Комната смеха - Анна Данилова

Но Валентина его не слушала. Она, не в силах шевельнуться, стояла слева от камина и не могла оторвать глаз от сидящей в самом углу комнаты женщины. Кресло, в котором она сидела, было скрыто тенью, падавшей от старого, с высокой спинкой, стула, обращенного к камину. Хрупкая женская фигурка утопала в мягких складках толстого клетчатого красно-черного пледа. На голове ее была маленькая черная шапочка. Глаза закрыты. В кисти правой руки была зажата записка, которая терялась в складках грубой шерстяной материи.

– Вадим, я сейчас закричу… – прошептала Валентина, цепляясь за рукав Гарманова и почти повисая на нем. – Господи, разве ты не видишь, что она мертвая?..

Вадим подошел и осторожно вынул записку из рук неподвижного тела. Развернул ее и прочел: «Алексей, похорони меня».

Глава 15

Записка была написана печатными буквами, как если бы ее написал ребенок. Меня колотила дрожь. Я осталась стоять на месте. Мне не хотелось думать, что все, что сейчас происходит со мной – реальность. В комнате загородного дома мы с Гармановым обнаружили труп. Самый что ни на есть настоящий труп молодой женщины. Вадим, осмотрев голову покойницы, которую практически всю скрывала черная, надвинутая почти на самый лоб вязаная шапочка, сказал, что труп уже начал разлагаться, и показал мне на трупные пятна…

– Да ведь это же Эмма Майер, – сказал он, качая головой и как бы не веря собственным глазам. – Конечно, я могу и ошибаться, но уж больно похожа. Но как? Зачем?.. А я-то никак не мог понять, почему ее сестра зациклилась на этом чертовом синем платье. Не могла Эмма надеть его, не могла, и точка. И не надела, стало быть. Значит, в этом синем платье была вовсе не она? И потому-то какой-то ненормальный изводит вдовца страшными посылками, на что-то намекает, но на что? Что он знает?

Он на моих глазах позвонил кому-то и сообщил о трупе. И уже через некоторое время прибыло сразу несколько машин. В доме появилось много мужчин, которые со знанием дела осматривали дом, покойницу, делали снимки, искали отпечатки пальцев… Вадим очень расстроился, когда узнал, что соседка Эммы, Тамара Седова, которая могла бы первая опознать труп, куда-то ушла. Во всяком случае, дома ее не оказалось, хотя стучали громко.

– Я приехал сюда, чтобы выяснить, кто укрывал розы, – уклончиво говорил о цели своего визита в дачный поселок Гарманов какому-то пожилому седому мужчине в штатском. – Ключи мне дал хозяин дома. Я хотел выяснить, кто последний побывал здесь перед смертью Эммы Майер…

Он упорно не хотел раскрываться перед своим начальством и откровенно валял дурака. Я же обратила внимание на то, что на трупе женщины не было даже белья. Тело было обнажено. Однако кто-то, кто усаживал труп в кресло, заботливо прикрыл его толстым пледом. Как если бы она могла чувствовать холод. Но чудовищнее всего мне показался тот факт, что под черной вязаной шапочкой, натянутой на голову, оказалась маленькая стриженая голова. Кто-то непрофессионально состриг волосы, и теперь они клочками торчали в разные стороны. Эмму Майер, как большую куклу, уложили на носилки и вынесли, слегка прикрыв все тем же пледом, из дома, погрузили в машину «Скорой помощи». Я вспомнила еще одну «куклу», мою дорогую Баську, и слезы выступили у меня на глазах. Нас, женщин, отстреливали, убивали… За что? И пусть на теле Эммы не было видно следа от пули, я понимала, что она умерла не своей смертью. Возможно, ее отравили или просто ударили по голове, как предположил Гарманов. Но кто-то, кто видел убийство, все это время после похорон Майерши чувствовал себя неуютно и всячески старался привлечь внимание к покойнице. Быть может даже, по мнению Гарманова, он (или она) каким-то опосредованным образом повлиял и на желание Анны обратить внимание старшего следователя прокуратуры на то, в каком платье был обнаружен труп Эммы Майер.

– Так, может, сама Анна что-то знает да боится тебе сказать? – высказала я предположение, когда мы с Гармановым уже стояли на крыльце и смотрели, как носилки с трупом закатывают в машину.

– Нет, – как-то особенно горячо возразил он и даже замотал головой. – Только не она. Я видел, что она искренне удивлена тем обстоятельством, что на ее сестре было это злополучное платье. Анна не стала бы молчать, если бы знала о существовании человека, который мог бы иметь, пусть даже косвенное, отношение к убийству. Да она сама бы разорвала убийцу, если бы только знала, кто он. Мне сейчас надо срочно позвонить ей, кстати…

– Зачем?

– Как это зачем? – Он посмотрел на меня с удивлением. – Во-первых, сказать о том, что, возможно, мы только что обнаружили настоящий труп ее сестры, и попросить ее приехать в морг на опознание. Во-вторых, мне, если честно, не терпится проверить кое-что…

– И что же?

– Уверен, что Алексею уже сегодня пришла еще одна посылка. Но на этот раз с… волосами жены. И еще: я очень жалею, что не предпринял ничего, чтобы выяснить, кто и откуда отправлял эти посылки с вещами Эммы. Мне надо было сразу понять, что нет дыма без огня.

Когда мы возвращались в Москву, в машине было тихо, Вадим даже приемник не включил. Я ревновала его к Анне Майер, с которой он тогда же, на крыльце, сразу после разговора со мной, около получаса говорил по телефону и успокаивал ее так, как успокаивают самых близких людей. Тогда-то я и предположила, что они любовники. Причем они стали ими совсем недавно. Ревность сжигала меня. Я даже хотела, чтобы у этой Анны Майер сердце разорвалось от печали по дважды убиенной сестре. Но этих моих постыдных мыслей, понятное дело, никто не знал. И слава богу.

– Ты хочешь есть? – внезапно спросил меня Вадим, когда мы уже въезжали в Москву. – Ты же целый день ничего не ела. И вообще, как ты себя чувствуешь? Я – осел, что взял тебя с собой. Но разве мог я предположить такое.

– Не бери в голову, – буркнула я, чувствуя, что ему просто не терпится поскорее меня накормить, чтобы потом со спокойной совестью сплавить в какое-нибудь безопасное место, домой например, а самому отправиться на встречу с обожаемой им Анной Майер. Я просто была уверена, что он вез меня домой. Как же я удивилась, когда он поехал по другой дороге, в противоположную от моего дома сторону. – Мы куда? Надеюсь, не в морг?

– Хочу заехать к Алексею и проверить, получил он посылку или нет. Потом мы возьмем его, заедем за Анной и сразу в морг. А ты, если боишься, посидишь в машине.

– А чего мне бояться? Я ведь уже видела ее.

– Как скажешь.

Мы запетляли по улицам и вскоре остановились у дома, в котором, по словам Вадима, и жила прежде Эмма Майер со своим мужем. Вадим достал свой телефон и набрал номер домашнего телефона Алексея.

– Алексей? Привет. Это Гарманов Вадим. Ты сейчас дома, как я понимаю. Прошу тебя, никуда не выходи, я к тебе сейчас зайду. Что? Да, есть новости. А у тебя? Ты не получал никакой посылки? Хорошо, я сам загляну в почтовый ящик. Анна у тебя? Хорошо, до встречи…

– А зачем ты спрашиваешь его про Анну, если отлично знаешь, что она сейчас дома? – спросила я.

– На всякий случай. Понимаешь, если бы мы не обнаружили труп его жены на даче, то мой вопрос выглядел бы естественным. Я знаю, что Анна очень часто бывает у Алексея.

– А что, если это именно Анна убила свою сестру? Может, она была влюблена в Алексея и искала случая, чтобы отнять его у сестры? – Мне было приятно думать о своей сопернице как о самой настоящей злодейке.

– Не говори глупостей, – резко оборвал он меня. – Ты не знаешь ее. Она не способна на это. Анна очень любила сестру…

– От любви до ненависти один шаг, – выпалила я, уже не в силах владеть собой.

– Какая же ты злая!

– Сам злой. Я не хочу никуда с тобой ехать. Ты постоянно обманываешь меня… Мне с тобой трудно, я никогда не знаю, о чем ты думаешь…

– Пожалуйста, можешь уходить хоть сейчас.

Мы вели себя отвратительно. И это после того, как увидели труп молодой женщины.

Между тем Вадим уже вышел из машины и открыл передо мной дверцу, как бы спрашивая меня, пойду я с ним или нет. Но мне не хотелось оставаться одной в холодной машине во дворе дома, где еще недавно жила Майерша. Я предпочла общество Вадима Гарманова. Поэтому вышла из машины и даже оперлась при этом на его руку.

– Вот и отлично. Веди себя как паинька. Ты же понимаешь, как все серьезно. Когда увидишь Алексея, как бы тебе ни было любопытно, веди себя скромно, не задавай лишних вопросов…

– Вадим, прекрати!

– Значит, договорились?

Мы поднялись с ним в квартиру Алексея и позвонили. Я увидела перед собой довольно милого и обаятельного мужчину. Весь его вид говорил, что он пережил много страданий. Под глазами залегли сиреневые круги. Большой рот, казалось, разучился улыбаться.

– Вот черт, забыл заглянуть в твой почтовый ящик. – Вадим посмотрел на меня, словно спрашивая, согласна ли я остаться один на один с вдовцом. Я незаметно для Алексея пожала плечами: мол, мне все равно, а почему бы и нет. И Вадим снова вызвал лифт и спустился на нем вниз, к почтовым ящикам. Сначала мне было непонятно, почему это не мог проделать сам Алексей, но позже, когда Вадим уже вернулся с белым листком в руках, я поняла, в чем дело. Он, Гарманов, щадил чувства Алексея, вероятно предполагая, какие эмоции вызывает в последнее время у вдовца один только вид почтового ящика с белеющим внутри него извещением.