Спасти Россию. Как нам выйти из кризиса - Сергей Кара-Мурза

Это представление о мире антиисторично. Конкурентной борьбы вовсе не было «всегда в мире», она возникла вместе с капитализмом, и это очень недавнее «изобретение». А до этого десятки тысяч лет человек жил в общине и вел натуральное хозяйство. Сама мысль о «борьбе» на рынке повергла бы его в изумление. И сегодня еще большинство населения Земли вовсе не мыслит жизнь как арену экономической борьбы с ближними.

А что значит «конкурентоспособное государство»? С кем и за что оно конкурирует? Как это себе представляет Президент? Допустим, государство Франция конкурентоспособнее государства Российская Федерация — оно что, забирает к себе наш народ и мы становимся французами? В либеральной доктрине и так много странностей, но зачем же их доводить до абсурда.

И каковы критерии конкурентоспособности гражданина, на каком рынке ее измеряют? Вот, я — гражданин России и никому на мировом рынке не нужен, только на российском.

Я абсолютно неконкурентоспособен — как лапти, которые плели себе русские крестьяне. Лапти эти были неконкурентоспособны абсолютно, но они были необходимы для жизни половины населения России. Думаю, что я тоже чем-то полезен России, и плевать мне на то, как меня оценит рынок в США или Бангладеш.

В Послании Федеральному собранию 2004 года В.В. Путин вновь обращается к теме конкуренции и говорит, что мы «должны опережать другие страны и в темпах роста, и в качестве товаров и услуг, и в уровне образования, науки, культуры. Это — вопрос нашего экономического выживания».

Как это понять? Как вообще возможно такое условие? Что значит, например, опередить США «и в качестве товаров и услуг, и в уровне науки»? Как известно, все это США обеспечили себе прежде всего благодаря авианосцам и морской пехоте, что и обходится им сейчас почти в 800 млрд. долл. годового военного бюджета. А в России в военный бюджет в 20 раз меньше. Зачем же нам лезть на ринг тягаться с США в этой «конкуренции»?

И почему, если мы проиграем США по числу нобелевских лауреатов или качеству услуг ночных клубов, мы «экономически не выживем»? Это более чем странное утверждение. Мы не выживем как раз в том случае, если примем эту жизненную философию, убедимся, что переплюнуть США «в качестве товаров и услуг» не можем, хором крикнем «Так жить нельзя!» — и вколем себе сверхдозу наркотиков.

В ноябре 2000 года Президент В.В. Путин, выступая перед студентами Новосибирского государственного университета, сказал: «Для того чтобы интегрироваться в мировое экономическое пространство, необходимо “открыть границы”. При этом части российских производителей станет неуютно под давлением более качественной и дешевой зарубежной продукции». Далее он добавил, что идти по этому пути необходимо — иначе «мы все вымрем, как динозавры» («Вечерний Новосибирск», 17 ноября 2000 г.).

Здесь продуктом гипостазирования стала идея открытости. Начнем с последней мысли — то без качественной и дешевой зарубежной продукции «мы все вымрем, как динозавры». Разве динозавры вымерли оттого, что не могли купить дешевых японских видеомагнитофонов или итальянских колготок? Нет, они вымерли от холода. Если перенести эту аналогию на нынешнюю Россию, то значительной части ее населения реально грозит опасность вымереть, причем именно как динозаврам — от массовых отказов централизованного теплоснабжения при невозможности быстро создать альтернативные системы отопления жилищ.

#Ни динозавры, ни народ России из-за отсутствия иностранных товаров вымереть не могут. Метафора относительно динозавров грубо искажает реальность и сбивает людей с толку. Уж если на то пошло, то именно конкурентоспособные американцы без «качественной дешевой зарубежной продукции» вымрут очень быстро и буквально как динозавры (вернее сказать, не вымрут, а разумно перейдут к плановой экономике). Именно поэтому они и воюют в Ираке и щелкают зубами на Иран. США абсурдно расточительны в энергопотреблении: они сейчас тратят в год только нефти 1 млрд. тонн. На производство одной пищевой калории их фермеры тратят 10 калорий минерального топлива, в то время как смысл сельского хозяйства- в превращении в пищу бесплатной солнечной энергии. Как странно – ставить нам в пример их экономику!

Похоже, что «открытость» вошла в обойму магических сущностей. В апреле 2010 года В.В. Путин сказал: «Ведь большая открытость национального рынка гарантирует от стагнации». Почему? Каким образом? Это противоречит и логике, и историческому опыту. Китай пережил более чем вековую стагнацию именно после того, как Англия посредством «опиумных войн» вынудила его открыть свой национальный рынок. Режим Ельцина погрузил в кризис и обрек Россию на длительную стагнацию, когда открыл национальный рынок, а потом «сдал» его иностранному торговому капиталу. А пример полностью открытой Африки разве не подтверждает того же?

Одна из разновидностей гипостазирования – придание приоритетного характера понятиям второстепенным (например, рентабельности). Здесь отказывает чувство меры. Вот, в связи с отказами и авариями теплоснабжения в январе 2003 года М. Касьянов (тогда премьер-министр) сделал заявление, немыслимое с точки зрения здравого смысла. Пресса сообщила: «За десять лет реформ предприятия ЖКХ так и не сумели решить главную проблему- выйти на рентабельную работу. "Сейчас состояние дел в реформировании ЖКХ является неудовлетворительным", – считает Михаил Касьянов».

Надо вдуматься в эти слова. Выходит, все эти десять лет «реформаторы» считали, что главная задача жилищно- коммунального хозяйства – вовсе не обеспечение жителей сносными условиями обитания в их жилищах (в том числе отоплением). Нет, главная их задача – рентабельность. Таких откровений не выдавал даже Гайдар. Но ведь это – совершенно ложная установка. В жизни общества есть множество сторон, которые не могут и не должны быть рентабельными! И если эти стороны общественной жизни не подкрепляются какими-то нерыночными средствами, то общество несет ущерб, многократно превышающий «экономию». Теплоснабжение в России – система государственной безопасности, а вовсе источник ренты. Премьер-министр не знает элементарных вещей о России, он берет понятия из совершенно иной хозяйственной системы и возводит их в ранг главной сущности.

В декабре 2002 года виднейший российский теплоэнергетик С.А. Чистович так оценил ситуацию: «Можно сказать, что на первом месте сейчас находится даже не проблема энергосбережения, а проблема энергетической безопасности России. Важно, как минимум, не допустить разрушения энергетического хозяйства страны. Износ оборудования, проблемы с поставкой энергоресурсов таковы, что целые поселки и города могут остаться без отопления и электроэнергии. А это приводит к тяжелейшим социальным и политическим последствиям, Весь мир наблюдал это на примере зимы в Приморье. К сожалению, есть основания полагать, что ситуация будет еще хуже».

Эти примеры можно продолжать, проходя по всему понятийному ряду языка реформ. И это положение усугубляется. Можно пройти по утверждениям, сделанным в Отчете Правительства перед Государственной думой в 2010 году, – то же самое. Как говорится, весь дискурс пропитан гипостазированием. А ведь Отчет готовился в экономическом и социальном блоках Правительства, над ним работали лучшие силы отечественного обществоведения. Такова методологическая система, в которой действуют министерства.

Вот, в Отчете сказано: «Будут внесены принципиальные изменения в идеологию разработки и использования бюджета. В рамках госпрограмм будут сконцентрированы все средства… Это будут программы по образцу государственной программы развития сельского хозяйства».

Из чего исходит такое странное упование на «госпрограммы»? Почему вдруг возникла такая вера в их могущество, что решено произвести «принципиальные изменения в идеологии разработки и использования бюджета»? Ведь программное финансирование применяется в России уже лет двести, но никогда – ни царям, ни генсекам- в голову не приходило «сконцентрировать в рамках госпрограмм все средства». Это невозможно! Никакая программа не может быть выполнена без постоянной институциональной поддержки учреждений и организаций.

Программы – это действия по изменению систем, но они всегда являются надстройкой стабильной системы. А эта стабильная система требует значительных средств для ее содержания (воспроизводства), которые поступают в виде разного типа институциональных ассигнований. И почему за образец взята государственная программа развития сельского хозяйства? Разве она официально признана успешной? О ее результатах практически ничего не известно.

Такой же бестелесной сущностью стали непрерывно поминаемые «технологические инновации» (о «модернизации» пока ничего сказать нельзя, о ней говорят как-то неуверенно). Вот, в Отчете Правительства (2010 г.) Госдуме сказано: «Посткризисное развитие экономики мы связываем, прежде всего, с технологическим обновлением… Прямо скажем, пока серьезного эффекта, к сожалению, не ощущаем».