Женщина с мужчиной и снова с женщиной - Анатолий Тосс

— Похоже, Инфанта повязали, — предположил я, указывая на уравновешенных, крепких мужчин в темных костюмах, расположившихся по-хозяйски вдоль всей лестничной клетки. Я таких в киносериалах пачками навидался.

— Нет, больше походит на заседание в верхах. Прием иностранных делегаций, — предположил привычное для себя Илюха, указывая на нескольких господ иностранного происхождения в накашемиренных и накрепдешиненных костюмах.

— Да какое там… — покачала головой Жека, не соглашаясь. — Бомонд! — определила она сборище одним презрительным словом.

— А чего они тут все делают? — стал недоумевать я и обратился за разъяснением к молодому юркому человечку, рьяно дежурившему у входа в Инфантову коммуналку.

— А вы, простите, кто? — ответил тот вежливым вопросом на мой невежливый. — Вы в списках?

Я посмотрел на Илюху, спрашивая взглядом: мол, Б.Б., ты в списках состоишь?

— Кое в каких, иногда, — пожал плечами Илюха.

— У меня в детстве был привод в милицию, — неожиданно призналась Жека. — Они меня тогда, там, в милиции, в какие-то списки точно прописали.

— За что? — удивились мы разом, не ожидая такого от Жекиного детства.

— Хвостиком, что ли, слишком неосторожно крутанула? Набедокурила? — тут же предположил я.

— Нет, — уклонилась она от прямого ответа. — За нарушение общественного порядка.

— Ну, это со всеми бывает, — махнули мы рукой.

— Может, здесь секретное собрание масонов? Может, Инфант теперь гроссмейстер тайного ордена? Может, он и нас в него записал? — спросила Жека, все еще имея в виду списки.

— Ладно тебе, — усмехнулся я. — Какие из нас «свободные каменщики», мы и кирпичную кладку как следует положить не умеем. Мне вон даже столик инкрустированный и тот не поддался.

— Молодой человек, а про что списки? — поинтересовался я у человека, который активно старался казаться молодым.

— Списки приглашенных, — пояснил тот, удивляясь вопросу.

— Приглашенных куда? — удивила его Жека еще одним.

— Как куда? На творческий вечер Инфанта Маневича, — пожал плечами молодой.

Тут мы все втроем удивленно переглянулись. Да нет, не удивленно, скорее — изумленно, даже ошарашенно.

— Так ведь еще не вечер совсем… — выразила наше общее изумление Жека.

— Ничего, придет вечер, — оптимистично пообещал парнишка у дверей. — Мы ведь только начинаем. Так вы в списках или нет?

— А вы проверьте, — первым пришел в себя привычный на бомонд Илюха. — Проверьте, проверьте. На Белобородова, пожалуйста.

Чувак при дверях ловко прошел кончиком карандаша по четырем плотно исписанным страницам.

— Нет такого в списках, — вежливо улыбнулся он Илюхе отказом.

— Списки инквизиции, — зло прошипела Жека. Но в сторону прошипела.

Тут я заметил, что задняя часть ее свободных штанов мелко подергивается, что означало, что Жека либо не на шутку весела, либо не на шутку возмущена. В данном случае — она была возмущена.

— Чего это у тебя хвостик заходил? — попытался я успокоить ее. — Уйми, а то заметно слишком.

— Как я его уйму? — еще больше возмутилась Жека. — Он не всегда мне подотчетен, я не всегда могу его контролировать. У каждого ведь есть свои неподконтрольные зоны. Вот ты всего себя можешь контролировать?

Я подумал.

— Ну почти всего, почти всегда, — признался я.

— Вот и я почти, — кивнула Жека.

Да и то, разве непонятно, почему она занервничала пуще нас с Илюхой? Мы-то уже давно приучены к отказам, у нас с подросткового возраста, можно сказать, на них тренировка началась. Вот и выработался иммунитет.

А женщинам, особенно тем, которым не отказывал никто, особенно те, которые и не просили ни у кого никогда, — у них отказ может сильнейший внутренний шок вызывать. И они тогда значительно активнее начинают хотеть именно туда, куда им отказали только что. Вот и Жека, видимо, оказалась из числа подобных женщин.

— Да и к тому же у вас одежда не соответствует требованиям вечера, — продолжал отказывать нам человек при дверях. — В соответствии с этикетом — форма одежды полностью исключает джинсы. А мужчины обязательно должны быть в пиджаках.

Мы оглядели друг друга и убедились, что ни на ком из нас пиджаков не было — одни джинсы.

— Послушайте, вы… — начала было раскручивать Жека скандал в непосредственной близости от Инфантова дворецкого. Но тут нас оттеснили.

— Третий звонок, господа, попрошу в зал, — звонко заголосил мальчик у дверей. И топчущийся в вестибюле бомонд резво засеменил внутрь, оттирая нас в сторону многими обнаженными плечами и крупами бедер. А потом долго, кланяясь и улыбаясь друг другу, проходил в зал. В смысле — в Инфантову коммуналку.

В результате мы последние остались в вестибюле, то есть на лестничной площадке.

— Б.Б., — обратился я к БелоБородову, — ты же вхож в верха, ну, повлияй как-нибудь. Издай звонок, в Министерство культуры, например.

— Сегодня суббота, — напомнил Илюха. — Министерство на выходные прикрыто. Шабат у них, понимаешь. Лучше самому Маневичу позвонить.

В ответ я только покачал головой, не уверен я был в современном Маневиче. Взамен я снова приблизился к хлыщу, сторожащему ворота Инфантовой квартиры.

— Молодой человек, — сказал я доверительно, — утрясите проблему. — И вложил в его потную ладошку несколько невесомых купюр.

Но он вложил их мне обратно.

— Мы тут мзду не берем, — заявил он с профессиональной гордостью, и мне сразу пришлось его зауважать. Потому что к тем, кто честно и бескорыстно несет свой долг, я всегда с повышенным уважением относился.

— А чего ты берешь? — снова прошипела Жека. А джинсы у нее просто заходили ходуном, особенно сзади, как будто у нее там пропеллер был установлен.

Хотя никакого пропеллера у нее там не было, а был только хвостик, который вообще-то мог крутануться на несколько оборотов не хуже иного пропеллера. Правда, только одной лопастью. И именно из-за того, что всего одной, Жеке никак не удавалось взлететь, хотя она и пыталась не раз. Я сам неоднократно наблюдал ее дерзкие попытки нарушить закон земного тяготения.

— А каких-нибудь других списков у вас нет? — зашел с другой стороны Илюха.

В принципе мы запросто могли завалить этого молокососа, втроем-то. Особенно с Жекиной агрессивной энергией. Вот поэтому, подумал я, Илюха и заходит с другой стороны. И я тоже приготовился к завалу. А вот Жеке готовиться было ни к чему, она всегда была готова к здоровой рукопашной конфронтации.

— Есть у меня другой список, — вздохнул на надоедливого БелоБородова распорядитель. — Но он лично Инфантом Маневичем составлен, так что я не думаю… — он еще раз оглядел нас, всех троих, и в его взгляде не читалось уважения, — …что вы там присутствуете.

При словах «лично Инфантом Маневичем» мы все подтянулись ближе и обступили мальчугана плотным кольцом.

— Проверьте, проверьте, — посоветовала Жека, потирая свои колкие кулачки.

— Как, вы сказали, вас зовут? Белошеев? — обратился мальчуган к Илюхе.

Илюха посмотрел на меня, вздохнул тяжело, но сдержался. Он вообще умело владел собой и запросто ухитрялся сдерживаться в разнообразных, порой экстремальных жизненных ситуациях. Во всяком случае, передо мной он не раз этим хвастался, рассказывая.

— Просто посмотрите на Бело, — посоветовал он уравновешенным голосом.

Карандашик в пальчиках снова засуетился, но теперь уже по коротенькому листу, и тут же повис в воздухе.

— Да присутствует, Бело-бо-ро-давков, — попытался прочитать неразборчивый Инфантов почерк юный администратор. — Тут еще два имени. Весь список всего на три позиции.

— Ты сейчас в четвертой позиции окажешься, бюрократ, — пообещала Жека, не скрывая угрозы.

— Это она балетные позиции имеет в виду, — предпочел я сгладить за Жекой. — Вы балетом, кстати, не занимались?

— Занимался, — сразу обрадовался юноша, узнавая в нас не только почетных гостей фестиваля, но и знатоков не менее элитарного искусства. — Я и в пятую позицию могу встать, и в шестую. И вообще в любую, — начало тут же хвастаться молодое дарование.

— Конечно, — сказал я с пониманием.

— Оно и заметно, — процедила рядом Жека.

— Бывает, — вздохнул Илюха, который хоть и сам был не чужд разнообразия, но не до такой же степени!

— Так мы пройдем внутрь? — увел я всех от двусмысленной темы. — А то первое отделение, похоже, началось.

— Да, да, конечно, — засуетился неудавшийся премьер, элегантным прыжочком отскакивая в сторону. — Милости просим, гости Инфанта Маневича нам особенно дороги. Более того, они оказывают честь нашему вечеру.

Мы снова посмотрели друг на друга, развели руками, ничего не понимая.

— Какой вечер? — снова закачала головой Жека. — День же еще!

— Я только для вас пиджаки принесу. — Выкормыш Петипа окинул меня и Илюху взглядом. Теперь уже если не откровенно оценивающим, то заинтересованным.