Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

По договоренности с Филиппом, Аарон заменил имена реальных персонажей в своей истории на вымышленные, сделав главного героя мужчиной по имени Стенли и поменяв фамилию профессора на Эванс.

Стелла — мама Аарона — присутствовала в зале и смотрела спектакль, сидя в одном из средних рядов, пытаясь не привлекать к себе внимание сына. Сколько раз она рассказывала эту историю Аарону! В последний раз это было всего лишь несколько дней назад, но сегодня она сама слушала свой рассказ, и звучал он свежо, словно она успела уже забыть о нем и сейчас восстанавливала в памяти события, о которых рассказывал ее сын, и вспоминала их участников. Скорее всего, она была единственным справедливым арбитром из всех присутствовавших в тот вечер в «Кинопусе», и лишь ее мнение имело бы значимость для Филиппа, для Аарона, для всего театра в целом. По правде говоря, ее мнение вполне могло бы оказаться предвзятым, ведь то был первый моноспектакль ее сына, и мать приняла бы любую игру и даже прослезилась бы в самых хрупких местах в рассказе.

Стелла спокойно досмотрела все действие, которое игралось под самое непритязательное из всех звучавших сегодня музыкальных оформлений в мягком свете прожекторов. Лишь в самом конце она вдруг напряглась, словно ей задали вопрос, ответ на который она никак не могла найти. Произошло это тогда, когда Аарон снял с себя галстук, который был на нем с самого начала, и отдал его находившемуся в дальнем углу сцены Симону. Тот передал галстук Артуру и покинул сцену. Так же поступил и сам Артур, вручив галстук Агнессе. Она же, вернув его Аарону, в свою очередь направилась за кулисы, но остановилась у самого края, словно ожидая чего-то. Свой рассказ Аарон завершал такими словами:

— Да, все возвращается и повторяется. И увы, все возвращается и повторяется. Сложить-отнять все это и в результате получить лишь «да и увы» — в этом ли смысл нашей жизни? В этом ли ее особенность и ценность? «Да и увы» … Это ли мы захотим сказать, когда сами себе зададим вопрос…

В эту самую секунду Агнесса вдруг обернулась, чем сильно удивила Аарона. Он был — они все были! — в нескольких секундах от завершения своей части миссии, возложенной на них Филиппом, но этот последний штрих в действиях вспомогательного состава в лице Агнессы, не поддавался никакому объяснению. Аарон так и остался стоять с открытым ртом, когда она, улыбнувшись, исчезла за кулисами. Он перевел недоумевающий взгляд в зрительный зал и наконец заметил мать, пребывавшую в примерно том же состоянии, что и он сам.

В это мгновение затихла музыка, и зрительский зал вдруг взорвался аплодисментами.

За сценой Филипп получал последние необходимые поправки грима и прически от Лины и Аби и поздравлял вспомогательный состав с очередной удачей в сегодняшней авантюре, особое внимание уделяя до сих пор не совсем уверенной в правильности своих действий Агнессе.

— Спасибо, Филипп, — говорила она, широко улыбаясь и приветливо отвечая на поздравления друзей, которые спешили в гримерку, чтобы занять свое место перед монитором, — но ты действительно именно этого хотел?

— Именно этого! — кивнул он и поцеловал ей руку. — И именно того я буду ждать от вас сейчас, о чем мы с вами договорились.

На его шее красовалось шелковое кашне, придающее ему галантности. Остальные детали, которыми они должны были дополнить его моноспектакль, все еще хранились в коробке, лежавшей на столе подсобки, где они провели последний час перед началом спектакля.

Филипп поспешил на сцену. Встретив только что сошедшего с нее Аарона, все еще недоумевавшего по поводу концовки, он крепко обнял его, от души поздравил и, слегка поклонившись, сказал:

— Позвольте представиться: я — Марвек Сотерс, коллекционер, к вашим услугам!.. Думаю, сойдет.

Филипп помахал рукой удивленно смотревшим на него друзьям и поднялся на сцену.

Глава 6. Коллекционер

— Позвольте представиться: я — Марвек Сотерс, коллекционер, к вашим услугам!

Стоя в свете софита, широко улыбаясь и сверкая глазами, Филипп развел руки в стороны в знак приветствия, сделал небольшой поклон и начал свою часть «Четырех времен года». Взгляд его был чрезвычайно оживленным, и те из зрителей, которые знали, как долго он ждал этого вечера, когда с театральной сцены он будет играть какой-нибудь спектакль, догадывались о причине его неподдельного возбуждения. Те, кто находился по другую сторону занавеса, также имели определенные догадки, что несколько настораживало их. Большинство же присутствующих здесь являлись самыми обычными зрителями, которые воспринимали Филиппа как еще одного актера, своим рассказом описывавшего четвертое время года со сцены такого молодого, но уже престижного театра «Кинопус». И неважно о каком именно времени года шла речь, ведь главное заключалось в том, что они присутствовали на премьере, о которой говорили все, но на которой далеко не всем из них посчастливилось оказаться.

— Сегодня — уже совсем скоро! — мы с вами одержим блестящую победу на одном аукционе, к которому я готовился на протяжении многих лет. Эта победа будет, вероятно, самой важной в моей жизни, и я, надеюсь, сейчас успею ввести вас в курс дела.

Итак, у нас с вами осталось совсем немного времени. — Филипп с важным видом поводил пальцем по телефону и, опустив его в карман, сказал: — Примерно сорок пять минут. Много это или мало? Времени всегда и много, и мало, сколько на эту тему не философствуй. Тем не менее мы с вами сейчас все же затронем ее.

С чего же начать? Ну, давайте переместимся в самое начало моей коллекционерской жизни. В день, когда я родился. Без пяти дней двадцать три года тому назад… Нет-нет, я не имею в виду мою биологическую жизнь в этом теле, я говорю о рождении во мне коллекционера.

Кто-то считает, что коллекционерами не рождаются, а становятся. И таких, я полагаю, большинство — даже среди вас. Интересный вопрос, такой, казалось бы, избитый, и тем не менее неотвеченный. Рождаются или становятся политиками, учеными, артистами, любовниками, убийцами, святыми? Все, кроме них самих, могут говорить что угодно: «гены», «наследие», «призвание», «семейные установки», «да —