Вор времени - Терри Пратчетт

— Ну, насчет всего не знаю; например, я плохо разбираюсь в судебной минералогии. Но я научу тебя всему, что знаю и что полезно будет узнать тебе.

— И когда?

— Уже поздно…

— Завтра на рассвете?

— Нет, перед рассветом. Я тебя разбужу.

На некотором расстоянии от Академии мадам Фрукт, на Эзотерической улице, располагались клубы для настоящих джентльменов.

Было бы чересчур цинично сказать, что термин «настоящий джентльмен» просто определял «человека, способного заплатить ежегодный членский взнос в пятьсот долларов», потому что, кроме того, потенциальный член клуба должен был получить рекомендации большого числа других джентльменов, способных заплатить аналогичный взнос.

И им не слишком нравилось находиться в обществе дам. Нет, конечно, они не были джентльменами особого рода, у которых были свои, гораздо богаче обставленные клубы в другой части города, в которых, как правило, было гораздо веселее и где вообще происходило много всякого. О нет, наши джентльмены принадлежали к классу, представители которого с самого раннего возраста подвергались всяческим издевательствам со стороны разного рода дам. Их жизнями управляли няни, гувернантки, экономки, матери и жены, и примерно через четыре-пять десятилетий такой жизни средний слабохарактерный джентльмен не выдерживал и как можно вежливее удалялся в один из таких клубов, где спокойно мог подремать днем в удобном кожаном кресле, расстегнув верхнюю пуговицу на брюках[7].

Самым избранным из этих клубов был клуб «Фигли-с», и отличался он вот чем — Сьюзен не пришлось даже становиться невидимой, поскольку она точно знала, что члены клуба все равно не заметят ее, а если и заметят, то не поверят в ее существование. Женщин в клуб не пускали, за исключением правила 34б, в соответствии с которым члены семьи женского пола или порядочные замужние женщины старше тридцати пусть и нехотя, но все же могли быть приглашены на чай в Зеленую гостиную от трех часов пятнадцати минут до четырех часов тридцати минут пополудни при условии обязательного присутствия одного из постоянных сотрудников клуба. Правило действовало так долго, что многие члены «Фигли-с» начали переносить его в реальную жизнь: женщинам вообще разрешалось существовать лишь в течение семидесяти пяти минут в день, а следовательно, все женщины, которые попадались им на глаза в другое время, были плодом их воображения.

В отношении Сьюзен, облаченной в строгое черное платье школьной учительницы и в туфлях на пуговицах, у которых словно вырастали каблуки, когда она становилась внучкой Смерти, данное утверждение вполне могло соответствовать действительности.

Стук каблуков по мраморному полу эхом разносился по коридору, когда она решительным шагом шла к библиотеке.

Для нее до сих пор оставалось загадкой, почему Смерть решил использовать для встреч именно этот клуб. Конечно, Смерть обладал многими качествами настоящего джентльмена — владел домом в сельской местности, правда очень далекой и темной, был крайне пунктуален, вежливо относился ко всем, с кем ему доводилось встречаться — а рано или поздно встретиться с ним предстояло всем, — хорошо, пусть и несколько мрачновато одевался и был настолько хорошим всадником, что даже вошел в легенды.

Не соответствовал идеалу лишь тот факт, что он был еще и Мрачным Жнецом.

Почти все кресла в библиотеке были заняты отобедавшими членами клуба, которые счастливо посапывали, закрыв лица номерами «Анк-Морпоркской правды». Сьюзен огляделась и наконец отыскала газету, из-под которой виднелись пола черного балахона и две костистые ноги. К спинке кресла была прислонена коса. Она приподняла газету.

— ДОБРЫЙ ДЕНЬ, — сказал Смерть. — ТЫ УЖЕ ОБЕДАЛА? СЕГОДНЯ ПОДАЮТ РУЛЕТ.

— Почему ты так ведешь себя, дедушка? Ты же никогда не спишь.

— ЭТО МЕНЯ УСПОКАИВАЕТ. С ТОБОЙ ВСЕ В ПОРЯДКЕ?

— Было все в порядке, пока не появилась крыса.

— ПО СЛУЖБЕ ПРОДВИГАЕШЬСЯ? ЗНАЕШЬ, Я ОЧЕНЬ ЗА ТЕБЯ ПЕРЕЖИВАЮ.

— Спасибо, — коротко ответила Сьюзен. — Итак, почему ты…

— НЕУЖЕЛИ НЕЛЬЗЯ ПРОСТО ПОБОЛТАТЬ? ХОТЬ ЧУТОК?

Сьюзен вздохнула. Она догадывалась, что стоит за всем этим, и догадка эта была безрадостной. Очень грустной и одинокой. И гласила она примерно следующее: у них двоих никого нет, кроме них самих. Вот. От этой догадки впору было разрыдаться в платочек, но она целиком и полностью соответствовала действительности.

Да, у Смерти был слуга по имени Альберт, и, конечно, рядом всегда находился Смерть Крыс. Если это можно назвать обществом.

Что же касалось Сьюзен…

Она была частично бессмертной, и этим сказано все. Она видела то, что действительно существовало[8], могла по собственному желанию останавливать и запускать время. Правила, которые применялись ко всем, например сила тяготения, применялись к Сьюзен, только если она сама разрешала им это. Подобные вещи не могут не влиять на твои отношения с обществом, как ни старайся. Трудно ладить с людьми, если некая крохотная часть тебя определяет их как временный набор атомов, который прекратит существование буквально через несколько десятилетий.

И в этом ее крошечная часть соответствовала крошечной части Смерти. Всякий раз, когда он начинал относиться к людям как к чему-то реальному, у Смерти с ними возникали проблемы.

И дня не проходило, чтобы Сьюзен не жалела об этой своей исключительности. Она часто размышляла о том, что было бы, если б она могла идти по миру, не чувствуя при каждом шаге всех камней под ногами и всех звезд над головой, если б она обладала всего пятью человеческими чувствами… Каково это — быть почти слепой и глухой?

— ДЕТИ В ПОРЯДКЕ? МНЕ ПОНРАВИЛОСЬ, КАКИМ ОНИ МЕНЯ ИЗОБРАЗИЛИ НА СВОИХ РИСУНКАХ.

— Да. А как Альберт?

— ХОРОШО.

«…И если б не приходилось говорить о всяких пустяках», — добавила про себя Сьюзен. В большой вселенной нет места маленьким разговорам.

— МИР БЛИЗИТСЯ К КОНЦУ.

Ого, а вот это уже не пустяки.

— Когда?

— В СРЕДУ НА СЛЕДУЮЩЕЙ НЕДЕЛЕ.

— Почему?

— АУДИТОРЫ ВЕРНУЛИСЬ, — ответил Смерть.

— Эти злобные мелкие твари?

— ДА.

— Терпеть их не могу.

— ЧТО КАСАЕТСЯ МЕНЯ, ТО МНЕ ЭМОЦИИ ВООБЩЕ НЕДОСТУПНЫ, — ответил Смерть с таким «покерным» лицом, какое может быть только у черепа.

— И что они задумали на этот раз?

— НЕ МОГУ СКАЗАТЬ.

— Я думала, ты можешь помнить будущее!

— ДА, НО ЧТО-ТО ИЗМЕНИЛОСЬ. ПОСЛЕ СРЕДЫ БУДУЩЕГО НЕТ.

— Должно же остаться хоть что-то! Хоть какой-то… ну, не знаю, мусор, руины, хоть что-то!