Варварские нашествия на Западную Европу. Вторая волна - Люсьен Мюссе

Наконец, в поход за сокровищами Востока снова отправились шведы. Мы знаем, в основном из рунической эпиграфики, о крупной экспедиции, которую около 1040 г. повел на Русь военачальник из Упланда по имени Ингвар. Она направилась в сторону мусульманской Азии (Серкланд), но почти полностью погибла при разгроме, который тяжело сказался на шведской аристократии. После этого похода встречаются сведения лишь об отдельных выступлениях наемников в сторону Киева или Византии; они, в свою очередь, прекращаются в последней трети XI века.

Потребовалось долгое время, чтобы это мощное потрясение начала XI в. улеглось; последние викинги исчезли из западных морей только чуть позже 1100 года. Тем не менее события в Англии в 1066–1070 гг. знаменуют собой конец эры великих походов, начатой Карлом Великим. После этого рубежа норвежцы и датчане утратили лучшую часть своих военных сил и опору на Западе, так же, как и существенную долю своего престижа, и все это по вине Вильгельма Завоевателя.

Смерть короля Эдуарда Исповедника 5 января 1066 г. оставила Англию, в которой продолжало жить воспоминание об англо-датском соперничестве, без наследника. Свои кандидатуры на роль правителя выдвинули три претендента, все происходившие, в какой-то степени, от вождей викингов. Гарольд, выходец из англодатской семьи, тесно связанной с династией Кнута Великого, занял трон первым. Его брат Тостиг, эрл Нортумбрии, нашел ему в Норвегии внушительного соперника — короля Харальда Сурового, бывшего вождя константинопольской гвардии варягов и тестя великого князя Киевского Ярослава, самого настоящего викинга: в сентябре 1066 г. он объявился в устье Хамбера во главе значительного флота, высадился и был убит в Стэмфордбридже, не успев войти в Йорк и возродить традиции норвежских королей X века. Наконец, прибыл и Вильгельм Нормандский; потомок Роллона в пятом колене и кузен Эдуарда по женской линии, он был наименее скандинавом из всех троих. Известно, что 14 октября 1066 г. он одержал полную победу при Гастингсе. Оставался датский король Свен Эстридсен, племянник Кнута Великого; в 1066 г. он не был готов к вмешательству, но после того как гибель Харальда Сурового избавила его от самого опасного соперника, в 1069 г. он снарядил большой флот под командованием двух своих братьев. Но у Вильгельма было достаточно времени, чтобы закрепиться: он нанес удар первым. «Область датского права», подозреваемая в возможном соучастии с датчанами, была жестоко разгромлена в 1070 г. и силой возвращена в английское братство. Флот Свена удалился несолоно хлебавши, а норманнский король приступил к методичному уничтожению наиболее энергичной колонии, созданной викингами. Два века усилий датчан в Англии пошли прахом. Нормандскую экспедицию 1066 г. трудно вписать в историю викингов. Если судить по историографическим источникам, в ней не было ничего скандинавского. Гобелен из Байе изображает ее как флот викингов. Здесь, безусловно, следует вспомнить, что этот ковер был выткан в Англии, и что на него должны были оказать влияние англо-скандинавские традиции мореплавания. С другой стороны, во французском мире подобная морская экспедиция была бы уникальной и непостижимой, а связанные с ней правовые особенности (морское ополчение) и военное мастерство могли быть только наследием Севера. Так или иначе, но эти средства всегда были поставлены на службу политике, которая как нельзя более остро противоречила общим интересам скандинавов.

Датские короли еще дважды попытались противодействовать этому неумолимому уничтожению англо-скандинавского прошлого. В 1075 г. две сотни кораблей предприняли тщетное нападение на побережье Йоркшира: Вильгельм воспользовался этим, чтобы с еще большей свирепостью обрушиться на уцелевших представителей англодатской знати (её самый примечательный представитель, граф Вальтеоф, кузен Гарольда и короля Дании, был казнен в 1076 г). Наконец, в 1085 г. король Кнут Святой пожелал устроить грандиозную экспедицию, разделив расходы между норвежцами и фламандцами; флот, последний из тех, которые созывались во имя идеала викингов, был сосредоточен в Лимфьорде, но дело кончилось крахом из-за внутреннего мятежа в Дании.

Норвежские походы продолжались к западу от Британских островов еще в течение одного поколения. Большинство из них были частными, как встарь. Но Магнус Голоногий (10931103), сын Харальда Сурового, вернулся к планам, заброшенным в 1066 г.; на конец его правления приходятся две крупные экспедиции в кельтские земли, первая в 1098–1099 гг. на Гебриды, Оркнейские о-ва, Мэн и в Уэльс, вторая в 1102–1103 гг. — на Мэн и в Ирландию. Никаких реальных результатов они не имели.

Распространение власти англо-нормандских королей лишило последних викингов всякой надежды на успех. Уже Магнус Голоногий натолкнулся в Уэльсе на нормандские войска. Когда Плантагенеты начали завоевание Ирландии, это положило конец норвежским королевствам, которые опоясывали остров.

Скандинавский дух был вынужден сменить обличье. В христианском одеянии он смог развернуться в сторону крестовых походов. После 1107 г. Сигурд, сын Магнуса Голоногого, на 60 кораблях направился к Святой земле через Англию, Лиссабон, Гибралтар и Сицилию. Одним поколением позже, датчане и шведы, всегда под лозунгом проповеди веры, устремились в атаку на язычников Балтики, Померании, Эстонии и Финляндии. Значительные силы отвлекла на себя внутренняя колонизация. Но лучшая энергия Севера обратилась на строительство монархических государств и Церкви, достойных на равных войти в сообщество латинской Европы.

Зарождение скандинавских государств

Одновременно с экспансией за моря, скандинавский мир пережил глубокие политические перемены, сначала Норвегия и Дания, и, заметно позже, Швеция. Аристократическая анархия раннего средневековья постепенно уступала место монархии европейского типа, опиравшейся на Церковь. Вдохновение для этого приходило, по большей части, извне. Его источником, безусловно, была не Каролингская империя, как это долгое время считалось, так как у викингов почти не было времени с ней познакомиться, но прежде всего королевство Уэссекс, с которым они поддерживали углубленные отношения, и, в меньшей степени, Германия Оттонов и византийский мир. Однако непосредственных и целостных заимствований было немного. Скандинавские институты просто подправлялись в чуть более западном ключе всякий раз, когда на троне появлялся правитель, предыдущий опыт которого обеспечивал ему большее или меньшее понимание того, как устроены христианские государства. Развитие ускорилось, когда контакты с внешним миром стали более насыщенными, то есть в ходе второго этапа движения викингов; оно, напротив, оказывалось почти парализованным, когда эти страны замыкались в себе самих, как это сделала Швеция приблизительно после 1040 года.

В Норвегии объединительная деятельность, начатая в конце IX в. Харальдом Прекрасноволосым, была на длительное время заброшена. Его сыновья долго боролись друг с другом, а наиболее замечательному из них, Эйрику Кровавой секире, было суждено окончить свой жизненный путь в качестве короля-викинга Йорка. При жизни следующего поколения наметились даже начала распада, при этом Север под властью ярлов Хладира стал почти независимым, а Юг подпал под датский протекторат. В череде стремительно сменяющих друг друга правителей, следует отметить восшествие на трон викинга-христианина Хакона Доброго (ум. ок. 960), крестника английского короля Ательстана, который привез в Норвегию собственного англо-скандинавского капеллана, епископа Сигурда. Более определенного успеха достиг правнук Харальда, король Олаф Трюггвасон (995-1000), бывалый варяг и викинг, также крестившийся в Англии. Благодаря своим морским победам он на короткий срок восстановил единство страны и начал укреплять его, благоприятствуя проповеди христианства, доверенной, преимущественно, духовенству из Области датского права, но принял внезапную смерть в битве при Свёльде.

Его дальний родственник Олаф Харальдссон (Олаф Святой, 1016–1030), также знаменитый викинг, который, несомненно, крестился в Руане на обратном пути из своего последнего крупного похода, взялся за это незавершенное дело сразу с двух сторон, стремясь к монархическому объединению и христианизации. Его планам воспротивилась коалиция вождей Севера с Кнутом Великим. Олаф погиб в сражении при Стикласта-дире смертью, которая вскоре была сочтена мученической и значила для духовного единства Норвегии больше, чем его собственная деятельность.

Его наследники, и прежде всего его сын Магнус Добрый (имя Магнус — производное от имени Карла Великого, говорит о наличии у Олафа Святого определенного знакомства с первообразом и примерами западных князей), воспользовались в своих интересах гибелью Олафа, не выказывая особого рвения к консолидации государства. Привлекательность далеких странствий оставалась очень сильной, а причины, связанные с наследованием, влекли за собой продолжительные периоды раздробленности, как, например, в течение первой половины XII века. Но короли, безусловно, из фискальных соображений, горячо поддерживали появление городов, ставших мощным фактором трансформации общества; к концу XI в. их насчитывалось уже шесть, три из которых являлись главными королевскими резиденциями: Нидарос, Берген и Осло. Изучая растущее распространение денег в Норвегии, мы можем проследить и процесс сближения представлений о государстве с западным. Первые робкие признаки хождения денег появились при Олафе Трюггвасоне, чеканившем монеты по английскому образцу, но оставалось редкостью при Олафе Святом, затем, при Харальде Суровом (1047–1066), вошло в силу, оставаясь достаточно хаотическим. В этот период хорошо видно разнообразие источников вдохновения: его деньги столько же имитируют английские монеты, сколько и датские образцы, которые сами были копиями византийских. Наконец, около 1090 г. норвежские деньги начали равняться на продукцию монетных дворов северной Германии, но под гораздо более тщательным контролем короля. Административное употребление письменности, почти отсутствовавшее в XI в., если не считать нескольких записей местных законов, становится повсеместным только с середины XII века.