Железная стена. Израиль и арабский мир - Avi Shlaim

class="p">Эта торопливая записка допускает различные толкования. Она начинается с выражения готовности пойти на болезненные уступки для достижения урегулирования при условии, что условия не будут унизительными для правительства. Например, унизительным считается уступка права на возвращение беженцев 1948 года. Но далее в записке перечисляется ряд жизненно важных интересов Израиля, по которым компромисс также не может быть рассмотрен, и подразумевается, что большинство уступок должно исходить от другой стороны. От дипломатии записка переходит к внутренней борьбе с Ариэлем Шароном. Неявно стремление к соглашению с палестинцами подчинено высшей цели - победе на выборах, и, по оценке Барака, победа над Шароном была вполне достижима. Что касается Табы, то Бен-Ами, таким образом, получил неоднозначные сигналы. Он не сомневался, что Барак искренне хочет достичь соглашения, но чувствовал, что Барак не может разрешить внутренний конфликт внутри себя, что он не уверен, идет ли он к миру с палестинцами или к войне с ними. В этом не было ничего нового. Барак всегда колебался между миром и войной. Но в данном случае кабинет мира, по словам Бен-Ами, смог приставить пистолет к голове Барака. Они, по сути, сказали ему: "Если ты начнешь войну, ты потеряешь всех нас, и мы проведем кампанию против тебя. И в любом случае, если война будет стоять на повестке дня, ты не сможешь конкурировать с Шароном. Так что у вас нет выбора!" Чтобы последовать совету кабинета мира, Бараку требовалось единственное качество, которым он не обладал, - гражданское мужество. "Мужество на поле боя, - говорил немецкий канцлер Отто фон Бисмарк, - это общее достояние", но даже "респектабельные люди лишены гражданского мужества". Барак был идеальным примером этого феномена: он был культовой военной фигурой, но как гражданский лидер он был пусилланимен.

Несмотря на политическую неопределенность переговоров и нестабильное поведение израильского лидера, обе команды в Табе вели плодотворную дискуссию по всем аспектам соглашения об окончательном статусе на основе параметров Клинтона. По территории обсуждались различные идеи как в рамках параметров Клинтона, так и за их пределами. В основном, израильтяне хотели получить решение, которое учитывало бы демографические реалии, сложившиеся после 1967 года; палестинцы хотели вернуться к границам 1967 года с минимальными изменениями. Если говорить более конкретно, то израильтяне хотели сохранить 8% территории Западного берега и предлагали взамен более значительный обмен территориями, чем предлагал Клинтон; палестинцы были готовы позволить Израилю сохранить 3% территории Западного берега, но требовали в качестве компенсации равную территорию. Отступая от своей прежней практики, они не просто ждали предложений Израиля, а выдвинули свои собственные детальные идеи, которые сопровождались картой. По Иерусалиму был достигнут лишь незначительный прогресс. Ни одну из сторон не устраивали предложения Клинтона, но альтернатива, которую предлагала каждая из сторон, была еще менее привлекательной для другой стороны. В вопросе о беженцах Йосси Бейлин с одобрения премьер-министра предпринял решительную попытку достичь соглашения по преамбуле, которая в какой-то мере способствовала бы принятию палестинской версии происхождения этой проблемы. Если в Кэмп-Дэвиде главным камнем преткновения был Иерусалим, то в Табе наиболее острым вопросом стало право на возвращение беженцев 1948 года. Набиль Шаат привел цитаты из работ израильских "новых историков", чтобы доказать ответственность Израиля за рассеяние и лишение собственности более 700 тыс. его соотечественников во время первой арабо-израильской войны. Однако дискуссия о 1948 годе не привела к выработке единого мнения об истоках трагедии и о том, как следует решать проблему беженцев в настоящее время.

Теракт, в результате которого погибли два израильских гражданских лица, сорвал, но не прервал переговоры. В конце концов, у израильской стороны просто закончилось время. Переговоры в Табе не провалились, они были приостановлены в одностороннем порядке 27 января ослабевшим премьер-министром для того, чтобы он мог занять жесткую позицию на заключительном этапе избирательной кампании. Впоследствии Барак назвал "Табу" бесполезным мероприятием, призванным умиротворить израильских левых. Однако его представители на мирных переговорах считали иначе: хотя они и предвидели, что Барак потерпит поражение на выборах, они продолжали добросовестно вести переговоры, чтобы наметить как можно больше точек соприкосновения. 28 января, после того как Барак отозвал израильских представителей, главы двух делегаций провели совместную пресс-конференцию и опубликовали краткое заявление, в котором, в частности, говорилось следующее: "Стороны заявляют, что никогда еще не были так близки к соглашению". Заявление для прессы излучало оптимизм, не раскрывая ничего о сути переговоров. Действительно, переговоры в Табе проходили в позитивной атмосфере, и обе стороны были ближе к достижению соглашения, чем когда-либо до или после них, но все же общее урегулирование оказалось недостижимым за отведенное время. По всем трем вопросам, определяющим израильско-палестинский конфликт, - границам, Иерусалиму, беженцам - они сократили разрыв, но оставили много незавершенных дел. Если в Кэмп-Дэвиде Барак предложил слишком мало, то в Табе его улучшенное предложение поступило слишком поздно.

Отсутствие американских "мирных процессоров" способствовало серьезным, прямолинейным двусторонним переговорам. Также как и проведение переговоров на нейтральной территории в Египте, а не в американской столице. В Табе присутствовала и третья сторона: посол Мигель Моратинос, специальный представитель Европейского Союза по ближневосточному мирному процессу. Моратинос и его сотрудники проделали очень конструктивную работу на переговорах в Табе, продвигая их вперед и помогая обеим сторонам достичь соглашения. Однако самым значительным его вкладом стала подготовка письменного отчета о достигнутых в Табе договоренностях. В связи с тем, что по многим вопросам оставались большие расхождения, главы делегаций двух стран ограничились выпуском краткого совместного заявления, а не подытожили достигнутые договоренности в официальном коммюнике. В последнем пункте заявления они выражают благодарность Европейскому Союзу за его роль в поддержке переговоров. По окончании переговоров в Табе Моратинос подготовил документ, в котором дается исчерпывающий отчет о ходе переговоров и сохраняющихся разногласиях между двумя сторонами. С обеими сторонами были проведены консультации, и обе стороны одобрили документ как честный отчет о переговорах, однако документ не имел официального статуса. Поэтому он стал известен как "Таба: неофициальный документ Моратиноса".

С точки зрения палестинцев, "неофициальный документ" в Табе содержит два существенных улучшения по сравнению с позицией, занятой в Кэмп-Дэвиде. Настаивание Барака в Кэмп-Дэвиде на окончательном завершении конфликта означало, что соответствующие резолюции ООН больше не будут иметь обязательной силы для Израиля. Для палестинцев это было совершенно неприемлемо, поскольку вся их позиция опиралась на основы международной законности. Представители Барака в Табе отступили от этого нереального требования. В Табе, как говорится в неофициальном документе, "стороны договорились, что в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН 242 границы от 4 июня 1967 года будут основой для границ между Израилем