История войн на море с древнейших времен до конца XIX века - Альфред Штенцель

Стремление Пруссии к влиянию на море

При описании Семилетней войны было указано на ту громадную пользу, которую могла бы принести Пруссии английская диверсия в Балтийском море. Русским войскам, стоявшим в Померании, был бы отрезан всякий подвоз морским путем до самой Риги, что в очень значительной степени затруднило бы им выполнение их задачи, а может быть сделало бы ее и совсем не выполнимой; тогда Фридрих Великий имел бы возможность лучше сконцентрировать свои силы.

В 1759 году французский флот, в сущности говоря, совершенно исчез со всех морей, и Англия одержала победу на всем земном шаре; тут то и представлялся удобный момент двинуть значительные морские, а затем и сухопутные силы в Балтийское море. Россия и Франция были бы, таким образом, поставлены в сложное положение.

Такие соображения, по-видимому, никому в то время не приходили в голову, даже после неудачной попытки Пруссии, сделанной в 1759 году на Большом Гаффе, сколько-нибудь облегчить свое положение от постоянных нападений шведов; не навели никого на эту мысль и неоднократные бомбардировки Кольберга русско-шведским флотом в 1760 и 1761 годах. У Пруссии самой не было никаких средств, чтобы защититься от этого. Тем не менее, Фридрих II постоянно лелеял мысль о необходимости приобрести силу на море.

После присоединения в 1744 году Восточной Фрисландии Пруссия вела с Францией в 1747-1752 гг. переговоры о заключении торгового соглашения; в это время не раз возникал вопрос о создании прусского флота; поводом к этому служили и те постоянные затруднения, которые испытывала начавшая развиваться прусская морская торговля во время войны западных морских держав в 40-х годах; английские каперы постоянно захватывали нейтральные суда Пруссии, перевозившие зерно и лес во французские колонии в Северной Америке, а также во Францию и Испанию. Когда померанские города, и прежде других Штетин и Кольберг, потребовали, на основании старинного ганзейского права, освобождения от пошлин, взимаемых в Зунде, то мысль о необходимости своего собственного флота для поддержания подобных требований сделалась еще настоятельнее. Вместе с тем было сделано очень много для морской торговли и судоходства: был основан Свинемюнде, как конкурент шведскому Вольгасту, расчистка Одера приблизила Франкфурт и Бреславль к морю; содействовало развитию торговли и устройство нескольких каналов между Одером и Эльбой; в Штетине было основано кораблестроительное товарищество для постройки 120 больших торговых кораблей; в Пиллау и Кёнигсберге были созданы благоприятные для морской торговли условия и т. д.

Фридрих Великий запросил Англию, что именно она разумеет под военной контрабандой, после чего прусские купцы и арматоры получили соответствующие указания; когда, несмотря на точное соблюдение правил о контрабанде, английские корабли несколько раз незаконно захватывали прусские суда и товары, король требовал возмещения убытков, на что получал ответ, что это «английское право» и что правительство не может вмешиваться в отправление правосудия. Другими словами, дело сводилось к тому, что Англия по собственному произволу толковала ею же самой установленные правила. Известно, что Англия и доныне осталась почти на той же точке зрения по этим вопросам. В те времена действия английских каперов почти не отличались от прямого морского разбоя, составлявшего привилегию их государства. После 1774 года каперам было даже приказано уплачивать в казну известную премию с каждого захваченного приза, вследствие чего отпадал, конечно, всякий контроль правительства.

Англия обещала, что если Пруссия примет участие в войне против Франции, то она возместить прусским арматорам и купцам все понесенные ими убытки (интересно отметить эту точку зрения Англии на право). Франция, со своей стороны, также обещала Пруссии различные преимущества в случае, если она не начнет войны; в то же время один высокопоставленный французский предприниматель предложил свои услуги в поставке судов для маршрута Эмден – Индия. Еще в 1747 году между французским и прусским дворами происходили пререкания по поводу обеспечения нейтральной прусской торговли; тогда Фридрих Великий предложил торговый договор, который и был через три года принят Францией «дабы теснее закрепить связь с Пруссией».

Француз Ла-Туш в 1750 году основал в Эмдене азиатскую компанию: ежегодно должны были отправляться два корабля в Китай, четыре корабля в Средиземное и Балтийское моря и т. д. Уже через год компания эта обладала капиталом в миллион талеров и в 1752 году отправила в Кантон два корабля, которые возвратились с богатым грузом. Прусский посланник в Гааге, Аммон, предложил официально заявить в Англии и Голландии об учреждении этой компании и вместе с тем просил о благосклонном отношении к ее кораблям. Фридрих отклонил это предложение, сказав, что это противно его чести и достоинству; названные державы, если им сделать предложенное сообщение, конечно, ничего не сделают, а только воспользуются случаем, чтобы присвоить себе право наблюдать, чтобы прусские провинции без их согласия не заводили индийской или другой подобной торговли.

Само собой разумеется, что согласно тогдашним эгоистичным взглядам, основание этой компании было встречено за границей очень неблагоприятно. В Англии было издано запрещение английским подданным служить на иностранных кораблях, а также принимать участие в иностранных акционерных компаниях. Первое же судно компании было задержано в Доунсе, и английские матросы были с него удалены.

Далее Аммон доказывал необходимость создать морскую силу для защиты возникающего торгового мореплавания; он предложил строить новые купеческие суда так, чтобы они были пригодны и для торговли и для военных целей. Точными выкладками было установлено, что с имеющимися средствами можно было ежегодно строить 4-5 таких судов, и что необходимо было их построить 12-15. На ту долю прибыли, которая причиталась бы в пользу государства, должны были строиться верфи, арсеналы, доки для постройки новых судов и т. д. Экипажи должны были формироваться так, чтобы в случае войны каждое судно имело по 200-300 челове; корабли должны были вооружаться 60-70 пушками и могли принести большую пользу в качестве правительственной эскадры, как на море, так и на случай высадки.

Разработка этого плана для Аммона была сделана ла-Бурдоннэ, уже известным нам губернатором островов Иль-де-Франс и Бурбон; после того, как он был выслан из Индии, он предложил Аммону оставить французскую службу и поступить без жалования на службу Пруссии с тем, чтобы ему был дан чин вице-адмирала; он даже предложил за собственный счет оплачивать необходимых чиновников. Аммон особенно горячо его рекомендовал. По его словам, ла-Бурдоннэ считался во Франции наиболее подходящим кандидатом в морские министры.

Фридрих Великий в июле ответил, что такие обширные проекты не соответствуют его интересам, что у него нет средств для их осуществления, что такие выдумки могут слишком далеко его завести, что рекомендуемый ему ла-Бурдоннэ, по имеющимся у него сведениям, не заслуживает доверия, и Аммону не следует больше с ним связываться.

Год спустя Фридрих в своем завещании подробно высказался по поводу необходимости достичь влияния на море; завещание это бросает яркий свет на причины отказа от предложений Аммона. Объяснения эти имеют тем большее значение, что на основании других источников можно было бы придти к ошибочному заключению, что у него отсутствовало всякое понимание таких важных вопросов. Так, например, в своем историческом описании войн Великих Курфюрстов Фридрих ничего не упоминает об их флоте и об участии этого флота во взятии Рюгена, и только один раз мимоходом говорит о бранденбургских «каперах». Таким образом, он как бы критикует дальновидные мероприятия своих великих предков.

Однако, в завещании своем, еще за 34 года до своей смерти он пишет: «Всеми своими силами я работал для нее (т. е. для армии); я думаю, что мое время уже прошло, и я оставлю эти проекты моим наследникам, чтобы они не думали, что все в нашем государстве уже сделано. Мне поставят в упрек, что я говорю все только про сухопутную армию и молчу о морских силах. До сих пор доходов государства едва хватало на то, чтобы оплачивать армию и иметь в казне достаточный запас на случай необходимости выступить против неприятеля; было бы большой политической ошибкой, если бы теперь кто-нибудь вздумал расстраивать нашу военную силу. Настоящие наши враги – австрийцы, у них есть только сухопутная армия и о них мы должны думать во всех наших военных предположениях. Россия действительно имеет флот и большое число галер, но берега наши мало пригодны для высадки, и таким образом флот их не может сделать ничего другого, как только высадить десант в нейтральном Данциге, чтобы прервать сообщение между войсками в Пруссии и Померании».