Из Ниццы с любовью - Топильская Елена Валентиновна

— Мы знакомы, ты что, забыл? — повела плечом Регина.

— Нет, я имею в виду, свести вас прицельно. Вот и встретятся два одиночества…

— Он, кстати, квартиру ремонтирует, — встрял Горчаков. — В общем, потихоньку становится положительным человеком.

— Может, составите счастье друг друга, — добавил Сашка. — А то что все мыкаетесь, оба…

Да, мужчины наши на редкость деликатны. Осталось только намекнуть на Регинин возраст, что у Горчакова и не заржавело:

— Да и вообще, тебе к старости-то лучше кого поспокойнее найти, не сопляка какого-нибудь.

Но она, видимо, деморализованная событиями последних дней, воспринимала их реплики довольно спокойно, и даже, я бы сказала, добродушно. Мальчики еще пофонтанировали в том же духе, и Регина не отпустила никаких язвительных замечаний, а наоборот, слабо улыбнулась и отпила из бокала; хорошее вино, надо будет запомнить и использовать такое в качестве антидепрессанта.

Когда спиртное кончилось, мы еще немного посидели, поболтали на отвлеченные темы, повспоминали Эз: его узкие улочки между каменными стенами крепости, потайную калитку, ведущую в приватную гостиницу, в саду которой (вход только для постояльцев, а мы смотрели сверху, с крепостной террасы) среди цветов стояли натуралистичные фигуры оленей, косуль, зайцев и медведей. Толстые, теплые кактусы, горячие шероховатые камни и прохладное синее-синее море далеко внизу.

Оно так и приснилось мне этой ночью: синее-синее, спокойное, далекое. А за ним — Корсика. Надо, кстати, действительно съездить в Монако — там музей Бонапарта.

Наутро мы наскоро позавтракали, дружно позапихали грязную посуду в посудомоечную машину и отправились в Монако, на всякий случай, ввиду возможного преступного проникновения в дом в наше отсутствие, прихватив с собой все самое ценное: деньги и документы. Регина, конечно, взяла с собой подвеску. По дороге мы остановились у крошечного ювелирного магазинчика, и всем миром выбрали к подвеске недлинную грубоватую цепочку из состаренного золота. И Регина, не утерпев, нацепила подвеску на шею.

— Надеюсь, что меня не ограбят, — пробормотала она, выходя в украшении из магазина.

Но никто из прохожих не обращал внимания на то, что болтается у нее на шее. Вернее, на саму-то Регину пялились, иногда даже отпуская явно одобрительные замечания на разных языках, но непосредственно на подвеске никто из встретившихся нам глаз специально не задерживал. Сашка добежал до магазинчика прессы и накупил свежих газет; сев в машину, мы сразу начали их листать в поисках вестей с осмотра места происшествия. И не зря: почти все газеты уже на второй странице, а некоторые сразу на первой опубликовали подробные отчеты обо всей этой истории, с картинками, естественно. В том же книжно-газетно-журнальном магазинчике Сашка разорился еще и на французско-русский словарь, и мы никуда не поехали, пока наш толмач не перевел нам газетные версии исчезновения Шарлин Фицпатрик и возможной причастности к нему того самого супермачо, предмета Регининых воздыханий. Горчаков только взмолился, чтобы публичные чтения происходили не в тесной машине, а в ближайшем кафе за чашечкой кофе. Горячо поддержав предложение, мы оперативно сделали выбор из трех ближайших кафе и удобно расположились за столиком на улице, жадно ловя каждое Сашкино слово и перелистывая газеты. Регина нашла самый большой портрет своего героя, надо признать — довольно удачный, Вигго Мортенсен отдыхает, и печально его рассматривала, пока Сашка, то и дело справляясь со словарем, пересказывал всю эту леденящую душу историю.

Шарлин Фицпатрик, школьница из города Колчестера, графство Эссекс, Великобритания, приехала во Францию па рождественские каникулы с родителями. Родители приличные, мать — педагог, отец — банковский служащий. Остановились в гостинице в Антибе, посещали музеи, окрестные достопримечательности. Уже после исчезновения Шарлин, в результате предпринятого полицией дознания, стало известно, что 28 декабря в компьютерном кафе рядом с гостиницей она познакомилась с неким Филиппом… Так, фамилия — Лимин. Не знаю, как сказать: Лиминым или Лимином. В общем, ее видели с этим Филиппом на автозаправочной станции в Каннах, она сидела вместе с ним на мотоцикле. Была оживлена, весела, смеялась, то есть не походила на жертву насилия или похищенную. Тридцатого декабря она отпросилась у родителей съездить в Канны, вот там ее и видели с этим Филиппом, он обнимал ее за плечи, и она не протестовала. Да, девочка без комплексов.

— Я бы такой девочке по заднице-то выписал бы… Чтоб протестовала в другой раз… — пробормотал отец двоих дочерей Горчаков. Его жена согласно кивнула.

Интересно, он своим много выписывал, подумала я.

— Я могу продолжать? — Сашка перевернул газетную страницу. — Первого января в три часа дня она ушла прогуляться, сказав родителям, что идет в компьютерный клуб. В гостиницу она не вернулась, мобильный телефон ее не отвечал. Утром родители сообщили в полицию, начались поиски. Мобильный телефон девочки был обнаружен путем пеленга в машине у хозяина компьютерного кафе, гражданина Франции, имеющего арабские корни, Салиха Шакура. Шакур объяснил, что обнаружил забытый кем-то телефон в кафе, взял его с собой, чтобы он не потерялся, намереваясь вернуть его владельцу, если таковой объявится. Проанализировав последние звонки с телефона, полиция установила, что одним из адресатов звонков — около десяти вызовов за три дня — был пресловутый господин Лимин, вот его и потянули на цугундер. Последний звонок с телефона девочки на телефон Филиппа имел место за час до ее ухода из гостиницы. Полиция обоснованно предположила, что она договаривалась с месье Лиминым о встрече, каковая и произошла вскоре, но месье Лимин категорически отрицал, что виделся в этот день с Шарлин, хотя под давлением улик признал факт своего знакомства с девочкой. Видимо, данные, собранные полицией, были настолько нехорошие, что месье Лимину закрутили руки и бросили в кутузку, но благодаря своим связям, которые не разглашаются, он вскоре был выпущен из тюрьмы, и все обвинения с него были сняты, тем более что тело найдено не было и факт убийства не установлен.

— Но теперь-то месье Лимин опять поедет в кутузку? — прищурился Горчаков.

Регина вздохнула так тяжко, что месье Лимину, наверное, где-то икнулось.

— Да, теперь, после обнаружения тела и судебно-медицинского исследования, когда установлен насильственный характер смерти девочки…

— А что за насильственный характер? — поинтересовалась я. — Неужели они на разложившемся трупе докажут утопление?

— Мадам, не бегите впереди паровоза, — Сашка оторвал глаза от газеты и укоризненно взглянул на меня. — Поверьте, что меня этот вопрос также чрезвычайно занимает. Сейчас…

Он снова уткнулся в газетные листы, потом полистал словарь. Мы затаили дыхание.

— Итак: как сообщил неназванный источник в полиции, причина смерти — асфиксия, и даже больше скажу удавление руками. Девственность нарушена незадолго до смерти… Да что ж они, прямо весь акт вскрытия в прессу выкладывают, никакой тайны следствия!

— Свободная пресса, — отметил Горчаков. — У них, небось, большой бюджет на неназванные источники. Надо Старосельцеву намекнуть…

— Размечтался, — хмыкнула я. — Старосельцев тебе в лучшем случае стакан нальет.

— Ну, хоть стакан. Иногда тоже неплохо.

Регина шикнула на нас и повернулась к Сашке.

— Сашенька, продолжай, пожалуйста!

— О’кей. Продолжаю: все это время полиция не прекращала поиски девочки. Родители ее вынуждены были вернуться в Англию, но все время находились на связи со следователями. Личность трупа, извлеченного из воды в Ницце, была установлена по особым приметам… Каким — не называется. Но родителям Шарлин немедленно сообщили об этом, и они срочно вылетели в Ниццу. Предстоит официальное опознание и генетическая экспертиза.

— Интересно, за что он ее грохнул? — задумался вслух Горчаков. — Не дала?

— Ты что, не слышал? Девственность нарушена незадолго до смерти, — удивилась Лена.