Дорога домой (СИ) - "Son Golifreya"

тут не расслабишься. Вся малина потоптана драмой.

Следующая глава под название “Выпускной” уже у беты.

Интересно ваше мнение по поводу решения Лиама :)

========== Выпускной ==========

Лиам стоял в идеально убранной комнате и пристально смотрел в окно. Он уже практически собрался, осталось лишь повязать галстук и застегнуть пиджак. Мелочи. Абсолютные мелочи по сравнению с гигантским Лабиринтом, подпирающим облака на фоне города. Конечно же парень осознавал, рано или поздно здание, или своеобразное лимбо, напомнит о себе. Появление Минотавра, примерно обговоренные «до» сроки и ничего кроме грусти в сердце. Словно живое существо он приближался все ближе, нагло напоминая о неотвратимости платы за сделку. Он, как гильотина над жертвой, нависал и отбирал последнюю надежду. Ровно как и человек на плахе, жертва не могла найти выход из Лабиринта. Это наталкивало Лиама на вопросы, которые его мозг в панике не додумался задать мужчине в торговом центре. Раз жертва не знает выхода, каким это таким магическим способом Минотавр оказался по его сторону? Вероятно, это было так давно, что и само мифическое существо не в курсе, как оказалось на свободе. Лиам хмыкнул и отвернулся в сторону от окна. У него осталось всего пара дней, будет глупо потратить их на созерцание своей тюрьмы.

С того самого момента, как Лиам принял тяжелое и неотвратимое для себя решение, сомнения во сто крат сильнее напали на его разум и душу. Перед страхом смерти, нет, заточения до потери рассудка, воспоминания гибели и боли членов стаи меркли. Однако стоило ему задержаться на улыбке Тео, смехе Эллисон или хитрых глазах Стайлза, как храбрость перебарывала страх. Он нашел для себя великолепный выход. Не думать. И парень прекрасно справлялся с этим, пока не увидел Лабиринт в окне. Данбар всегда хотел войти в историю, и злая судьба предоставила ему возможность. Жаль лишь только Минотавр, да холодные стены клетки будут знать глупца с огромным сердцем. Забрав воспоминания даже у своих родителей, он с корнем вырвет первопричину их переживаний и слез. Сара не сожжет Нью-Йорк дотла, ни одна сверхъестественная, ожившая со страниц сказок, тварь не придет за его друзьями, все позабудут о кошмарах, и мир будет жить, как и сотню лет до этого, размеренно и не спеша. Но уже без Лиама. И это не могло не расстраивать.

Быть забытым…

В дверь постучали.

— Черт.

В своих философских размышлениях он совершенно точно забыл, что Тео пообещал заехать за ним. Глаза панически забегали по комнате: матрас, так и не обретя свой каркас, заправленный лежал на полу, на подоконнике, как и прежде, стояло два стаканчика из-под кофе, кассетник аккуратно лежал в коробке. Лиам был практически на сто процентов уверен, ни один носок не спрятался в этой, на самом деле, пустой комнате. А через пару дней тут станет еще и безлюдно. Он облизался и задержался взглядом на кассетах. Он услышал недовольный вдох Тео, и его телефон тут же загорелся от сотни гневных сообщений по поводу их ограниченного времени и неумении Лиама готовиться заранее. Данбар их проигнорировал, сейчас кассетник занимал всё его внимание. Его время от времени посещали гениальные мысли, однако подобные этой — никогда. Когда дверь уже начала трещать по швам, он проверил дневник с записями во внутреннем кармане и пошел открывать. Он любил Тео, но если он посмеет и дальше так ломится, их отношения закончатся еще до Лабиринта. Зарычав, он повернул замок и дернул дверь.

Злость испарилась в ту же секунду. У неё и не было шансов против Тео в костюме. Ни у кого не было.

— Привет…

— Ну почему ты такой красивый, что даже злиться на тебя не получается? — из-под дрожащих ресниц шепотом спросил Лиам.

— А почему ты так соблазнительно не надел галстук, что хочется скорее снять его с тебя, чем повязать? В принципе, как и остальную одежду…

Лиам без объявления войны притянул Тео к себе и поцеловал. Он терзал его губы, покусывая их, будто испытывал на прочность мягкую кожу и терпение Рейкена. Парень прижался к гостю всем телом с таким отчаянием и желанием, что в голову Тео закрался червячок сомнений, все ли хорошо. Но Лиаму было плевать. Здесь и сейчас ему нужны только этот поцелуй, горячая кожа под пальцами и тишина. Мысли сузились до простых вещей и желаний, страхи растворились. Весь дом, Бруклин, Нью-Йорк и целый мир смущенно отвернулись, позволяя Данбару насладиться одним из их последних поцелуев. Бесшумно Лиам отпрянул назад и посмотрел в блестящие глаза Тео. Он знал, что не время для громких слов. Этот оборотень пережил целый ад, кучу приключений и хитросплетений, он знал об их сцепленных жизнях, а для Рейкена это всего лишь на всего первая настоящая влюбленность в мальчика с юга. Лиам провел рукой по идеально уложенным волосам парня, не переставая улыбаться. Странно, но после этого ему никто не откусил голову. Его любимая расческа с частым пробором быстро уложила его отросшие волосы.

— Знаешь… — как-то подозрительно замявшись начал Тео, заставляя Лиама прищурить глаза в немом вопрос. Гость потоптался на месте. — Короче, моя мама убеждала меня купить тебе бутоньерку. Как бы я заезжаю за тобой, значит и мне стоит её предложить. Но ты, вроде как, не девушка, и у тебя есть член, — Лиам вскинул бровь. — Не то чтобы я… Ой, отстань! Я тебе не Стайлз, подглядывающий за Дереком!

— Ближе к делу, Тео, время сегодня очень дорогой ресурс, — Данбар криво улыбнулся. В его ситуации ничего важнее и не найдешь

— Ты сказал, что живешь один, когда-то упоминал про домашних питомцев, и я тут подумал, — он глубоко вздохнул, — я подумал дарить щенка или даже рыбку очень серьезно. Такие вещи за тебя не должен решать парень, — он улыбнулся. — Однако я еще не могу переехать к тебе и взять Принцессу Диану. Мама отказалась. — Тео закатил глаза, будто наконец-то расстался со страхом и наклонился.

— Что…

— Вот, — в его руках неожиданно появился цветок. — Я заехал в магазин и вместо дани странным гетеросексуальным традициям купил тебе…

— Фиалку.

Лиам неосознано закончил за него. Он уставился на маленькую плошку с аккуратным цветочком. Голова разорвалась от боли в ту же секунду, настолько сильно, что волк внутри него зарычал и оскалился. Воспоминания, которые так или иначе были в нем, не могли найти выход, и такие точки соприкосновения другой жизни и этой вызывали в мозгу искры и вспышки. Он протянул руки вперед, чтобы забрать подарок. Плошка оказалась почти невесомой, пришлось взять под контроль дрожащие ладони. Тео же смотрел на серьезного Лиама и никак не мог отогнать неприятное чувство. Словно Данбар задумал нечто нехорошее и варит эту мысль у себя в голове. Вероятно, он уже успел задолбать парня своими параноидальными вопросами и лишний раз спрашивать не хотелось. Особенно когда соблазнительная возможность быть причинной такого трепета казалось такой соблазнительной.

— Ты же позаботишься о ней? — он спросил это с такой надеждой, вкладывая в каждую букву частичку себя. — Фиалки, они очень прихотливые. Чуть что, так сразу погибать. Нужно помнить, как их поливать, куда ставить на подоконник, под какие лучи. В общем, нужно не забывать о ней.

— Конечно, — только и сказал Лиам, отходя в сторону и пропуская парня внутрь. Пока Тео оглядывался по сторонам, тот успел обдумать его слова. Еще немного и он поверит в теорию заговора Минотавра и Тео. Невозможно прийти сюда с «этим», сказать «это» и не надеяться, что сердце Лиама разорвется от сожаления по собственному выбору. Как бы ему хотелось избавиться от боли… Чужой боли.

— А я вижу, ты живешь в спартанском стиле? Только матрас, кассетник, два пустых стаканчика из-под кофе, коробка с вещами и рюкзак… А ноутбук! — Тео пожал губы. — Знаешь, выглядит прекрасно. Ничего лишнего. Пара вещей и ты. Это все, что нужно этой квартире. Ну еще я и фиалка. Теперь ты точно не один. Однако твоя любовь к греческому стилю вызывает подозрения…

— И неприятности, — шёпотом добавил Лиам и обошел Тео со стороны. — Черт. До выхода десять минут, а этот дурацкий галстук висит на шее удавкой без желания превратится в нечто нормальное. Дома мама всегда накручивала мне эту петлю. Жизнь без родителей ужасна! — он поставил фиалку на полку, понимая, что в этом мире нет ничего правильнее. Фиалка, Тео за спиной, одинокий матрас и ночь.