Гордость, сила и зима: стирая границы - Лина Неидеальная

— Плохо стало, она ж сознание потеряла. Но, — маг со стуком поставил кружку на стол, — Прайд как будто специально к столику дернулась.

Если бы они могли меня видеть, то лицезрели бы фигуру со сложенными в молитвенном жесте руками. Давайте, ребята!

— Захотела пить или же, — отмерял слово за словом Сакс. — Наоборот не хотела, чтобы кто-то выпил из кувшина.

Мужчины переглянулись, потом перевели взгляд на книгу, которую принес Тревор, а затем одновременно выдохнули:

— Яд!

Наскоро собравшись, они выскочили из библиотеки, явно намереваясь сообщить о своем открытии Боунсу и остальным. Я осталась на месте, приложив руки к груди. Похоже, у меня все-таки есть шанс задержаться на этом свете на более долгий срок. Хорошо, что они установили факт отравления, но от чего — это еще предстояло выяснить. Думай, Прайд, думай.

Взгляд в очередной раз наткнулся на кружку, оставленную магом, и я облегченно захохотала, все равно никто не услышал бы. Поняла! Перспективы выжить становились все более и более реальными, надо только как-то подтолкнуть ребят. На совещании я пила отвар гибискуса с шиповником. Он-то и не позволил мне отправиться в объятия Черной Странницы, смягчив действие яда. Гибискус сыграл роль антидота, поэтому я сейчас находилась в состоянии тени. И подходил только один яд.

«Тихий омут».

О, кто-то знатно позаботился о том, чтобы личность отравителя не установили — уже через пару часов после смерти в теле не удалось бы обнаружить никаких следов. Так. У меня есть для себя две новости. Хорошая — в моем шкафу есть пузырек с противоядием. Плохая — у меня не больше двенадцати часов, чтобы как-то сообщить об этом ребятам. Если ничего не удастся сделать, то к утру я умру.

Глава десятая, где ведутся разговоры у камина и нервно кусаются губы

Я скользила безмолвной тенью по коридорам дворца, не зная, как подсказать ребятам, от какого яда медленно умирало мое тело. Если ничего не придумаю, то состоятся похроны. Отправляться на кладбище, пусть и в гробу из дорогого дерева, не хотелось. Внимание привлекли разговоры, слышавшиеся из-за приоткрытой двери в гостиную, где беседовали фрейлины. Прислушавшись к словам, поняла, что речь идет обо мне. Конечно, подслушивать чужие разговоры нехорошо, но и сплетничать тоже не очень красиво. И тем более, все равно меня никто не увидит. Взвесив все за и против, я просочилась сквозь приоткрытую дверь и осмотрела комнату.

Возле камина собрались четыре девушки, у каждой на коленях было по корзинке с рукоделием, они весьма увлеченно копались в нитках. Но не менее увлеченно шел процесс перемывания моих косточек.

— Во дворце было гораздо спокойнее, пока сюда не заявилась эта выскочка! — гневно выпалила леди Кларисса, распутывая моток ниток.

— Согласна с тобой, Рис, — поддержала ее леди Марисса, поправляя высокую прическу. — И все мы знаем, каким способом она попала в орден.

Ну-ка, поподробнее, мне ужасно интересно, как же я в орден-то попала. Точно не зря зашла. Влетела. Тьфу, заглянула, в общем.

— Хватит! — вскрикнула леди Игрейн и гневно положила пяльцы на столик. — Как вам не стыдно! Леди Валерия больна, а вы устроили здесь танцы на костях.

— И что? На ней свет клином не сошелся, однако все носятся с ней, как с писаной торбой. Сэр Сакс так и вовсе из-за нее избегает меня, то ему надо леди Прайд прием боевой показать, то книгу какую-то интересную. Тьфу, аж противно! — вспылила Марисса.

Эта девушка настойчиво пыталась окучить Тревора Сакса, но сам мужчина не проявлял к ней никакого интереса, стараясь всячески избегать. И да, я пару раз вытаскивала его прямиком из объятий, уж больно у рыжика вид несчастный был. А леди Марисса считает, что я нацелилась в Сакса, вот это вот поворот событий.

— Вы просто завидуете ей, — тихо произнесла девушка, о присутствии которой я успела забыть.

— Чему завидовать-то, Тина? — едко поинтересовалась леди Кларисса, однако вид у нее стал уязвленный.

— Как же, — заправила за ухо светлую прядь девушка. — Она красивая, умная, занимает не последнее положение в обществе, да и в ордене к ней наверняка прислушиваются.

Я удивленно смотрела на говорившую; мы с ней никогда не общались, но меня она видела, судя по всему, довольно часто. Если честно, было безумно приятно, что меня защищала эта хрупкая девушка с тонкими чертами лица. И невольно я прониклась к ней очень теплыми чувствами. Если я выживу, то обязательно с ней поговорю. Если выживу…

— Красивая, как же. Обрядится вечно в штаны и носится по дворцу, словно пожар начался, — прокомментировала Кларисса.

Ну, хоть ум не отрицала. Мелочь, а приятно.

— Знаешь, кому-то не нужно навешивать на себя гору мишуры, чтобы быть привлекательным, — заступилась за меня Игрейн.

— Допустим, но в ордене-то ее держат за симпатичную мордашку да за кое-что пониже пояса, — победно посмотрела Рис на своих оппонентов и искривила ярко-красные губы в презрительной усмешке.

— На вашем месте, леди Кларисса, я бы следил за тем, что вы говорите, — послышался за спиной голос Дика.

Он и Джейсон Грей прошли прямо сквозь меня и остановились около кресел, и появление новых действующих лиц заставило всех вздрогнуть.

— Сэр Форс, я просто говорю про то, что леди Прайд явно попала в орден за, э, некие заслуги, никак не связанные с защитой королевства, — начала выпутываться слегка испуганная леди Рис.

— То есть вы, леди Кларисса, сомневаетесь в правильности выбора вашего короля? — вкрадчиво спросил сэр Грей, прищуривая глаза.

— Я, нет, право слово… — продолжила лепетать она. Карие глаза девушки бегали из стороны в сторону, не останавливаясь подолгу на одном месте.

— Может, вы могли бы предложить более достойную кандидатуру? Что же, напишите прощение его Величеству, он его обязательно рассмотрит, — продолжил словесное наступление маг. — Вы благородны по происхождению, леди Ислинг. А вот столь неприятная вам Валерия Прайд сочетает в себе не только благородство происхождения, но и души. И если кто и находится среди членов ордена по праву, то это она. Приятного вечера, леди.

Закончив свою гневную отповедь, сэр Джейсон покинул гостиную, Дик же, помедлив некоторое время, последовал за ним. На лицах всех присутствующих в комнате читались явное удивление и шок. Если бы я сейчас могла плакать, то слезы покатились бы из глаз. Никогда бы не подумала, что этот суровый мужчина способен на такой жест в мой адрес. Все то время, что я находилась в ордене, он нещадно критиковал меня, всячески высмеивая попытки доказать, что я не пустое место. И