Сталин. По ту сторону добра и зла - Александр Ушаков

Отличились в этом неблагородном деле и поляки, которые при приближении немецкой армии принялись выселять проживавших в западных районах немцев. При этом никто и не думал церемониться с беженцами, среди которых было немало стариков, женщин и детей. Заодно надо судить и французов, которые с 1939 года начали помещать проживавших на территории Франции немцев в специальные лагеря, которые мало чем отличались от концентрационных.

Недалеко ушли от «плохих французов» и самые демократичные в мире американцы. О чем могли бы поведать почти двести тысяч японцев, переведенных с западного побережья в созданные в пустыне специальные лагеря, которые даже при всем желании вряд ли можно было назвать домами отдыха.

Братья Медведевы в книге «К суду истории» так пишут о причинах депортации народов: «Известно, что поводом для наказания целых народов послужила измена отдельных групп чеченцев, татар, калмыков, карачаевцев и др. в годы немецкой оккупации. Но это фальшивый повод. Немецкие оккупанты находили изменников в среде любого временно порабощенного ими народа...

Среди военных частей «восточных народов» были легионы и батальоны туркестанские (состоявшие из выходцев из Средней Азии), грузинские, армянские, тюркские, волжских татар, крымских татар, горские (сформированные из северокавказцев), калмыцкие и др. Но разве можно поставить знак равенства между легионерами и населением той республики, откуда они были родом? Конечно, нет. Те, кто поднял оружие на свою Родину, те, кто выступил в одном строю с гитлеровцами, поставили себя как бы вне общества».

Да, все так, и под каждым из этих слов братьев Медведевых подпишется любой нормальный человек. Вот только вся загвоздка в том, что Сталин выселял все эти народы во время войны, когда речь шла о судьбе огромной страны и даже при всем желании ему некогда было выяснять, кто уже изменил, а сколько еще могут изменить.

И вся беда тех же Медведевых в том, что они даже не могут представить себя на месте Сталина. А чтобы сделали они? Сидели и спокойно наблюдали за развитием событий? И если это так, то обязательно нашлись бы историки, которые и их бы обвинили в преступлении. Да, не высели Сталин татар и балкарцев, войну Советский Союз все равно бы выиграл. Но вряд ли Сталин думал в 1944 году точно так же, как братья Медведевы в 1990-х. И именно в этом заключается большое противоречие между теми, кто судит, и тем, кого судят (пусть даже и за дело). По той простой причине, что судьи, как правило, уже прекрасно знают, как развивались события, и почему-то не желают становиться на место обвиняемых ими людей.

Но в то же время существует одна весьма любопытная закономерность, и как только эти самые беспристрастные судьи попадают на место судимых ими людей, то, как правило, они начинают делать и поступать так же! Помните, как в прекрасном романе В. Шишкова «Угрюм-река», не знавшая ни забот, ни труда, жена Прохора Громова — Нина — заботится о несчастных рабочих, строит для них больницы и школы. Но стоило только этой самой сострадательной Нине на какое-то время встать на место мужа, как первым ее распоряжением было приостановление строительства этих самых школ и больниц.

А июньские события 1917 года, когда большевикам не удался задуманный ими под видом мирной демонстрации военный переворот? Ведь тогда окружившие Петропавловскую крепость, в которой укрылись всю войну бездельничавшие в Петрограде матросы, вызванные с фронта солдаты были намерены перестрелять их всех до единого. Причина? Только одна: дикая ненависть несших на себе все тяготы защиты России людей к бунтовавшим бездельникам! Конечно, все эти рассуждения ни в коей мере не являются попыткой оправдать Сталина, но хоть кто-нибудь сказал, а что надо было делать?

Не дают ответа на этот вопрос и братья Медведевы. Главным недостатком их интересной книги является то, что они берут Сталина как бы в отрыве от той самой страны, в которой он жил и которой руководил. А ведь это была не Швейцария, а та самая Россия, на которую еще в VIII веке призвали варягов только потому, что на ней уже тогда не существовало порядка.

«По существу, — пишут Медведевы о политике Сталина в отношении малых народов, — это был геноцид, который помимо невосполнимых потерь в людях, а также огромного морального и политического ущерба, последствия которого ощущаются во многих регионах нашей страны до сих пор, нанес огромный экономический ущерб тем районам страны, где проживали опальные народы».

Правда, при этом авторы почему-то так и не раскрывают причину самого геноцида. И получается так, что Сталин сидел-сидел и, узрев нескольких предателей, решил заняться геноцидом, да еще во время войны, когда на счету был каждый полк и каждая копейка. Что же касается «невосполнимых потерь в людях» и «огромного морального ущерба», то... все это не для России. За свою многострадальную историю Россия видела все, а невосполнимые потери и моральный ущерб мало волновали ее правителей.

К сожалению, причины депортации народов, которая, конечно же, нанесла огромный ущерб их автономии, и по сей день так толком и не объяснены (помимо перечисленных выше). В теории можно рассуждать и доказывать все, что угодно, но тот, кто жил в России и знает ее, вряд ли может признать, что к ней применимы западные подходы. Да и не пример для нас Запад, который будет жестоко критиковать нас за попытку удержать в составе России Чечню, но бросит целые армады бомбардировщиков, чтобы удержать какие-нибудь Фолклендские острова!

В связи с этим хотелось бы сказать и вот еще о чем. В старой и мудрой книге есть замечательное изречение: «Судите по делам их!» Но... не все то золото, что блестит... Да, владыки уровня Цезаря, Наполеона и того же Сталина могли себе позволить (и позволяли) многое, за что их было можно и нужно судить. И все же, несмотря на свою порою абсолютную власть (Сталин), все ли они были так уж свободны в своем выборе? Думается, вряд ли. Потому что отвечали не только за себя, но и за свое государство (другое дело, плохо или хорошо), а еще не было, да и, наверное, не будет ни одного государства в этом мире, которое жило бы по христианским заповедям или по принципу буддистского недеяния.

И тот же маршал Жуков, который проверял наличие минных полей не с помощью специальной техники, а посылая на них своих солдат, и по сей день для большинства населения является героем, а отнюдь не исчадием ада...

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Пока шли последние бои, Сталин готовился к решающим дипломатическим схваткам со своими «друзьями». Как он и ожидал, освобождение Югославии, Болгарии и Венгрии, провал «балканской стратегии» Черчилля перечеркнуло все американо-британские планы. И он не очень удивился, когда британский премьер примчался в Москву для срочных переговоров о политике в странах Восточной и Юго-Восточной Европы в сопровождении министра иностранных дел Антони Идена.

9 октября они встретились со Сталиным и Молотовым и... предложили пригласить в Москву представителей эмигрантского правительства Польши Миколайчика и Берута. Что и было сделано. Сталин долго и терпеливо слушал Миколайчика, который был против любых демократических преобразований в Польше и настаивал на своем большинстве в новом правительстве. Но куда хуже для него было то, что он собирался изменить польско-советскую границу и требовал передать Польше Вильнюс и Львов.

Когда же Сталину надоел весь этот лепет, он весьма прозрачно намекнул польскому премьеру об истинном отношении к нему советского руководства, в котором, по его словам, было всего два человека, продолжавшие «нянчиться» с эмигрантами: Молотов и он сам.

Затем наступила очередь Черчилля. Ему рассказали о политическом состоянии дел в Европе и на Дальнем Востоке, и после того как ответственный работник Генерального штаба Антонов сделал военный доклад, Сталин заверил британца в том, что немцы не сумеют перебросить на Запад ни одной дивизии. В присутствии военных Черчилль задал всего один вопрос: сколько войску немцев против Эйзенхауэра? Но о чем он говорил, оставшись один на один со Сталиным, и по сей день остается тайной. Известно только то, что сам Сталин не испытывал большого удовольствия от общения с Черчиллем, и как только тот ушел, он вызвал Поскребышева и приказал ему отдать военным оставленные ему в подарок сигары и виски.

В целом же переговоры проходили в довольно дружеской обстановке, поскольку твердое обещание Сталина разобраться с Японией сразу же после окончания войны в Европе весьма порадовало союзников. Ну а затем случилось непредвиденное: Сталин снизошел до того, что посетил прием в английском посольстве, на котором проговорил до утра.

2 декабря 1944 года в Москву прилетел председатель временного правительства Франции генерал Шарль де Голль. Вопреки привычке больше слушать и меньше говорить, на этот раз генерал блеснул красноречием и поведал о бедах несчастной Франции, которая не оказалась в самое для нее трудное время рядом с Россией. Но, увы... красноречие генерала не произвело на внимательно выслушавшего его Сталина никакого впечатления. Тем не менее вслед за де Голлем он признал, что «то обстоятельство, что Россия и Франция не были вместе, было несчастьем и для нас».