Неизвестный Пири - Дмитрий Игоревич Шпаро

Поскольку он все еще “верит” в “честность” Пири, несмотря на то что являлся руководителем экспедиции, которая осудила Пири за один из более ранних обманов!»

Благодаря Уолли Херберту, приговору Левина «мы знаем истинную цену этого слова» можно придать не только моральный, но и уголовный оттенок. Пири – лжец, он уличен в подделке рекорда продвижения на север в 1906 году, и эта подделка по своей сути криминальна.

Левин щедро оценивает личные заслуги полярного адмирала Дональда Макмиллана и будто обращается к нему: «…ради себя самого мистер Макмиллан должен позволить людям забыть о его связи с Пири. Это только добавит, а не умалит ценности работы всей его жизни».

Дочь доктора Кука Хелен Кук-Веттер, многие годы посвятившая реабилитации отца, осенью 1964 года посетила дом Макмиллана. Адмирал рассказал своему другу: «Сразу после моего 90-летия мы с Мириам были совершенно потрясены визитом миссис Веттер и ее супруга, которые приехали из Буффало для разговора со мной. Полагаю, она думала, что в таком возрасте я изменил свое мнение о ее отце и соглашусь с тем, что он достиг полюса. Вскоре она поняла, что я ни на йоту не отступил от своих первоначальных заявлений. Мириам говорит, что она еще никогда не видела меня таким эмоциональным».

Брайс заключает, что «Хелен Веттер была обижена и испытывала отвращение», и приводит ее письмо Макмиллану: «Целью моего приезда к Вам прошлой осенью было узнать Ваш взгляд на эту историю и попытаться выяснить, существуют ли какие-либо факты, упущенные мной и другими людьми в нашем тщательном расследовании. Но я увидела, что Вы не потрудились ни дополнить, ни проверить эти факты; Вы жили все эти годы со своей версией истории и свыклись с ролью обвинителя, присяжного, судьи и палача».

Призывов Левина адмирал Макмиллан, так же как капитан Бартлетт, не услышал, и Роберт Брайс подводит простой практический итог: «Макмиллана и Бартлетта, по крайней мере, можно понять, поскольку, хорошо говоря о Пири, они защищают свою репутацию…»

Гудселл

Джон Гудселл не стал адмиралом, как Пири и Макмиллан, не вошел в историю, как капитан Бартлетт, и его останки не перезахоронили рядом с могилой Пири на Арлингтонском кладбище. Но повесть Гудселла «На полярных дорогах», ее первые 11 глав, с точки зрения автора настоящей книги – лучшая существующая проза об экспедиции Пири к Северному полюсу в 1908–1911 годах. Глава 12 – она называется «Последствия» – о личных обидах Гудселла. В ней рассказывается, как Пири, со свойственными ему мелочностью и лицемерием, после возвращения с Севера не переставая наказывал своего доктора.

Чем же он не угодил или, лучше сказать, досадил боссу? Читаем Гудселла.

«Я не был удивлен, что Куку не удалось дойти до полюса, но мне хотелось самому установить все факты. Поэтому я немедленно пошел к Пири и попросил разрешения допросить Авелу и Этукишука, но, к моему удивлению, он отклонил просьбу под предлогом того, что уже назначил комиссию для допроса…

Если бы у читателя была возможность рассмотреть оригинал моего дневника, то он увидел бы две чистые страницы между записями 17 и 18 августа 1909 года, которые я оставил в надежде, что Пири пересмотрит свое решение и позволит мне расспросить двух эскимосов. Страницы остались пусты – безмолвный белый протест».

Неприятным для Пири результатом этой, на первый взгляд, легкой стычки стало то, что Гудселл после допроса инуитов не подписал общее заявление Пири и его друзей, хотя доктора попросили об этом.

Еще один эпизод: «…5 сентября… Пири пригласил меня в свою каюту и впервые совершенно определенно заявил, что он дошел до Северного полюса и что я могу послать домой радиограмму, и, если желаю, объявить о его успехе. Я сказал ему, что не хочу отправлять свою радиограмму одновременно с ним, поскольку такая честь должна принадлежать ему. Тогда Пири отправил несколько радиограмм, впервые объявляющих всему миру, что он достиг полюса. Потом я послал одну своей матери с известием о том, что со мной все в порядке».

Стоит ли комментировать? Пири задумал все так красиво: врач и исследователь Гудселл лично от себя транслирует слова о его победе. И вот на тебе – строптивец отказался.

Но не все плохо – Гудселл в своей книге сообщает, что заявку доктора Кука он считает «полным обманом», правда, добавляя: «Если бы у меня была какая-то уверенность в том, что доктор Кук действительно дошел до полюса или что Земля Брэдли существует, то никакие так называемые контракты или “джентльменские соглашения” не заставили бы меня утаить от прессы какие-либо факты в пользу доктора Кука».

Суперобложка книги Гудселла «На полярных дорогах», 1983 год.

Под портретом Джона Гудселла помещены слова: «Официальный портрет доктора Дж. Гудселла. Вероятно, именно так он выглядел во время полярной экспедиции. Историческое общество округа Мерсер»

Можно ли представить себе, чтобы подобную крамолу высказал Хенсон, или Боруп, или Бартлетт, или Макмиллан? Нет, конечно. Так что, милый доктор Гудселл, пеняйте на себя.

Книга Гудселла:

«…В Баттл-Харбор, когда я услышал, что его [Пири] рассказ об экспедиции будет напечатан в New York Times за 10–11 сентября 1909 года, я подготовил текст радиограммы с заказом по сотне экземпляров каждого выпуска… Я предусмотрительно зачитал ему [Пири] текст перед тем, как отправиться на телеграф. Он тотчас заявил, что как раз идет на радиотелеграфную станцию и пошлет мою депешу. Поскольку эти слова были равны приказу, я согласился и протянул ему написанный текст. Он сказал, что легко запомнит его, и быстро взял у меня доллар и 60 или 70 центов за отправку радиограммы.

Когда мы прибыли в Нью-Йорк, я пошел в офис Times – как оказалось, только чтобы выяснить, что никаких посланий от моего имени получено не было и никаких газет ни для кого, кроме Пири, не зарезервировано. Я объяснил все обстоятельства и сказал, что, возможно, оставленные экземпляры как раз мне и предназначались. Мне не отдали газет, но позволили прочесть радиограмму от Пири, где мое имя не упоминалось…

Наши контракты запрещали членам экспедиции “прямым или непрямым образом публиковать результаты их наблюдений в экспедиции коммандера Пири 1908–1909 годов как в письменном виде, так и в форме лекций без разрешения Арктического клуба Пири или коммандера Пири”…

Чтобы убедить меня подписать этот ограничительный контракт, Пири заверил меня, что это всего лишь “джентльменское соглашение”, которое я