее слов. Ну, короче, Галка давно уже спала с Колей, когда у Вовы случился конфликт с отцом какого-то мальчика, ученика. Конечно, Коля узнал и сказал: «Пока ты просто пил и приходил на тренировки с запахом – я терпел, но теперь, когда ты уже скандалишь с родителями, я тебя держать больше не буду. Уходи, я на твое место возьму Галю». В общем, Галка своего добилась: и мужа получила, и работу, и жилье, и постоянную регистрацию.

– А дальше что было? – с любопытством спросил Дзюба.

– Этот Вова поймал ее где-то возле женской раздевалки и орал, что она сука, что специально все это подстроила. Ну, Галя ему и сказала в глаза все, что думала. Типа, что в этом мире каждый за себя и каждый должен сам своей головой придумывать, как устраиваться. Что-то в этом роде.

Значит, Николай Носуленко Власова уволил. А Галина приложила к этому руку, причем приложила мощно. И претензии у Власова могли быть к обоим.

Но Николай погиб в Греции, и никакого отношения к его смерти бывший спортсмен иметь не мог. Галину застрелил при попытке ограбления какой-то рабочий. Застрелил из переделанного травматика…

Нет, все не то. Все не так. С самого начала все было неправильно. Информация, добытая по делу, собиралась бессистемно, без четкой направленности, и к сегодняшнему дню превратилась в огромную бесформенную кучу. А все потому, что у следствия было одно направление расследования, а у Дзюбы и адвоката – другое. Дальнейшая работа без Баглаева невозможна, но нужно составить убедительную цепочку аргументов, чтобы заставить его если не отказаться полностью, то хотя бы поставить под сомнение версию о виновности Валерия Ламзина.