Иисус. Жизнеописание - Пол Джонсон

Третья заповедь гласит: помни, в очах Господних мы все равны. Попытки возвыситься над окружающими были особенно неприятны Спасителю. Он ведал: человеку свойственно создавать некие иерархии, но итоги такого разделения были Ему не по душе. Когда Его ученики, даже апостолы, ссорились и спорили относительно главенства, Спаситель скорбел. Не терпел Он также назойливости и бесцеремонности. Если именитый старейшина или начальник синагоги стремились занять более высокие места на скамьях, Он с отвращением отворачивался. Иисус предостерегал тех, кто стремился занять почетное место за столом. Никогда не упускал Он возможности упрекнуть царей и вельмож в надменности или похвалить скромных и смиренных духом. В Его Евангелии то и дело звучат слова: «Многие же будут первые последними и последние первыми» (Мф. 19: 30). Дело не в том, что Иисус не ценил стараний, усердных и прилежных, или не замечал дарований. Часто в Его притчах превозносились люди, работавшие не покладая рук. «Добрый и верный раб» был в глазах Иисуса человеком благородным. Столь же благородна была и бедная вдова со своими двумя лептами. Человечество представлялось Иисусу огромной толпой, бредущей сквозь пространство и время, вызывающей жалость и сочувствие не только бесконечными своими страданиями – зачастую претерпеваемыми по собственной людской вине, – но и скрытым своим геройством. Именуемое толпой в силу своей многочисленности, это людское скопище на самом деле состоит из бесконечного числа отдельных личностей, и каждая личность бесценна для Господа, достойна равного отношения согласно заслугам своим и получает заслуженное из рачительных рук, направляемых Всевидящим Оком. Лучшее, что могли сделать люди, – это в первую очередь касалось правителей, чиновников и всех прочих, наделенных земной властью по праву рождения, по способностям, благодаря деньгам или случаю, – следовать примеру Господню, предоставляя равные возможности всем без исключения. Равенство, как учил Иисус, есть не отвлеченное понятие, а живое явление.

Кроме того, Спаситель учил – и это можно считать четвертой заповедью, – что человеческим отношениям надлежит основываться на любви, во всякое время, при каких угодно обстоятельствах. Слово «любовь» часто слышали из Его уст, говорил ли Он о любви к Богу или к другим людям. Эта любовь не имеет ничего общего с похотью – по сути, разновидностью себялюбия, – но при этом она и не всецело духовна, бестелесна. Скорее, это чувство, связующее воедино душу и плоть, а проявляющееся многообразно. И жизнью Своей, и проповедническим служением Иисус являл деятельную любовь: она сказывалась в том, как Он слушал, вопрошал, подавал утешение и помощь, исцелял и воскрешал из мертвых, объединял и примирял – она сказывалась в каждом шаге нелегкой жизни странствующего Проповедника, даже в беседах с глазу на глаз и тайных встречах. Четвероевангелие – образцовое наставление, учащее возвышеннейшей, чистейшей любви, вершина коей, по словам Самого Иисуса, есть готовность пожертвовать жизнью ради других. Невозможно определить и записать законы любви. Любовь можно лишь являть. Именно это и делал Иисус. По счастью, слова Его и деяния описаны разными людьми, четырьмя евангелистами, даровавшими нам возможность следовать Его примеру. Всемерное подражание Иисусу – наилучший путь к исполнению четвертой заповеди Его.

Пятая заповедь Иисусова касается милосердия. Нам надлежит милосердие, поскольку Бог являет его нам самим. Милосердие – столь же теплое слово, сколь и «любовь», нераздельная с ним. Трудно дать милосердию какое-либо определение, однако его ни с чем не спутаешь. Это нечто, чего не может быть избыточно много, и нечто драгоценное даже в мельчайших своих проявлениях. Милосердие – это благодать. Его невозможно заслужить. Мы лишь молим о его ниспослании и благодарим за врученный нам дар. Иисус говорит: если выпадает случай тебе явить милосердие – являй, не размышляя, безрассудно и безудержно; и не жди благодарности, не жди раскаяния от того, к кому был милосерд, не старайся изменить что-либо в обществе или в отдельном человеке. Милосердствуй просто ради милосердия. Иисус не составлял совершенные своды законов, не писал Всеобщей Декларации Прав Человека. Он вообще не задумывался о «правах человека». Он не отстаивал человеческих прав – ни малых, ни значительных, – скорее, говорил о человеческом долге, но сострадание и милосердие превыше даже таких понятий. Никто не вправе требовать милосердия к себе. Милосердие, по самой природе своей, не подневольная дань, а доброхотное даяние. Милосердие – чудо: своеобразная нравственная поэзия. Являть милосердие непроизвольно, с радостью, свободно, незамедлительно; не бездумно, а без ненужных рассуждений, не величественно-снисходительно, а как являет его Господь – это лучший способ доказать, что мы созданы по образу и подобию Божию. Спаситель отлично помнил два стиха из Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова: «Ибо Господь сострадателен и милостив и прощает грехи, и спасает во время скорби» (Сир. 2: 11) и «впадем в руки Господа, а не в руки людей; ибо, каково величие Его, такова и милость Его» (Сир. 2: 18). Однако Иисус в Новом Завете старается дополнить Ветхий: сделать новые заповеди важными, насущными, зовущими к действию. Поэтому Иисус побуждал людей быть милосердными, словно милосердные цари и Сам Всевышний Бог. В последующие два тысячелетия учение Иисусово оказало великое влияние – большее, чем любые другие нравственные законы, научные трактаты или правоведение, – на то, как люди относились к сбившимся с пути истинного. В венце современности милосердие – один из блистательнейших алмазов (если, разумеется, общество заслужило право на этот венец).

Иисус проповедовал милосердие и другие добродетели где только мог, однако взглядов Своих не навязывал. Напротив, в Евангелиях все говорит о том, что Спаситель был Человеком очень уравновешенным, безошибочно находившим выход из наисложнейших положений. Будучи сдержан и даже временами замкнут, отшельником Спаситель не был. Он любил уединение – да только непродолжительное. Любил дружеское общество, но в меру. Говорил – а ему было что сказать, – но говорил сжато, и прекрасно ведал, когда вопросить, а когда – промолчать. Уравновешенный и сдержанный, Спаситель мог и негодовать, если вынуждали обстоятельства. Мог Он и проливать слезы – но никогда не впадал в отчаяние. Умел посмеяться, хотя об этом нигде не сказано прямо, – но смеялся не над кем-то, а вместе с кем-то. Над Ним насмехались, Он же сам никогда ни над кем не насмехался. Его били, и Он подставлял другую щеку. Даже в век ярости и ненависти, когда миром властвовала религиозная нетерпимость, Его трудно было не возлюбить и уж тем более трудно возненавидеть. И если в конце Его земного пути сыскались безумцы, возненавидевшие Спасителя настолько, что возжелали убить Его, то взбесило безумцев именно Его самообладание. Внимательно читая Евангелия, мы видим в Иисусе Человека, который сохранял самообладание даже там, где прочие теряли его напрочь. Евангелие учит нас долготерпению, самодисциплине, спокойствию, душевному равновесию, умению и стремлению сохранить покой средь жизненных бурь и потрясений. Более двух тысяч лет этот урок остается чрезвычайно важен для отдельных людей и целых обществ, которым достало ума его усвоить.

Таким образом, душевное равновесие можно звать шестой заповедью, что прямо связана с седьмой: обладайте широким взглядом и кругозором. Жизнь и смерть Иисуса представляли собой борьбу с теми, чей взгляд оставался предельно узок. Иисус не терпел фанатизма в любом виде, постоянно выступал против него. Такая ограниченность была характерна для религиозных учреждений того времени: особенно среди первосвященников Храма и предводителей сект, подобных фарисейской и саддукейской. Фанатизм проистекал из приверженности букве закона – и узкого, однобокого толкования этого же закона. Знаменательно, что слушатели Иисуса рассказывали, будто Он говорил совершенно не так, как книжники. Подразумевалось, что Сам Иисус, глаза Его и разум Его были открыты восприятию и познанию мира. Лука приводит изречение Иисусово: «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли и входящим воспрепятствовали» (11: 52). Иисус пристально наблюдал, стараясь понять, что происходит в повседневной жизни, прислушивался к тому, что говорят люди. Это неразрывно связано с тем, что ныне зовется «открытостью», непредвзятым восприятием нового опыта и новых идей. Слово «открытый», как и слово «свет», часто использовалось в речи Учителя. Иисус явил человечеству пример открытого восприятия мира. И теперь, через два тысячелетия после распятия Христа, люди наконец научились воспринимать мир открыто, без предубеждения. И ранняя Церковь, похвально повергшая язычество; и последующее христианство, старавшееся построить общество людей верующих; и эпоха Возрождения с ее попытками взять у античности все наилучшее; и Реформация с ее покаянием и возвратом к апостольским добродетелям; и научная революция, стремившаяся поверить любые знания опытным путем и подтвердить доказательствами; и Просвещение с его поисками точных знаний; и современные реформистские общества с их решимостью улучшить жизнь простых граждан – все это свидетельствует: человечество добивалось успеха, если его предводители придерживались непредвзятого мнения, и терпело поражение, когда вожди уступали общепринятым догмам и «благопристойности».