Клеопатра Великая. Женщина, стоящая за легендой - Джоан Флетчер

Чтобы подчеркнуть тесную связь со страной, Клеопатра надевала красно-белую корону объединенного Египта вместо простой македонской диадемы. Еще одним традиционным головным убором, которому она отдавала предпочтение, когда выходила к своим египетским подданным, была древняя корона бога земли Геба, представлявшая собой бараньи рога Амона и рога коровы, солнечный диск и два длинных пера Исиды-Хатхор. Корона отражала статус «дочери Геба»: Геб, будучи отцом Исиды, символизировал связь Клеопатры с богиней. Обе короны и титул связывали ее и с тремя предыдущими женщинами-фараонами: Арсиноей II, Нефертити и Хатшепсут.

Помимо причудливых корон, не менее важным элементом царственной внешности Клеопатры являлись ее волосы; за ними ухаживала искусная служанка Ирада. Хотя для появления перед египетскими подданными новой царице требовались довольно неестественно выглядевшие парики из длинных прямых волос, традиционно разделенных на три части, в повседневной жизни Клеопатра предпочитала более практичную прическу «арбуз». Чтобы сделать ее, волосы зачесывали назад прядями, напоминающими полоски на арбузе, и затем закалывали в пучок на затылке. Такая прическа, которую всегда носили Арсиноя II и Береника II, уже почти два века как вышла из моды, но Клеопатра возродила ее; правда, в отличие от своих предшественниц она не скрывала ее под накидкой из тонкой ткани. И хотя обе царицы имели светлые волосы, как Александр, Клеопатра была огненно-рыжая, если судить по портрету женщины с царской диадемой и египетскими заколками в волосах, в которой признали Клеопатру.

Ее волнистые рыжие волосы, собранные на затылке в пучок в виде прически «арбуз» и увенчанные царской диадемой наподобие обруча, могли дополняться скромным греческим платьем. Однако роль Клеопатры в египетском мире требовала участия ее придворной дамы-модельера Хармионы в создании замысловатых костюмов древнего фасона — традиционных по стилю, обтягивающих, из тончайшей ткани, с украшениями из золотых блёстков, драгоценных камней, бисера и перьев. Птолемеевским женщинам особенно нравилось платье из переливчатых перьев грифа; крылья птицы обхватывали торс и живот, как бы защищая часть тела, ответственную за детородную функцию.

В начале своего правления, дабы подчеркнуть сходство с отцом и провести параллель между его титулом «Новый Дионис» и своим — «Новая Исида», Клеопатра, вероятно, носила такие же одежды, в каких изображалась сама Исида. В дальнейшем Клеопатра «звала себя Новою Исидой» и, «когда появлялась на людях, была в священном одеянии Исиды»[127]: поверх традиционного белого платья, которое носили как богини, так и служители культа, надевалось черное одеяние, превращавшее ее в «царицу в черном», подобную Исиде. Ее «черные покровы»[128] переняли жрецы меланефоры, «носители черного». Благодаря закрепителям краски, изобретенным Птолемеями, спокон веков не совсем белое египетское полотно становилось цвета морской волны, фиолетовым, огненно-красным и малиновым. Сама Исида, по представлениям египтян, носила широкий черный плащ, а под ним была одежда «многоцветная, из тонкого виссона <…>.

Но что больше всего поразило мое зрение, так это черный плащ, отливавший темным блеском. Обвившись вокруг тела и переходя на спине с правого бедра на левое плечо, как римская тога, он свешивался густыми складками, а края были красиво обшиты бахромою»[129].

Хотя греки поклонялись богине как Исиде, египтяне продолжали называть ее Асет, чье имя, означающее «трон», отражало ее роль в сохранении основ царства. Птолемеи, давно осознавшие это, воздавали мольбы «Исиде Великой, божьей матери, всемогущей царице богов, без которой никто не смеет войти во дворец, по чьей воле цари восходят на трон»[130]. Восприняв сущность каждой богини, Исида стала «Мирионимой», то есть «многоименной», а ее главенство над божествами и монархами позволило Клеопатре как новой Исиде претендовать на власть и в бренном, и в божественном мире.

Самым эффективным способом соединиться с подданными, в большинстве своем неграмотными и плохо воспринимающими или вовсе не воспринимающими официальные изображения в храмах, было бы появление перед ними величественной, но сразу же узнаваемой. Далекая от того, чтобы походить на бессловесного истукана на золотом троне, Клеопатра говорила с ними на их родном языке — первой из монархов за три столетия со времен последнего урожденного египетского фараона Нектанеба II. Египтянами она воспринималась отнюдь не македонянкой, разговаривающей только на греческом со Средиземноморским миром, а подлинным фараоном, прямо общающимся с ними на их нильской земле. Ее дело — это их дело, и своим активным участием в совершении обрядов, с давних времен служивших опорой их страны, она добилась их верности.

В Дендере Клеопатра ознакомилась с ходом строительства нового храма. Прибыв в Фивы 22 марта 51 года до н. э., она стала первым монархом на памяти местных жителей, лично присутствовавшим на церемонии помещения в храм быка Бухиса, родившегося в конце правления ее отца. Считавшийся земным воплощением бога Солнца Ра, Бухие также отождествлялся с богом войны Монту и богом плодородия Мином, причем и тот и другой считались аспектами Амона. Он являл собой «богов, олицетворенных в быке»[131], а имя Бухие — это греческий вариант Ба-хер-кхет, что значит «душа на теле». Египтяне называли быка «живым духом Ра, рожденным от великой коровы, соединенной с богами-творцами, он есть Амон, ходящий на четырех ногах, воплощение Монту, бога Фив, отец отцов, мать матерей, который возобновляет жизнь каждого из богов»[132].

Бухиса отбирали при рождении по специфическим внешним признакам: тело у него должно быть белым, а голова черной, однако предполагалось, «что цвет лохматой шерсти у него меняется каждый час и что она растет не так, как у всех животных»[133]. Накрытый бисерной сеткой, чтобы на него не садились мухи, с золотой короной в виде солнечного диска, позолоченными рогами и подведенными глазами, он буквально благоухал от вылитых на него дорогих духов, к счастью для царицы и тех, кто находился в непосредственной близости, ибо церемония длилась трое суток.

Церемония введения быка в храм представляла идеальную возможность для богов, воплощенных в быке, соединиться с Клеопатрой как верховной богиней. После этого жрецы направили бы их общие силы на повышение столь необходимого стране плодородия. Поскольку уже который год подряд стояла засуха и свирепствовал голод, требовалось что-то радикальное, чтобы начать этот процесс. Согласно классическим описаниям, дошедшим до нас со времен Клеопатры, ритуальная церемония посвящения быка продолжалась сорок дней. Как свидетельствовал Диодор, «только женщины могут смотреть на него; стоя лицом к нему, они поднимают платье и обнажаются»[134].

Использование их общей сексуальности для стимулирования открытого проявления мужской плодовитости греки называли «анасирмене»; нечто подобное видел Геродот на празднике плодородия во время непристойных женских пирушек. Дочь бога Солнца Хатхор прибегала к этому методу, чтобы разгорячить его. Для стимулирования скрытых сил бога Солнца женщины царского рода в далекой древности совершали такие же ритуальные действия. Так, на некоторых изображениях диск солнца многочисленными ладонями, которыми заканчиваются его лучи, ласкает Нефертити с обнаженной грудью, или жрица «Божья длань» делает мануальную стимуляцию своему божественному мужу Амону-Ра, доводя его до экстаза, когда он «взял свой фалл в руку и извергнул семя»[135], чтобы сотворить мир. Также известно, что царица выступала в главной роли вместе со священным быком при выполнении обрядов на празднике сбора урожая: она танцевала вокруг царя, изображая поднятыми над головой руками коровьи рога, а потом прижимала руки к груди. Вслед за этим под пение жрецов «Приветствуем тебя, Мин, того, кто оплодотворяет свою мать, и тайной покрыто, что ты совершил с ней во тьме»[136] сексуальные силы царицы и быка сливались для создания новой жизни. Упоминания о «быке, который спаривается с прекрасными женщинами»[137] в «Текстах саркофагов» (заупокойных заклинаниях, начертанных на внутренних стенках египетских гробов) перекликаются с греческими мифами о Минотавре, наполовину мужчине, наполовину быке, родившемся у минойской царицы Пасифае в результате соития с быком. Даже в самом сердце греческой цивилизации, древнейшем храме Афин, находился священный хлев, или «буколий», где верховные жрицы ритуально спаривались с быком Диониса. По преданиям, Зевс, главный бог греческого пантеона, преображался в животных, чтобы оплодотворять смертных женщин.