Великий побег - Сьюзен Филлипс

Примыкавшая ванная комната со старыми керамическими плитками голубого, как яйца малиновки, цвета и новой занавеской для душа тоже ни о чем не говорила. Гадюка поколебалась, затем открыла аптечный шкафчик. Зубная паста, зубная нить, жаропонижающее, бритвенный станок.

Люси вернулась в кухню и обследовала единственный объект, который был не к месту – немецкую кофеварку по последнему слову техники, как раз такой мог бы владеть высокооплачиваемый профессиональный телохранитель, предпочитавший хороший кофе. И все-таки сыщица нашла доказательство, что попала в то место, куда надо, и нашла она его в холодильнике. На почти пустой полке обнаружилась баночка апельсинового джема: в точности джем такой марки Панда намазывал на испеченный Люси хлеб.

– Настоящие мужчины едят виноградный джем, – заметила как-то она, увидев, как тот берет такую банку в бакалейном магазине около Каддо–Лейк. – Я серьезно, Панда. Тебе аннулируют твою мужскую карточку, если будешь покупать апельсиновый джем.

– А я люблю апельсиновый. Смирись.

В холодильнике лежали две шестибаночные упаковки коки. И никакого пива. Люси провела бесчисленные мили в размышлениях о том первом утре, когда проснулась у реки и увидела груду пустых банок из упаковки, купленной Пандой предыдущим вечером. Какой телохранитель напивается при исполнении долга? Но как бы Люси ни старалась, единственная пьянка, которой она была свидетелем, состояла из нескольких глотков перед тем, как она пошла в рощицу, и по возвращении, когда увидела, как он опустошает банку. И еще та упаковка, которую он водрузил на комод в их первую ночь в мотеле. Сколько он в действительности выпил при своей подопечной? Не больше пары глотков. А во время пребывания их в Каддо–Лейк… Он ведь пил только коку.

Люси взглянула в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, но не почувствовала никакого желания исследовать его. Сейчас там стояла полная тьма, а ей все еще требовалось место для ночевки. Но никуда трогаться Люси не хотелось. Она хотела спать прямо здесь в большом зловещем доме с его памятью о минувших летних деньках.

Люси вернулась в спальню на первом этаже. Уродливые вертикальные жалюзи покрывали скользящие двери, выходившие на причал, единственным запором для которых служила укороченная ручка метлы, всунутая в направляющий рельс двери. Пошарив еще чуть-чуть, Люси обнаружила стопку тех же самых низких шортов–боксеров, какие Панда покупал во время совместных набегов на магазины, а также черно–белые серферные шорты для плавания. Она притащила свои вещи из машины, закрыла дверь спальни, чтобы отгородиться от страхов, и обосновалась на ночлег.

Неведомые скрипы тревожили ее покой, а под утро ей приснился беспокойный сон, в котором она все бегала по дому с огромным количеством комнат и не могла найти выход. От этого сна Люси проснулась.

В комнате было прохладно, но ее футболка прилипла к телу. Через вертикальные жалюзи пробивался бледный утренний свет. Люси потянулась, но тут же подскочила, услышав щелчок задвижки.

В проеме двери, которую Люси заперла перед сном, стоял мальчик.

– Уйди, – выдохнув, сказала она.

Казалось, он столь же удивился при виде ее, как и она, увидев его, но мальчишка быстрее пришел в себя. Ощетинившись, словно она была взломщиком, он сузил расширившиеся было глаза.

Люси с трудом сглотнула. Села. Что, если она попала не в тот дом?

На мальчике были мешковатые не слишком чистые серые спортивные шорты, ярко–желтая футболка с электрогитарой и стертые кроссовки без носков. Он был афроамериканцем, с кожей на пару тонов светлее, чем у ее брата Андре. Щуплый и маленький, возможно, лет десяти или одиннадцати, с короткими пушистыми волосами, выпуклыми коленками, длинными руками и с выражением, демонстрирующим враждебность ко всему миру. Это выражение неприязни могло бы сработать: впечатление смазывала необычайная пара золотисто-карих глаз, опушенных густыми ресницами.

– Вам тут быть не положено, – вздернув подбородок, заявил парнишка.

Она лихорадочно соображала.

– Панда сказал, что я могу здесь остановиться.

– Бабуле он ничего такого не говорил.

Так, все-таки адрес правильный. Хотя ее мозги уже оправились от шока, остальные части тела продолжали трястись.

– О тебе он тоже не упоминал, – сказала Люси. – Ты кто?

Но даже задавая вопрос, она подозревала, что знает ответ. Это был ребенок Панды. А прекрасная беременная афроамериканская жена Панды прямо сейчас трудится на кухне, приехав в дом, открытый на время отпуска, пока ее свекровь загружает холодильник продуктами, купленными по дороге. Все это означало, что Люси, выигравшая когда-то в старших классах две награды за высокогражданское поведение и бывшая президентом студенческого братства в последний год учебы в колледже, стала участницей супружеской измены.

– Я Тоби. – Он почти выплюнул свое имя. – А кто вы?

Она обязана спросить.

– Ты сын Панды?

– Ага, точно. Вы его совсем не знаете, выходит? Какая-то наркоманка с материка, вломились тут, потому что страшно было спать на пляже.

От его презрения ей только стало легче.

– Я не наркоманка, – заверила Люси. – Меня зовут… Гадюка. – Слово само соскочило с губ, прозвенев в ее голове. Люси захотелось произнести его снова. Вместо того она свесила ноги с постели и посмотрела в сторону двери. – Зачем ты вломился в мою спальню?

– А тут никогда не закрывается. – Он почесал сзади голень пяткой кроссовки. – Бабуля присматривает за домом. Она увидела вашу машину и послала меня посмотреть, кто здесь.

Люси удержалась от замечания, что эта самая «Бабуля» самая худшая в мире экономка. Со своего места Люси видела, что полы мыли лишь в середине, а процедура вытирания пыли у Бабули состояла в том, чтобы лишь смахнуть пыль с нескольких столиков. – Подожди меня на кухне, Тоби. Там поговорим. Она поправила закрутившиеся пижамные шорты и вылезла из постели.

– Я звоню в полицию.

– Давай, действуй, – сказала она. – А я позвоню Панде и расскажу, что какой-то десятилетка вломился в его спальню.

Он распахнул от возмущения золотисто-карие глаза:

– Мне не десять, а двенадцать!

– Извини, ошиблась.

Он стрельнул в нее враждебным взглядом и удалился из комнаты, прежде чем Люси сообразила, как выспросить у него, не знает ли он, случаем, настоящее имя Панды. К тому времени, как она пришла в кухню, малец уже исчез.

В спальнях наверху были косые потолки, плохо сочетающаяся мебель и разномастные шторы. Во всю ширину дома простиралась общая спальня, в пыльные окна продирался солнечный свет, являя четыре обшарпанных двухъярусных кровати с тонкими полосатыми матрасами, свернутыми в валики в ногах. В щелях в полу все еще лежал песок с какого-то далекого лета, и Люси представляла мокрые купальники, с которых упали песчинки. Казалось, дом ждал, как возвратятся Ремингтоны из своей жизни на Гранд Рапидс или в Чикаго, или еще откуда там они. Что владело Пандой, когда он купил такое место? И что овладело ей, что она захотела тут остаться?