Политическое цунами - Сергей Кургинян

15 февраля 2011 года в The Wall Street Journal вышла статья «Истинное лицо «Братьев-мусульман»»[93]. Ее автор напоминает, что в феврале 1979 года в New York Times было сказано, что «изображение Хомейни фанатиком, реакционером и приверженцем примитивных предрассудков, несомненно — и к счастью, — не соответствует действительности». И что «ближний круг» доверенных советников Хомейни состоит исключительно из людей умеренных и прогрессивных взглядов.

Теперь ситуация повторяется. Один из руководителей «Братьев-мусульман» Эссама эль-Эриана предъявляет «успокоительную» версию целей своей организации: «Мы выступаем за реформы и права для всех — не только для «Братьев-мусульман», не только для мусульман, но для всех египтян»[94].

Но, как подчеркивает The Wall Street Journal, это только одна сторона «Братства». История этой дисциплинированной подпольной организации, на виду у всех занимающейся лишь благотворительной социальной работой, отлично научила ее членов говорить нужные слова различным целевым аудиториям. В качестве примера The Wall Street Journal приводит следующее высказывание главы «Братьев-мусульман» Мухаммеда Бади: «Сопротивление — единственный способ борьбы против сионистско-американского высокомерия и тирании… Позитивные перемены, к которым стремится мусульманская нация, могут быть достигнуты только (…) воспитанием поколения джихадистов, готовых к смерти, тогда как наши враги хотят жить»[95].

Продолжать список противоречивых и неоднозначных заявлений и действий представителей «Братства» можно долго.

«Братство» затратило много усилий на построение отношений с коптами. На выборах 2005 года даже появился лозунг «Братья-христиане сказали «да» братьям-мусульманам». Однако, когда в апреле 2011 года на юге Египта начались волнения, вызванные назначением христианина-копта Эмада Михаила губернатором южной провинции Кена, значительную часть населения которой составляют копты, представители движения «Братья-мусульмане» примкнули к протестам. И не просто примкнули, а потребовали немедленного установления в южном Египте «Исламского государства».

В приведенном выше интервью в New York Times Эль-Эриан подчеркивает, что «Братство» с момента основания выступало против применения насилия. Но, даже если не принимать во внимание историю организации, достаточно привести слова ее основателя Хасана аль-Банны: «Метод наш — наставление и совет, а если это не помогает, искоренение силой, устранение»[96].

Глава 8

История сотрудничества Запада с радикальными исламистами

Отношения Запада с исламистами не исчерпываются поддержкой, оказанной некогда Англией «Братьям-мусульманам». В период после Второй мировой войны сотрудничество руководства ряда западных стран с представителями радикального ислама приобрело планомерный характер. Такое сотрудничество стало результатом развития определенных концепций и идей.

С середины 50-х гг., в период президентства Д. Эйзенхауэра, в США начала разрабатываться концепция борьбы с СССР посредством ведения локальных конфликтов — прежде всего, на территории Азии и Африки. Разработчики концепции — У. Ростоу и Р. Хэтч (см. их изданную в 1955 г. книгу «Американская политика в Азии»[97]), Г. Киссинджер[98] и др.

В тот же период, в 1955 г., под руководством США были созданы антисоветские военные блоки в Азии — СЕАТО и СЕНТО.

В 1959 г. Конгресс США принял т. н. «Декларацию о порабощенных народах», в которой утверждалось, что многочисленные народы внутри и вовне СССР — в том числе «народы Туркестана, Азербайджана, а также Северного Вьетнама» и пр. — порабощены коммунистами. Тем самым концепция локальных конфликтов получила дополнительное идеологическое обоснование.

В 1961 г. Соединенными Штатами Америки была принята стратегия «гибкого реагирования» (или «доктрина Макнамары», сменившая послевоенную стратегию «массированного возмездия»).

Неотъемлемой частью новой доктрины стала вышеупомянутая концепция локальных конфликтов. Доктрина «гибкого реагирования» стала и официальной доктриной НАТО.

В 1974 г. влиятельная неправительственная международная структура Римский клуб предложила в качестве решения проблемы перенаселения Земли т. н. концепцию «органического роста». Данная концепция оправдывала ограничение потребления ресурсов и сокращение населения Земли за счет промышленно слаборазвитых стран. Странам «первого мира» концепция де-факто предписывала весьма специфическое управление «третьим миром», способствующее его сокращению.

После понесенного США в 1973 г. во Вьетнаме поражения открытое использование американских войск в конфликтах в азиатском регионе на длительный период было прекращено. США сделали ставку в борьбе с СССР на силы местных союзников в Азии. Начинается период тайных операций западных спецслужб в союзе с радикальными исламистами.

Первой из таких операций стала организация оппозиции пришедшему к власти в Афганистане в 1973 г. президенту Мохаммеду Дауду. Восстание 1975 г. против режима Дауда афганских радикалов во главе с Гульбеддином Хекматияром, Бурхануддином Раббани и Ахмад-Шахом Масудом было организовано при помощи пакистанских спецслужб. Позже бывший министр внутренних дел Пакистана, советник по афганским делам премьер-министра Зульфикара Али Бхутто Насралла Бабур в нескольких интервью рассказывал о том, как именно он организовывал это выступление. В одном из этих интервью (в 1989 г., газете «Нью-Йорк таймс») Бабур отдельно подчеркнул тот факт, что США, финансировавшие афганских диссидентов с 1973 г., соучаствовали в проведении данной операции[99].

В середине 70-х гг. XX века наметилось очевидное изменение в политике западных стран по отношению к умеренным режимам на Востоке, таким как режим шаха Ирана Мохаммеда Реза Пехлеви и Бхутто. Данные правители последовательно стремились к достижению большей независимости от западных стран — как экономической (что, особенно в контексте начавшегося в 1973 г. нефтяного кризиса, вызывало серьезные опасения на Западе), так и политической.

Бывший президент Франции Валери Жискар д’Эстен рассказывал в своих мемуарах о том, как, пытаясь в 1975 г. убедить шаха Ирана прекратить повышение цен на нефть, был поражен его решимостью добиться независимости от западных стран, включая США[100]. К обретению большей независимости от великих держав и опоре на союз стран азиатского региона стремился и Бхутто. В 1972 г. Пакистан вышел из СЕАТО. Добиваясь отмены эмбарго на поставки США оружия в Пакистан, Бхутто подтверждал готовность своей страны в противном случае обзавестись собственным ядерным оружием[101].

В 1976 г., с приходом к власти президента Джимми Картера, США начали оказывать жесткое давление на шаха Ирана с требованием соблюдения им «прав человека». Данное давление расшатывало и без того напряженную внутрииранскую ситуацию.

В 1977 г. ЦРУ опубликовало доклад, в котором прогнозировало начало падения добычи нефти в Советском Союзе и его намерение вступить в борьбу с США в регионе Персидского залива с целью достижения контроля над ближневосточной нефтью. Доклад был призван оправдать встречные «превентивные меры» США по установлению полного контроля над зоной Залива.

Параллельно США активизировали работу по подрыву СССР. В 1977 г. советник по национальной безопасности президента Джимми Картера Збигнев Бжезинский создал при Совете по национальной безопасности (СНБ) группу, начавшую разработку закрытой программы по дестабилизации СССР посредством «активизации этнического фактора». (Бжезинский еще в 1961 г. в своей книге «Советский блок: единство и конфликт» пророчил СССР распад на независимые национальные государства.) Основным объектом деятельности группы стали исламские регионы Советского Союза. Помимо Бжезинского, кураторами вышеуказанной программы были бывший офицер британских спецслужб и известный востоковед Бернард Льюис и французский профессор с русскими аристократическими корнями Александр Беннигсен.

В начале 1978 г. программа по побуждению нерусских наций в СССР к независимости (или, по выражению Бжезинского, по «делегитимизации Советского Союза»), разработанная вышеуказанной группой в СНБ, была принята на вооружение администрацией США. Данный факт сначала упомянул в своих мемуарах «Из тени» Роберт Гейтс, который был при Картере помощником главы ЦРУ, а затем детализировал в интервью «Си-эн-эн» Бжезинский[102]. О работе Беннигсена и советских диссидентов на разжигание межэтнических противоречий в СССР также откровенно рассказала в центральной российской печати Мария Розанова, жена одного из наиболее видных советских диссидентов Андрея Синявского[103].