Призракам не платят сверхурочные (СИ) - Томашева Ксения

— Лейк, а помада… какого цвета она была?

— Да обычная, красная, — недоуменно пожал плечами парень. — Ярко-красная.

— Пэм! — осенило меня. — Каэл, ты слышал, это Пэм Лейка на нас навела, — я радостно обернулась к карни. — Это Пэм! Она жива! В смысле, она не исчезла.

Карни не обратил на мою радость ровным счетом никакого внимания. Он продолжал все так же невозмутимо дымить своей странной папиросой.

— Риин, а он всегда такой? — Лейк помахал ладонью перед носом замершего карни.

Каэл не отреагировал.

— Да нет, с утра больше на живого был похож, — я подошла поближе.

На мое приближение карни тоже внимания не обратил. Набравшись нахальства, я сдернула с него шляпу, заглядывая Каэлу в глаза. Помахала рукой у него перед лицом, пощелкала пальцами. Карни на мои маневры внимания не обращал. Гадство. Черное на черном — так сразу и не поймешь, реагируют зрачки на мельтешение перед носом или нет. Придвинулась поближе, всматриваясь.

В центре левого зрачка плясала крохотная точка. Оранжевая, точно огонек свечи, точно… Точно оранжевые точки в зеркале.

Я замерла, оцепенела от ужаса, не в силах оторвать взгляд от оранжевого огонька. Крик бился в груди, безуспешно пытаясь вырваться наружу. Было такое чувство, что меня что-то схватило и тащит — туда, вглубь этой темноты, на свет пугающего огонька. Поняв, что сейчас разорвусь от нехватки воздуха, я судорожно вдохнула и тут же закашлялась — в легкие попал дым Каэловой папиросы. Гадство! Да что ж он курит такое?

Лицо карни, а следом за ним и стена с отслаивающимися на стыках обоями, поплыли куда-то вбок. Мир стал мягким, будто ватным, и я плавно повалилась в эту вату, точно в снег — раскинув руки и глупо улыбаясь.

— О-о-о, — мой язык заплетался, в голове приятно шумело, как на той блаженной стадии опьянения, когда уже хорошо, но провалы в памяти еще не беспокоят. — А что это у нас под потолком висит такое?

— Уходи, — я сжала кулаки, глотая так невовремя подступившие слезы.

Нельзя показывать страх. Страх — это слабость, а он любит слабость.

Склонившееся надо мной лицо расплывалось, расползалось клочьями табачного дыма, пульсировало, то отдаляясь, то приближаясь. Вот оно в очередной раз поплыло, меняя очертания.

— А ты еще кто такой? — фыркнула в длинную неопрятную бороду, конец которой щекотал мне щеку.

Этот щербатый старик, пришедший на смену кошмару родом из детства, казался лишь смутно знакомым. Кажется, его я тоже когда-то боялась, но недолго, страх не успел укорениться в сознании.

Лицо старика расплылось, борода растеклась колечками табачного дыма. Дым закружился, сворачиваясь в смерчик, все ускорявший свое вращение.

А вот этот страх я не помню. Но именно он заставил сердце бешено колотиться, выскакивая из груди протяжным, мучительным криком.

— Тихо, тихо, я здесь, — знакомый голос вплелся в мой крик, сбивая с ноты.

Я удивленно осеклась и попыталась собрать глаза в кучку. Взгляд расползался, картинка расплывалась, однако потолок перестал падать в лицо, а дым стал тем, чем ему и положено быть — просто дымом.

— Ну как она? — голос Лейка неприятно царапнул ставший слишком чувствительным к резким звукам слух.

— Уже отпускает, — Каэл склонился надо мной, закрывая потолок с плавающими под ним клочьями дыма. — Говорил же, ты такое не куришь, — это он уже мне, еще и усмехается во все клыки.

— Я в порядке, — дернулась, резко садясь. — Не знаю, что это было, но эту гадость рядом со мной больше не кури, — набросилась я на карни. Ну вот, стоило расслабиться и начать относиться к нему по-человечески, как этот гад клыкастый все мое доверие развеял в дым.

Ухмылка, знакомое прикосновение когтистых пальцев к краю шляпы. И как это понимать, как согласие или отказ?

— Пора отсюда валить, — я попыталась встать, но ноги слушались плохо, будто выпила лишку.

В голове слегка шумело, но туман рассеивался быстро, едва ли не быстрее, чем дым под потолком. Это хорошо, но все равно, доверять свою жизнь человеку… карни, который балуется дурман-травой… будь моя воля, я бы сто раз подумала.

— На ночь глядя ты никуда не пойдешь, — спокойно заявил карни.

— Эй, а ты не забываешься? — я прищурилась.

— Я работаю, — насмешливо прищурился он в ответ.

— Эй, господа, шуры-муры свои потом обсудите, — вклинился Лейк. — Пожрать у вас есть? Если мы тут ночевать собираемся, то меня нужно кормить. Иначе я за себя не ручаюсь.

— Мы не собираемся здесь ночевать! — это я.

— Мы не собираемся тебя кормить, — это карни.

Глава 12

— Вот, держи, — Лейк плюхнулся на переднее сидение своего “Дьюика”, протягивая мне объемистый пакет из коричневой бумаги. — Думаешь, сработает?

Пожала плечами. Вариантов немного. И самый безопасный из имеющихся — отправить на встречу с потомком Крутого Ханни единственного незасветившегося члена нашей компании — меня не устраивает напрочь. Ну не верю я в способности Лейка вести допрос.

Вчера ночью победила дружба. Мужская. Лейк и Каэл, объединившись, из мотеля меня не выпустили. Буря с ними тоже заодно была, разбушевавшись к полуночи так, что заставила всерьез переживать, выдержат ли стены. Правда, перед самым рассветом ее будто выключили — так внезапно все закончилось. Каэл поглядывал на небо хмуро, да и вообще был не в духе, но собирался молча.

Ночь тянулась бесконечно. При Лейке я постеснялась выяснять отношения с карни, поэтому изнывала от распиравших меня вопросов и претензий. К середине ночи, накрутив себя до невозможности и так и не заснув, собралась, было, наведаться в душ и хотя бы попытаться смыть с себя то безобразие, которым карни меня разукрасил. Но дойдя до дверей ванной, так и не решилась повернуть ручку и переступить порог. Зеркало, висевшее над умывальником, не вызывало совершенно никаких эмоций в дневное время, а ночью пугало до дрожи в коленках.

Когда я прокралась обратно в постель, мне показалось, что к скрипу пружин видавшего виды матраса присоединилось одобрительное хмыканье с той стороны, где, как и в прошлую ночь, на полу устроился Каэл.

Лейку достался коврик с другой стороны, а огромная двуспальная кровать была, как и прежде, всецело в моем распоряжении. Такой расклад устраивал всех, кроме Лейка, но его мнения никто не спрашивал.

Видимо, зря.

Это я поняла уже в городе, сидя в припаркованном в подворотне Лейковом “Дьюике”, открыв пакет, принесенный парнем из универмага.

— Это ЧТО? — я вытащила нечто, сияющее таким ослепительным рыжим окрасом, что солнцу впору завидовать.

— Парик, как ты и просила, — не моргнув глазом, ответил этот горе-стилист.

— И как ты себе представляешь маскировку с помощью этого?

Парик, на самом деле, оказался хорошим, сделанным из натурального волоса — роскошные локоны, каких у меня отродясь не было. Но цвет! Да на меня все прохожие оборачиваться будут. Это же самый яркий рыжий из всех, какие я видела.

— Я взял самый лучший, — обиделся Лейк.

— Время, — негромко напомнил Каэл, уже разобравшийся с содержимым своего пакета.

Карни тоже достался парик, сделавший его похожим на раба с плантаций прошлого века. Прическа “под горшок” карни явно не шла, зато челка эффективно скрыла шаманскую метку на лбу. А сменив стильный пиджак на пыльно-серого цвета мешковатую куртку и слегка ссутулившись, элитный телохранитель Каэл Нейт и вовсе превратился в невзрачного и незаметного слугу-карни.

Мой же маскарад, напротив, не оставлял никаких шансов остаться незамеченной. Помимо рыжего парика, фантазия Лейка подсказала ему купить огромные очки в роговой оправе — такие только-только начали входить в моду. Уродство, но закрывает пол-лица, что есть несомненный плюс. Правда, нацепив очки, я поняла, что и тут безалаберность моего “стажера” проявилась по полной: вместо того, чтобы купить с обычными стеклами, он взял очки для страдающих близорукостью. Глаза мигом заболели, картинка слегка расплылась.